На Казанском фестивале мусульманского кино показали 15 новых татарстанских фильмов. Рассказываем, почему почти все — плохие

С 4-го по 10 сентября в Казани проходил XIV Казанский Международный фестиваль мусульманского кино. Гран-при завоевал фильм казахского режиссера Адильхана Ержанова «Ласковое безразличие мира» (с полными итогами фестиваля можно ознакомиться здесь). В этом году на фестивале во второй раз была организована программа «Национальный конкурс», в которой соревнуются фильмы, снятые в Татарстане или татарстанскими режиссерами. Кинообозреватель «Инде» Алмаз Загрутдинов посмотрел 15 представленных в программе работ и рассказывает, что с ними не так.

Что такое национальная программа

Национальная программа появилась на КМФМК год назад. К тому моменту стало ясно, что в Татарстане за год снимается достаточно фильмов, чтобы собрать их в единую секцию, при этом уровень картин был недостаточен, чтобы конкурировать с фильмами из других стран в основной программе. Национальная программа была мерой поддержки бурно развивающегося местного кинопроцесса — в отсутствие регионального проката фестиваль становился для многих фильмов чуть ли не единственной площадкой для показа. Еще одна ее цель — показать местный кинематограф во всем разнообразии, поэтому в программе собрали и игровое, и документальное, и анимационное кино, короткий и длинный метр.

В этом году в национальном конкурсе показывали 15 фильмов: два полнометражных игровых, три анимационных, пять короткометражных игровых и пять документальных (в прошлом году картин было всего 10). Кроме того, на нынешнем фестивале во внеконкурсных и параллельных программах участвовали еще 20 местных лент (а в детскую программу почему-то попали целых семь фильмов одного человека — режиссера Эдуарда Гибадуллина). На пресс-конференциях организаторы фестиваля отмечали этот факт с гордостью — якобы это признак того, что Татарстан становится важным кинематографическим регионом. Но после просмотра программы национального конкурса остается ощущение, что отборщики хотели показать исключительно количественный рост киноиндустрии республики. Она не выглядит как результат осмысленной кураторской работы и не похожа на попытку отобрать главные достижения татарстанского кино за прошедший год.

«Личное дело Фикрята Табеева» и «Чистополь: из жизни маленького города»

В нацпрограмму попали работы, которые с трудом можно причислить к кинематографу. Например документальный фильм «Личное дело Фикрята Табеева» режиссера Юрия Гвоздя. Эта работа о жизни первого секретаря Татарского обкома КПСС Фикрята Табеева — чистой воды телевизионная документалка, в которой в высшей степени комплиментарные закадровые комментарии перемежаются с не менее яркими дифирамбами от друзей и коллег Табеева. К концу фильма портрет, возможно, действительно знакового для истории Татарстана человека не складывается, увязнув в болоте из громоздких канцеляризмов. По фильму Табеев только и делал, что «решал вопросы», «дорожил кадрами», «был мудрым руководителем», «привносил в партию интеллект и энергию», «с глубоким уважением относился к нефтяникам». После фильма режиссер заявил, что сознательно выбрал такую форму. «Это кино для думающих людей, а не для молодежи, которая сейчас думает только о дискотеках», — заметил он. По его словам, фильм снят по заказу Минкульта РТ к 90-летнему юбилею Табеева, то есть у этого фильма-открытки ровно один адресат — друзья и родственники героя. Что он сообщает о национальном кино и что делает в конкурсе международного фестиваля, который оценивает международное жюри, неясно.

В похожей манере снят и документальный фильм Галины Долматовской «Чистополь: из жизни маленького города». В нем рассказывается о Чистополе времен эвакуации Союза писателей СССР. Это тоже почти телевизионное кино, но, в отличие от предыдущего фильма, режиссер «Чистополя» не включает в фильм интервью. Вместо них — литературный закадровый текст, который зачитывает сама Долматовская. Помимо него она декламирует переписку героев фильма и включает аудиозаписи авторского чтения стихов (например, в фильме можно услышать голос Бориса Пастернака). Благодаря этим инструментам фильм будто переносит зрителей в военный Чистополь, приютивший на время талантливейших представителей русской культуры. Это более зрелое и продуманное кино, чем ода Табееву, но после его просмотра все равно остается впечатление, что место «Чистополю» — в сетке телеканала «Культура».

«Коран: от ниспослания до казанского издания» и «Свет веры»

К категории «нефильмов» можно отнести и документальную работу «Коран: от ниспослания до казанского издания». Спродюсировал картину руководитель ДУМ РТ Камиль-хазрат Самигуллин. Казанский Международный фестиваль мусульманского кино всегда обвиняли в обслуживании интересов ДУМ РТ, но ранее фильмы явно религиозного содержания объединяли в отдельные секции и жюри их не оценивало. В этом году картина, рассказывающая о божественном ниспослании священного писания, «Книге книг» и «мировой святыне», попала в национальный конкурс и тем самым стала фактом местного кинематографа, а не религиозного просвещения. При этом очевидно, что «Коран: от ниспослания до казанского издания», рассказывающий о том, как Аллах послал в погрязший в грехах мир язычников священное писание и как оно позитивно повлияло на жизнь на земле, — картина, которая должна идти в прайм-тайм телеканала «Хузур-ТВ», а не на международном светском кинофестивале, пусть и имеющем религиозно окрашенное направление.

Религиозной экзальтацией отличается и фильм с говорящим названием «Свет веры». Это игровая короткометражка о преуспевающем бизнесмене, который собирается снести мечеть, чтобы построить на ее месте торговый центр. Оказавшись в мечети и послушав имама, герой меняет решение и тут же превращается из холодного расчетливого дельца в светлого верующего человека. Смотреть этот фильм (как и предыдущий) невозможно, даже несмотря на то, что главную роль играет ведущий молодой актер Камаловского театра Эмиль Талипов: условность сюжета здесь граничит с простотой сценариев передачи «Спокойной ночи, малыши!», где Хрюша сперва разбрасывает игрушки, а после назидательного монолога ведущей понимает, что поступил нехорошо. Кажется, в пару к этому фильму в программу включили документальную работу «Триптих» Зуфара Хайруллина, исполненную на православной фактуре (ведь, как мы помним, «Татарстан — место, где встречаются Восток и Запад»). Герои фильма — три жителя одной деревни, через которых режиссер показывает разные сценарии служения Богу. Тут тоже патетика в виде прямых вопросов зрителю, куполов и храмов — досмотреть до конца практически невозможно.

«Яу» и «Сироты»

Самым любопытным полнометражным фильмом была историческая комедия «Яу» режиссера Айдара Габдрахманова. Фильм показывали в конкурсе в черновом варианте: вероятно, организаторам фестиваля во что бы то ни стало надо было включить в программу местный полный метр. Поэтому они взяли картину с неитоговым монтажом и отсутствующими спецэффектами (из-за этого, к примеру, в кадре исторического фильма можно заметить провода электропередачи). Действие разворачивается в XIV веке. Казанское ханство успешно развивается, из-за чего у местного хана появляются недоброжелатели. Один из них, астраханский хан, завидуя успехам соседа, отправляет наемников с целью отравить лидера Казани. Как рассказывал год назад «Инде» режиссер фильма Айдар Габдрахманов, создатели ориентировались на фарсовые исторические комедии вроде «Астерикса и Обеликса».

К сожалению, «Яу» не получился, хотя автору надо отдать должное за смелость задумки и желание снять что-то более интересное, чем очередной сентиментальный фильм о родной деревне и татарах. В нынешнем варианте монтажа вплоть до окончания второй трети фильма неясно, кто является главным героем, а большинство шуток зал встречал тишиной. Хотя были остроумные ходы, обыгрывающие современное стремление Казани во всем быть первой, проблему татарского языка и происхождение чак-чака, и смелые камео звезд татарской культуры (спойлер: в сцене ханского пира в качестве приглашенной звезды поет Салават). Но главная проблема фильма — мастерство актеров. Большинство из них — артисты татарской юмористической передачи «Мунча ташы». Из-за их манеры игры фильм тяготеет скорее к очередному выпуску татарского «Кривого зеркала», чем к «Астериксу и Обеликсу». После показа в зале произошел курьез: пожилая зрительница со слезами поблагодарила создателей за то, что они сняли такой правдивый фильм о тяжелейшей странице в истории татарской нации.

Вторая полнометражная картина программы — «Сироты» Нурании Замалеевой. Зрители встретили фильм бурными аплодисментами, слезами, просьбами снять продолжение и фразами вроде «Это важный момент в истории татарского кино». Как следует из названия, фильм рассказывает о сироте, столкнувшейся с жестокостью и несправедливостью мира. При этом в сюжете заложен нетривиальный ход — девочка-сирота, разочаровавшись в людях, уходит жить в собачью конуру к брошенному щенку. Из этого мотива могло бы родиться интересное трансцендентное кино о границах человеческого и животного (референс — призер последнего «Кинотавра», фильм «Сердце мира»). Но авторы «Сирот» даже не пытаются смотреть в эту сторону — вместо того они рассказывают душераздирающую и чудовищно театральную историю о жестоком мире, где животное в кадре появляется только в качестве очередной пошлой метафоры о брошенности и одиночестве героини. Фильм получил приз зрительских симпатий фестиваля.

«Рабочий момент» и «На первый этаж»

Относительно неплохо на общем фоне смотрелись фильмы «Рабочий момент» Влады Васильевой и «На первый этаж» Александра Ширманова (а также уже известные анимационные работы «Домой» Даниила Фэя и «Век Татарстана» Сергея Киатрова). Работа Васильевой рассказывает о маленьком мальчике, который проходит кастинг на главную роль в детском фильме. В Татарстане, где большинство режиссеров так или иначе снимают пафосное кино о судьбах нации, недостатки картины во многом оправдывает красота замысла — режиссер сознательно вводит себя в рамки жанрового детского кино и в целом достойно проходит этот путь. При этом у Васильевой не получилось выдержать ровную интонацию рассказа. «Рабочий момент» — картина, снятая через голову взрослого, который смотрит на героя и на материал сверху вниз, бесконечно умиляясь самим фактом существования ребенка-актера перед камерой. Фильм признали лучшей короткометражкой национальной программы.

«На первый этаж» — картина с философским замахом. Действие происходит в лифте, который становится своеобразной лодкой Харона, переносящей грешные души в иной мир. Но смелость замысла снова упирается в неубедительные диалоги и актерскую игру. При этом на фоне общего конкурса желание подать историю о чувстве вины, губительном гневе, жизни и смерти иносказательно воспринимается чуть ли не как художественный прорыв. Подобный же эффект создает фильм «Пять ответов до дна» Рудольфа Хайнурова. В фильме мы видим разговор двух мужчин — молодого и постарше — за бокалом виски. Вскоре мы узнаем, что оба любят одну и ту же женщину. «Пять ответов до дна» — черно-белый размеренный, аскетичный диалоговый фильм, герои которого играют в словесный пинг-понг. Расклад сил меняется каждую минуту, а в финале звучит парадоксальный вывод о природе любви и близости. Чутье подводит режиссера только единожды — когда один из героев вдруг обрушивается на зрителя длинным неискренним монологом о молодом поколении, зацикленном на лайках и аватарах.

«Гульназек — победитель дивов» и «Я за отца досматриваю сны»

Впрочем, работы, которые можно хвалить без скидок и оговорок, в национальной программе тоже были. В первую очередь это анимационный фильм «Гульназек — победитель дивов» казанской художницы Елены Ермолиной. Мультфильм получил приз российской Гильдии кинокритиков и киноведов. В основе сюжета — татарская народная сказка о хитром Гульназеке, победившем глупых лесных дивов (злых духов). В трактовке Ермолиной Гульназек — мечтательный деревенский старец, которого вечно отчитывает жена. Он увидел в диве не лесное чудище, а родную душу. Кроме трогательного сюжета «Гульназек» радует продуманностью художественного облика — подобные работы вы могли видеть в рамках сборника мультфильмов по сказкам народов мира «Гора самоцветов».

Еще хочется отметить фильм «Я за отца досматриваю сны», о котором мы писали в нашем гиде по КМФМК. В консервативном контексте казанского фестиваля работа Рамиля Хадиулина, рассказанная витиеватым и сюрреалистичным визуальным языком, сочетающим в себе кино и анимацию, воспринимается как радикальный эстетический жест. Главная проблема этой картины в том, что она снята режиссером-выпускником ВГИКа, поэтому ее включение в национальную программу (кажется, только из-за национальности режиссера) отдает стремлением выдать желаемое за действительное — подобных свободных от условностей фильмов, судя по работам нынешнего года, в Татарстане, вероятно, не будет никогда.

Что не так с национальным конкурсом

Несмотря на пару хороших фильмов, в целом национальная программа оставляет в недоумении. Но, вероятно, это проблема отбора, а не отсутствия в Татарстане хороших режиссеров. Проблемный отбор привел к тому, что лучшим национальным короткометражным документальным фильмом стал видеоманифест казанского стрит-арт-художника Alesha «Зачем я это делаю» — в программе просто не нашлось ничего более похожего на настоящий документальный фильм.

Программу можно было без труда сократить вдвое, убрав из нее телевизионные картины и фильмы, снятые по заказу религиозных институций. Тогда мы бы получили неровный, но все же живой и любопытный набор картин, адекватно демонстрирующих состояние киноиндустрии в регионе. Неграмотный отбор в будущем может привести к тому, что уважающие себя молодые казанские режиссеры, не желая ассоциироваться с консервативным, инертным и художественно слабым КМФМК, будут отдавать свои фильмы на другие большие российские фестивали или просто выкладывать работы в интернет. И это будет большой потерей для казанского фестиваля, который за 14 лет своей истории так и не смог заработать доверие ни местной молодой публики, ни молодых кинематографистов.