Чай, бэлеш, мотор. Почему новый фильм Рустама Рашитова «Неотосланные письма» — надежда татарстанского кино

Прошедшие выходные ознаменовались коротким, но ярким прокатом нового полнометражного фильма на татарском языке «Неотосланные письма», который режиссер Рустем Рашитов снял по мотивам одноименного романа Аделя Кутуя. Кроме того, с 4-го по 6 апреля в Казани проходит форум «Время кино», на котором молодые режиссеры Татарстана попытаются продать свои идеи российским продюсерам. На протяжении нулевых местное национальное кино оставалось спорным продуктом, нацеленным скорее на локальное телевидение, чем на широкую разноплановую публику, но выход «Неотосланных писем» знаменует новый этап в развитии татарстанского кинематографа. Кинообозреватель «Инде» Алмаз Загрутдинов объясняет, почему.

«Бибинур», режиссер Юрий Фетинг

Эпоха возрождения

Региональные кинематографисты постоянно жалуются на невозможность конкуренции с российским и, тем более, голливудским кино. При этом в последние годы практически любая премьера большого фильма на татарском собирает полные залы и становится поводом для робких разговоров о возрождении национального кино. Так было и с киноверсией «Белых цветов» (экранизация романа писателя Абдрахмана Абсалямова о влюбленной паре молодых врачей), и с короткометражкой «Айсылу» (мелодрама о деревенской девушке-инвалиде, покоряющей талантом столичную сцену).

Слово «возрождение» звучит несколько самоуверенно, учитывая, что у Татарстана нет собственной глубокой кинематографической традиции. Тем удивительнее наблюдать, как татарстанское кино, отталкиваясь от идеалов советского массового кинематографа и вооружившись постулатом «кино может быть только народным», говорит со зрителями патетично, порой даже с истеричными интонациями — рассуждать о национальном во все более глобализирующемся мире без лозунгов и слез не удалось еще, кажется, ни одному местному режиссеру. Задача «изобрести национальное кино» усложняется не только отсутствием традиции, но и непониманием того, что называть «татарским» в современной России. В итоге получается, что «татарстанское кино» — уравнение со слишком большим количеством неизвестных, которое пытаются решить по формуле «национальная проблематика плюс сельский колорит умножить на комплекс мессии», имеющей весьма опосредованное отношение к реальности. Формулирование идеальной татарской идентичности — задача номер один для всех местных режиссеров, и именно этот поиск сегодня определяет основные черты татарстанского кино.

В этой связи «Неотосланные письма» заслуживают особого внимания. Фильм Рустама Рашитова — экранизация популярного романа татарского писателя Аделя Кутуя. Выпускница медицинского университета Галия попадает по распределению в деревню Адрас. Муж бросил ее с двумя детьми, и, чтобы не расстраивать их, девушка подделывает фотографии и письма отца. Попутно мы узнаем о ее тяжелой судьбе до брака и видим трудовые будни в деревенском фельдшерском пункте.

Первоначально роман стал основой для сериала на ТНВ, но потом его перемонтировали в полнометражный фильм. Нельзя сказать, что создателям это удалось идеально, но на фоне многочисленных шероховатостей ярко выделяются его главные достоинства: актерские работы и техничность. Кроме того, «Неотосланные письма» кажутся финальной точкой тернистого пути развития национального кино Татарстана нулевых, итоговой чертой, под которой видна сумма всех прошлых тем, эпилогом, в котором все начатые сюжеты логически завершились. Кажется, после этого фильма должна начаться совсем другая история. Но прежде чем рассуждать о будущем, нужно проанализировать основные составляющие прошлого.

«Бибинур», режиссер Юрий Фетинг

Деревня

Татарское кино, призванное говорить о судьбе нации, не терпит камерности и доверительного тона: оно всегда обращается ко всем сразу и никогда — к конкретному зрителю. Большой масштаб требует эпической оболочки и архетипических деталей: земля, родина, мать и так далее. Землю и родину, как правило, олицетворяет деревня — действие многих картин проходит именно там. В отличие от повально русифицированного и испорченного города, в деревне, по мнению кинематографистов, живут настоящие татары: они пьют чай, любят маму и не ругаются матом. В деревне любимая бабушка печет румяные треугольники, в старом серванте за пыльным хрусталем обязательно найдется черно-белая фотография большой татарской семьи. Куда бы ты ни уехал, каким бы успешным человеком ни стал, родная деревня никогда тебя не отпустит, и, вернувшись, ты с болью почувствуешь, что сбился с пути. Настоящие ценности — это не карьера и благополучие, а семья, предки и родной язык. Именно об этом говорится в фильмах Ильдара Ягафарова, чей «Куктау» (2004) стал первым полнометражным фильмом на татарском языке. Проблема отцов и детей у него неизменно переносится на национальную почву и расширяется до масштаба потери собственной идентичности и, если повезет, ее катарсического обретения. Ярче всего озвученный мотив звучит в коротком метре «Югалту», где главный герой — успешный московский пианист — узнает о пропаже отца, возвращается в родную деревню и встречается со своими братьями, которые обвиняют героя в том, что тот забыл родню и корни. В «Айсылу» родная деревня — также рай, отъезд из которого становится большой трагедией. В тех же «Неотосланных письмах» главный отрицательный персонаж бросает жену ради карьеры в Москве, находит там русскую стерву и тихо страдает, пока его бывшая супруга выбирает уединение в деревне. Казань на карте этого фильма не подпадает под категорию «большого города», потому что она не стопроцентное зло. С одной стороны, героиня нашла тут своего нерадивого мужа, с другой — обрела людей, которые стали ей родителями, подруг на всю жизнь и любимую профессию. Создатели снимают Казань скорее как глубокую провинцию — в фильме нет по-настоящему урбанистических пейзажей, только виды условного маленького старого города, живописно утопающего в осенней листве.

«Неотосланные письма», режиссер Рустам Рашитов

Женщина

Деревня — прямая метафора родной земли, а где родина — там мать. В татарстанском кинематографе очевиден гендерный перевес: в абсолютном большинстве татарских фильмов центр сюжетного конфликта — женщина (правда, здесь татарстанские режиссеры ничего не изобрели). В «Куктау» Ильдара Ягафарова главный герой — татарский мальчик-сирота, которого вот-вот усыновит американская семья, но такая перспектива тяготит его, и он решает найти биологическую мать. В другом заметном фильме, «Бибинур», главная героиня — татарская бабушка, увидевшая во сне скорую смерть и решившая привести в порядок дела своих детей, которые предстают «плохими татарами»: не ценят мать и забывают язык. В татарском кино женщина — фигура эпического масштаба, бронзовый блеск которой заметен из космоса. В откровенно неудачной «Дилемме» (2009) это подано карикатурно: молодая девушка вдруг вспоминает прошлую жизнь, в которой она была булгарской царицей. В «Айсылу» «женскую» тему видим в жанре мыльной оперы. В «Неотосланных письмах» на уровне сюжета заложено абсолютное превосходство главной героини над остальными: ей удается воспитывать детей, строить карьеру, спасать людей и влюблять в себя всех окружающих. К счастью, пафос гасится невероятной актерской харизмой актрисы Гузель Сибгатуллиной, хотя в фильме и остаются странные эпизоды (героиня, подобно древнему идолу, стоит в белом платье с распущенными волосами на ветреном берегу Волги — подобное проделывала Кейт Бланшетт в байопиках о Елизавете Первой). Иногда такой культ женщины и матери приводит к спорным выводам — так, из короткометражного байопика «Рудольф Нуриев. Рудик» (режиссер Рабит Батулла) можно понять, что маленький мальчик стал великим танцором только потому, что он татарин, и мысль убедительно подчеркивается судьбоносной ролью матери в его жизни.

«Курбан-роман. История с жертвой», режиссер Салават Юзеев

Театр

Молодое татарстанское кино, подобно маленькому ребенку, ищет поддержку у значимого взрослого, которым становится татарский театр. В начале нулевых татарстанское кино проделало то же самое, что и мировое в начале XX века: переманило театральных актеров на съемочную площадку. В том же «первом полнометражном фильме на татарском языке» «Куктау» нынешний главный режиссер Камаловского театра Фарид Бикчантаев сыграл роль зэка Карима, помогающего главному герою найти мать. Практически всегда участие театральных актеров становилось главным слабым местом фильма: прекрасные на сцене, они откровенно фальшивы перед камерой. Зритель никогда не узнает, в чем причина этого феномена — возможно, режиссерам мешал пиетет перед признанными народными артистами. Восхищение миром театра, а шире — сценой, проникает и в сюжет фильмов: героиня «Айсылу» уезжает покорять город своим дивным голосом, в короткометражке Ильшата Рахимбая «Не верю» главная героиня влюблена в актера Камаловского театра, муж Галии из «Неотосланных писем» — актер, который хочет, чтобы она тоже стала актрисой. Но Галия идет за своим призванием врача, что, впрочем, не мешает ей покорить сцену сельского клуба. «Сцена» покоряется и режиссеру картины Рустаму Рашитову, которому практически удается искоренить театр из своих актеров — даже из таких маститых, как звезда Камаловского Люция Хамитова. Она часто играет большие роли в телефильмах, но в кадре у Рашитова в эпизодической роли женщины из деканата вуза выглядит достовернее всего.

«Неотосланные письма», режиссер Рустам Рашитов

Татарский язык

Самый важный маркер национального кино — это, безусловно, язык. И «Неотосланные письма» — первый татарстанский фильм, в котором зазвучал естественный татарский. После показа режиссер Рустам Рашитов рассказал, что создатели специально чистили текст от театральных штампов и книжных конструкций. Неактуальный татарский отдалял кино от современности, помещал его в пространство притчи, населенное людьми-символами, живущими в абсолютно абстрактном, не существующем на карте месте. Эти люди, подобно эльфам из «Властелина колец», ведут отстраненные беседы о народе, тревожатся от неясных угроз уничтожения и никогда не меняются. Эта безвременность, к сожалению, проникла и в «Неотосланные письма»: создатели перенесли действие в наши дни, но современность получилась с налетом ретро. Неясно и географическое положение некоторых сцен: житель Москвы может пойти в театр и попасть на татарскую оперу. Но главный ляп фильма — вполне бытовая деталь: почему в современной действительности, в эру e-mail и мессенджеров, героиня вдруг получает бумажное письмо?

«Неотосланные письма», режиссер Рустам Рашитов

Надежда

«Неотосланные письма» вселяют надежду на будущее регионального кино (теперь хочется увидеть самостоятельную работу Рустама Рашитова — вне рамок ТНВ и литературного первоисточника). В этом фильме есть воздух, легкость, нахальные жанровые эпизоды. Вместе с тем ему не хватает цельности: если убрать из картины обрывки некоторых второстепенных сюжетных линий, которые наверняка имели полную реализацию в сериале, она только выиграет. В остальном это идеальный зрительский фильм на татарском языке. После него местные режиссеры, воскликнув «Без булдырабыз», должны отринуть все прошлые неудачи и глупые споры о том, могут ли татары пить в кино спиртное, и наконец-то пойти навстречу настоящему зрителю, а не концепту, существующему исключительно в их головах. «Неотосланные письма» — важный признак того, что в татарстанском кинематографе могут появляться большие качественные продукты. Если раньше фраза «зрительский фильм» была оправданием для предсказуемых ходов и примитивных сюжетов, то сейчас нужно признать, что кино на татарском заслуживает большего: страшные сказки Габдуллы Тукая могут стать фильмом в духе Апичатпонга Вирасетакула, страстная поэзия Мусы Джалиля — хороший материал для поклонников иранских режиссеров, а холодная проза Амирхана Еники в «Невысказанном завещании» — готовый сценарий для фильма Бергмана. Осталось только снять.

Фото: трейлеры