Семья пассионариев. Гид по выставке «Партия Сотониных» о казанских авангардистах в «Смене»

В 1920-х Казанское худучилище имени Фешина — тогда оно называлось АРХУМАС (архитектурно-художественные мастерские) — возглавили художники-авангардисты Константин Чеботарев и Александра Платунова. В училище сформировалось несколько художественных групп, в духе времени экспериментировавших в творчестве и науке. Среди студентов-художников были Галина и Виктор Сотонины. Позже Галина станет многократной чемпионкой Казани и ТАССР по шахматам, а Виктор — архитектором и художником. Среди его нереализованных проектов, например, окажется план перестройки памятника павшим при взятии Казани воинам. А их старший брат Константин, философ и специалист по научной организации труда, возьмется за разработку концепции «философской клиники», где людям помогали бы достигать личного блага.

Хотя Сотонины остались «на полях» казанского авангарда, их влияние на течение неоспоримо — об этом и рассказывает новая выставка в Центре современной культуры «Смена». Редакция «Инде» расспросила ее создателей о том, как нашлись Сотонины спустя 100 лет полузабвения, почему экспозицию можно изучать в любом порядке и чем так выделялась эта семья на фоне современников.

Те, кто повсюду

Для выставки в «Смене» кураторы выделили Константина, Галину и Виктора Сотониных, но в этой семье было еще два брата. Самый старший, Александр, стал революционером и партийным работником, занимался фотографией и журналистикой, а Павел служил в тресте строительных материалов и был заместителем директора завода «Строитель». Интересно, что потомки отца семьи Ивана Сотонина — неграмотного, но творческого человека — воплотили его мечты строить и изобретать даже не в одном поколении, став инженерами, дизайнерами, учеными.

Название выставки — «Партия Сотониных. На полях казанского авангарда» — играет со значениями слов. «Партия» здесь может считываться и как шахматная сессия, и как объединение, и как источник влияния. «Поля» могут быть и шахматными, и тетрадными — как метафора того, что не на слуху, не в центре внимания, по краям. И в то же время местами битв: тут и арест Константина, и его противостояние с начальником Иосифом Бурдянским, основателем и первым директором Казанского института научной организации труда (КИНОТ), и отказ принять Галину в Союз художников.

В забвение семья Сотониных и их достижения могли попасть по ряду причин. В первую очередь это был арест Константина, повлиявший на положение всей семьи. Его обвиняли в создании философско-политического кружка, в «радикальном индивидуализме»: Сотонин писал о важности личного счастья человека, а не коллективного, в отличие от Иосифа Бурдянского. В конце концов, тема научных интересов Константина после 1920-х перестала быть актуальной и важной, поэтому запроса на изучение его наследия не возникало.

Те, кто в Казани

История Сотониных не может быть полной без контекста казанского авангарда. На отличия последнего от других вариантов этого художественного направления повлияло соседство татарской и русской культур. Несколько веков русское и татарское общества жили параллельными жизнями и мало пересекались. Религиозные запреты на изображение человека и животных, строго соблюдаемые у мусульман Казанской губернии, сдерживали развитие изобразительного искусства у татар. Поэтому местная художественная культура развивалась в формах каллиграфии, книжного и декоративно-прикладного искусства и архитектуры.

Но с последней четверти XIX века часть татарского общества стремилась к обновлению, знакомилась с русским и европейским искусством — а на проживающих в Казанской губернии русских художников начала влиять татарская культура. После революции, со снятием религиозных ограничений и новой системой художественного образования, этот процесс только ускорился, и в работах русских авангардистов Чеботарева и Платуновой появились татарские национальные мотивы: вплоть до надписей на арабском языке и попыток модернизации шамаиля. Татарские художники занимались тем же, соединяя национальные художественные традиции с приемами авангарда. Например, Фаик Тагиров радикально преобразовал внешний облик татарской книги на основе идей конструктивизма, сочетая арабскую графику с геометрическими абстрактными формами и фотомонтажом.

Невостребованный архив

Казанский авангард закончился в 1926 году, после смерти ректора АРХУМАСа и члена ТатЛЕФа Федора Гаврилова. Учебное учреждение снова переформировали и сделали техникумом, часть преподавателей и студентов уехали из Казани, левых художников в конце 1920-х сменили более консервативные художественные силы. Но Константин Чеботарев продолжал до 1960-х годов собирать материалы, связанные с казанским авангардом. Помогала ему в том числе Галина Сотонина, с которой Чеботарев поддерживал связь всю жизнь.

Чеботарев передал архив сотруднику казанского музея изобразительных искусств Анатолию Новицкому. Но в застойное время 1970-х не было возможности и запроса провести исследовательскую или творческую работу на тему казанского авангарда или научных исследований Константина Сотонина, так как соцреализм требовал других форм и тем. Так архив оставался невостребованным до конца 1980-х — начала 1990-х годов, пока в ГМИИ РТ не прошла выставка о казанском авангарде, для которой музей воспользовался частью архива Новицкого. Оставшееся постепенно перекочевало в собрание Галеев-Галереи, основатель которой, Ильдар Галеев, дружил с Новицким. Это наследие стало основой экспозиции «АРХУМАС. Казанский авангард 1920-х» в Москве в 2005 году.

15 лет назад директор книжного магазина «Смена» Роксана Гильфанутдинова (тогда — студентка КГУ) обнаружила в отделе рукописей и редких книг текст «Идея философской клиники» Константина Сотонина. Спустя несколько лет, уже работая в «Смене», она предложила опубликовать работу в рамках издательской программы.

Запечатленная вспышка

Выставка разделена на четыре части. Три из них выстроены параллельно, подобно шкафам в книгохранилище, — они посвящены главным героям экспозиции, их жизни, творчеству и людям, с которыми они взаимодействовали. Кроме Сотониных, на выставке экспонируются работы художников из казанских творческих коллективов 1920-х — ТатЛЕФа («Татарского левого фронта»), СУЛФа («Сул фронт» — в переводе с татарского вновь «Левый фронт»), «Всадника».

Все эти объекты появились в проекте неслучайно. Например, Константин Сотонин, будучи художественным критиком, написал эссе о творчестве Александры Платуновой — поэтому в разделе Константина появляются ее работы. Художники Виктор Бадюль и Михаил Барашев были больше связаны с Галиной, поэтому их картины — в части, посвященной ее жизни. Художница Евдокия Ежова, жена Виктора Сотонина, присутствует в его зале. А казанский авангард соединяет всех героев друг с другом.

Четвертый «зал» все замыкает. В этой секции — три предмета, подчеркивающих содержание предыдущих пространств. Это шахматные фигуры в человеческий рост, знамя с фразой «мрачная философия радости» — то, в чем обвиняли Константина Сотонина, — а также макет по нереализованному проекту реконструкции храма-памятника воинам, павшим при взятии Казани, в монумент по случаю образования ТАССР Виктора Сотонина.

Основой экспозиции стали архивы семьи — потомков Игоря Сотонина, племянника Константина, Галины и Виктора, а также собрания ГМИИ РТ и Галеев-Галереи. Из личных вещей на выставке представлены фотоаппарат Галины Сотониной, дневник Павла Сотонина времен Первой мировой войны — крошечная книжка, в которой уместились четыре года его жизни мелким почерком, записная книжка отца семьи Ивана, а также фрагмент ткани работы Галины — вероятно, единственный сохранившийся.

Также экспонируются книги Сотонина из библиотеки Лобачевского — хоть и за витриной, их все равно можно полистать в электронном виде на сайте проекта библиотеки «Университет во времени». Среди книг — оригинальное издание «Идеи философской клиники» Константина Сотонина. Как отмечает Иван Ротов, если Галеев-Галерея и казанские институции помогли собрать большое количество работ и показать Сотониных в контексте казанского авангарда, то семейная коллекция помогла углубиться в жизнь семьи и буквально «удревнить» выставку.

Фото: Лилия Низамутдинова