Конспект. Уличный художник Антон «Мэйк» Польский — о том, как с помощью стрит-арта отстоять права на город

На этой неделе в саду дома № 21/80 по улице Груздева, который ремонтируется в рамках «Том Сойер Феста», с лекцией-презентацией выступили художник и сооснователь проекта «Партизанинг» Антон Польский (псевдоним — Мейк) и городской активист Якко Блумберг (Хельсинки). Они рассказали о художественных проектах, меняющих городскую среду. «Инде» законспектировал рассказ Антона Польского.

Начало

В 2010 году вышел очередной генплан Москвы. Он был плохой, потому что создатели учли интересы только автомобилистов. Увидев его, я понял, что не хочу жить в таком городе. Я велосипедист и поэтому решил сделать собственную велокарту города, отметил на ней любимые места и маршруты. К моему удивлению, личный проект привлёк внимание. Тогда это была революция: люди поняли, что город может быть приспособлен для велосипедов. После этого мы с друзьями создавали велоинфраструктуру при помощи стрит-арта. Например, при отсутствии велодорожек велосипедисты ездят по полосе для общественного транспорта, но это никак не обозначено на дорожных знаках. Мы повесили дополнительные знаки, которые указывали на наличие ещё одного участника дорожного движения — велосипедиста.

Следующим шагом после велокарты стало создание в 2010 году манифеста «Москва 2020». В его создании мог принять участие любой. Мы предложили специалистам в разных областях и обычным горожанам объединить усилия, чтобы выработать модель удобного и дружелюбного города. Результатом стало создание альтернативного генплана. Это был утопичный взгляд на город, но он отразил желания горожан, которые не всегда совпадали с официальной точкой зрения. Из всего этого вырос проект «Партизанинг». Партизанинг — это художественные и активистские практики, позволяющие планомерно трансформировать городские пространства и общество.

Интервенции в город

Перед выборами в Государственную Думу в 2011 году я развесил по Москве дорожные знаки, сообщающие о самых разных опасностях. Например, перед Красной площадью был знак «Осторожно: впереди тандем», который указывал на опасность объявленного в то время тандема Путин — Медведев. Перед зданием Думы висел знак «На воре и шапка горит». Это была сатира — я высмеивал ситуацию, а не пропагандировал политическую позицию. Знак у Кремля провисел один день. Дольше всего — около шести месяцев — продержался знак «Станция метро „Войковская“ названа в честь одного из убийц царской семьи».

В 2011 году в Санкт-Петербурге мы рисовали на асфальте маленькие круги и объявляли это территорией повышенной толерантности. Это был ответ на законодательные инициативы местных властей. Мы не можем поменять общество, но можем создать в городе оазисы, где люди с другим взглядом на происходящее могли бы отдохнуть. Также появились знаки «Зона свободного проявления своих чувств», «Зона свободного выражения политического протеста» и «Эта территория объявила о своей независимости».

Российские политики транслируют идею спасителя, который будет руководить людьми. Таким образом, люди перестают нести ответственность за жизнь и город. Ответом на это стала наша анархическая идея города, принадлежащего людям. Мы делали простые шаги по улучшению среды: рисовали «зебры» в тех местах, где люди и так переходят дорогу, но дорожного знака нет. Власти за нами закрашивали их обратно. Мы устанавливали лавки с призывами к самоорганизации. Власти не могли уничтожить лавку, так как это полезный объект, но они перекрасили их в нейтральный серый цвет. Блогеры с «Эха Москвы» шутили, что власти боялись «оранжевой угрозы», таящейся в лавках.

Но улучшение не всегда доводит идею до адресата. Иногда полезнее ухудшать город, доводить его проявления до абсурда. Мы рисовали парковки в тех местах, где нельзя поставить машину, тем самым показывали, что в Москве слишком много автомобилей.

Одно дело — рисовать «зебры» в своём районе, совсем другое — масштабные проекты. Часто оказывается, что твои идеи не нравятся окружающим. В 2012 году мы развесили в Москве яркие почтовые ящики и получили шквал писем с идеями. Это было групповое фантазирование на тему улучшения города. Некоторые письма были очень серьёзные, другие — шутливые. Нам писали дети. Было много сообщений от мальчика, подписывавшегося «горожанин Дмитрий». Он требовал уничтожить такси, сделать больше автоматов «Хватай» с игрушками, открыть магазины «Союзмультфильм». Тогда мы поддерживали местных депутатов, появившихся на волне свободомыслия 2011−2012 годов, и передали письма им. В конце мы сделали выставку, в которой представили самые примечательные послания. Этот проект вызвал большой резонанс, в том числе и за границей.

Город и «другие»

После почтовых ящиков мы углубились в тему социальных исследований и в 2013 году провели опрос среди жителей небольшого города. Он выявил примечательную закономерность, связанную с заборами и скамейками. Заборами огораживалось любое благоустроенное пространство. Получалось, что места, предназначенные для людей, защищали от них же. А скамейки, которые, казалось бы, являются местами социального притяжения, горожане сами же разрушают, мотивируя это тем, что там собираются шумные подростки и алкоголики. Получалось, алкоголики и подростки исключены из жизни города. Мы поняли, что нужно создавать инфраструктуру не для большинства, как в нашем проекте «Лавки», а для исключённых членов общества, чтобы их тоже вводить в городскую среду. Так появились площадки для алкоголиков, со скамейками и детскими горками. Это шутка, но за ней стоит проблема «других в городе», которые тоже имеют на него право.

На волне обострения противостояния Собянина и Навального мы выдвинули на выборы собственного кандидата — Ивана Урбановича. Официальные кандидаты ориентируются на большинство. Урбанович старался завоевать голоса тех, у кого нет права голоса: бездомных, «понаехавших», детей и животных. Мы делали смешные акции: обозначали скамейки для алкоголиков и отгоняли оттуда мам с колясками, делали маркировки в метро. В день выборов на официальных щитах вешали вопросы. Некоторые были предназначены детям: «Кто самый скучный?», «Кто самый сильный?», «Какие конфеты самые вкусные?». Для взрослых был другой вариант: «Кто во всём виноват?». Завершающим этапом в этой серии работ стало издание путеводителя по городу для «других». В нём были обозначены места, где бездомный может поспать, поесть и найти помощь.

Проект газеты «Петроградская правда» был представлен на фестивале «Артпроспект». Прикинувшись журналистом, я разговаривал с бездомным, продавцом кофе, сумасшедшей старушкой, кормящей голубей. Вышло три номера. Ключевым материалом первого стало интервью с голубем. С ним я разговаривал о проблеме отношений с Украиной. Думаю, интервью удалось.

В 2014 году я был вожатым в детском лагере в Никола-Ленивце. Здесь мы организовали «Общество мёртвых слепней». Это было тайное общество со своими правилами и внутренним кодексом. Это стало продолжением работы с темой исключения и вовлечения. С подростками мы обсуждали темы, о которых с ними никто не говорит. Я модерировал процесс. В итоге нам удалось создать доверительную атмосферу. Мы пообещали друг другу, что все разговоры сохраним в тайне, поэтому я не могу рассказать больше. Лагерь стал нашим домом. Во время «Архстояния», которое проходит здесь же, ожидался приезд множества зрителей. Для нас это было нашествие на нашу территорию. Поэтому на въезде мы поставили кассу — за пропуск нужно было расплачиваться сладостями.

Фото: Александр Левин