«Словно умер Тукай». Памяти Ильхама Шакирова

Двойное проклятие криптоколониализма: пока не придет повестка с Sublime Frequencies, Finders Keepers или Canary Records (музыкальные лейблы, художественная политика которых выстроена вокруг популяризации творчества забытых артистов, «экзотических жанров» и неадаптированной для европейского уха этнической музыки. — Прим. «Инде»), никто особо и не обратит внимания на чудо вселенского масштаба. Ну как же — ярлычка-то нет. Вместо повестки пришла похоронка. Но злость не оставляет места для грусти, да и чего грустить: Шакиров оставил столько великих песен, что ему можно только с гордостью смотреть вслед. Не могу не улыбаться, когда слышу, как его хитовейшая «Идел буе каеннары» (какой это год, 1971-й?) начинается с прямой [музыкальной] цитаты из Hello, I Love You группы The Doors, ну так ведь еще Головин подчеркивал: «Никогда не бери то, что плохо лежит; всегда бери то, что прекрасно лежит».

Вдохновенность и запал, с которыми сыграны и спеты вещи Шакирова, написанные до эпохи casio-самоиграек, — это чрезвычайно ценный и редкий в наших широтах ресурс. Увы, пока им никто так и не распорядился должным образом. Даже выбирая ролики на YouTube, невольно морщишься от чудовищного несоответствия труда и ума, вложенных в песни, и пошлейшего клипарта, который их сопровождает. Ну ничего, зажмуримся — так даже лучше слышно его голос.

Источник: Facebook

В 1970-х годах я жил в Набережных Челнах. Там у нас был сосед по лестничной клетке дядя Павлик, который очень любил петь песни на татарском языке, аккомпанируя себе на гармони. Я завороженно глядел, как его пальцы виртуозно перебирают блестящие кнопки, и слушал песни на непонятном мне языке. Какие-то из них я запомнил — благодаря радио понял, что это песни из репертуара Ильхама Шакирова. Его записи часто ставили в эфире — я всегда слушал их с удовольствием, хотя и не знал татарского. Этот чарующий голос напоминал мне, ребенку, песнь дровосека из произведений Тукая (это был Батыр из «Шурале»?). А от песни «Саумы, кояш» душа воспаряла к небесам! И эти чувства не прошли до сих пор.

Я рад, что свои первые 20 лет прожил в Татарстане, впитывая татарский эпос и наслаждаясь татарской эстрадой, главным стержнем которой является Ильхам Шакиров. Иначе такой мощный культурный пласт просто прошел бы мимо меня. К счастью, этого не произошло.

Я выросла с песнями Ильхам-абый Шакирова, они у меня в крови. Они часто звучали в нашем доме — мой папа, к примеру, очень любил петь его «Кара урман». Повзрослев и начав свое творческое и жизненное возвращение к истокам, я поняла, насколько велика роль этих детских впечатлений в том, кем я стала — и в человеческом, и в вокальном плане. Ильхам-абый стоит на самой вершине татарского музыкального Олимпа, сравнивать его не с кем. Его репертуар огромен и разнообразен — там есть и чисто народные композиции, и рок-н-ролльные. Поэтому он так вдохновляет музыкантов.

Мне посчастливилось петь с Ильхам-абый на одной сцене. В 2007 году продюсерский центр «Рух» пригласил меня выступить в Москве. Тогда они спросили, с кем бы я хотела выступить. Я не задумываясь назвала имя Ильхама Шакирова. То выступление было для меня настоящим чудом. Мы спели «Жэйге айлар» и «Ак каен».

Ильхам Шакиров перевернул мое представление о понятии татарской эстрады, к которой я в целом отношусь довольно прохладно. Произошло это случайно. Я поехал за винилом на окраину Казани, где мне нужна была только одна пластинка, но мне в довесок всучили целую пачку. Приехав домой, я начал разбираться в этой пыльной куче и наткнулся на запись Шакирова. Я думал, что это какая-то скучная музыка в стиле того, что играет в подземных переходах. Поставил винил на вертушку — и был потрясен! Я не ожидал такого вокала и аранжировок, соуловой подачи.

Сейчас сложно говорить наверняка, но при иных обстоятельствах эта музыка могла бы играть в 1970-х годах в ночных заведениях южных штатов США вперемежку с хитами Motown Records (американская звукозаписывающая компания, созданная в 1959 году и долгое время специализировавшаяся на продвижении афроамериканских исполнителей. — Прим. «Инде») и ранних The Beach Boys. Эта виниловая находка сподвигла меня на поиск других татарских пластинок, и благодаря Шакирову я открыл для себя целый мир татарской эстрады 1960−1970-х годов, представителей которой с удовольствием слушаю и использую в работе до сих пор. К примеру, на основе этих впечатлений я сделал микстейп с говорящим названием Tatar Jazz Funk Greats.

Феномен Ильхама Шакирова, кажется, в том, что это первый татарский певец, который смог грамотно и тонко совместить татарскую народную, популярную и классическую музыку. Ему удалось создать собственный, безошибочно узнаваемый стиль, который стоило бы назвать его именем. Меня как композитора особенно впечатляют его эксперименты 1960−1970-х годов — эти записи и сегодня звучат актуально и дерзко. Мне сейчас сложно представить, как это воспринимали его современники.

Безусловно, для всего татарского народа голос Шакирова — главный синоним понятия «моң». Шакиров — носитель музыкального кода нашего народа, и нам, молодым музыкантам, стоит задуматься, сможем ли мы предложить слушателям что-то сопоставимое. Уход Ильхама Шакирова — большая потеря для всех нас.

Нам повезло жить в одну эпоху с Ильхамом Шакировым, Альфией Авзаловой (оба, к сожалению, ушли из жизни) и Зухрой Сахабиевой (к счастью, жива и здравствует). Шакиров, конечно, великий исполнитель, который мог при помощи музыки, слов, голоса проникнуть в душу каждого слушателя — мужчины, женщины, взрослого и молодого человека. Его песни становятся родными каждому, кто их слышит. Я ужасно жалею и корю себя, что мне так и не удалось повстречать его лично — я уж не говорю о том, чтобы спеть с ним на одной сцене.

Для меня как для исполнительницы альтернативной татарской музыки Ильхам Шакиров — человек, который показал, что татарские песни можно петь не только под баян. Что джаз, фанк и соул-музыка — тоже отличное сопровождение. Он еще 50 лет назад показал, что, оставаясь стопроцентно народным певцом, можно делать нетипичные, неклассические и смелые аранжировки. Так что альтернативная татарская музыкальная сцена появилась не в условном 2007-м, а намного раньше.

Так вышло, что процесс моего знакомства с татарской эстрадой запустила ностальгия по родине. В 1980-х и 1990-х местная поп-музыка была навязчивым фоном республиканского телевидения и радио. Осмыслять ее мы с СуперАлисой (моей подругой жизни в то время) начали лишь когда в 2000-м переехали в Москву. В новом жилье мы повесили плакаты с Ханией Фархи и Салаватом, которые очень удачно вписывались в наше тогдашнее треш-восприятие действительности. Найти в огромной куче мусора, каковой тогда была татарская эстрада, такой бриллиант, как Ильхам Шакиров, было огромной неожиданностью. Он сразу же занял особенное место в нашей жизни — одновременно получил гран-при и приз зрительских симпатий.

Нас подкупили оркестровые аранжировки, качество мелодий и ворованный у Джима Моррисона кусочек песни Hello I Love You в главном (для меня) хите Шакирова «Идел буе каеннары». Радовало, что татарская поп-музыка — это не только скутерообразный поп-рейв Исхак-Хана (тоже, кстати, горячо мной любимого) и однообразное месиво татарских «солянок». Шакиров — большой артист, которым можно гордиться по-настоящему, а не только в форме эстетской шутки. Спи спокойно, дорогой Ильхам.

Ильхам Шакиров — легенда, признанная не только татарским народом, но и всем музыкальным миром. Я помню его с детства — Ильхам-абый всегда звучал в нашем доме. Слушая радио у дэуэники на кухне, я представляла, что его неповторимый голос — это частичка нашей семьи. Можно сказать, что я начала познавать мир музыки по его произведениям. Спев «Эдрэн дингез» (песня «Адриатическое море» написана Салихом Сайдашевым в 1948 году для пьесы Наки Исанбета «Настоящая любовь»; по-настоящему популярной стала в исполнении Шакирова. — Прим. «Инде»), я получила свою первую премию и звание лауреата на международном конкурсе. Я учила это произведение, постоянно слушая записи Шакирова. А в финале проекта Первого канала «Голос» мне выпала возможность спеть его «Син сазынны уйнадын». Все эти песни стали для меня в некотором роде судьбоносными.

Ильхам-абый был светилом: радовал, согревал и вдохновлял. Я помню, как мне посчастливилось выступать на его юбилейном концерте в Москве — в тот вечер меня переполняли гордость и восторг. А уж когда мне удалось побеседовать с ним, моему счастью просто не было предела. Тонкое чувство юмора, легкость, простота, интеллект, душа и глубина мировосприятия — вот то, что его отличало. И все это было в его голосе, который, я уверена, будет жить всегда.

Я не был ни на одном концерте Шакирова, у меня ни одной совместной фотографии с ним. Все мое знакомство — это пластинки 1960−1980-х — от ВИА «Идел» до оркестровых аранжировок. А вчера в Telegram я прочел эту новость и полчаса буквально не мог отойти от слез. С Шакирова начиналась татарская эстрада — начиналась сразу с высокой ноты, с чего-то крутого и нездешнего, но тем не менее родного, когда не думаешь: «Вот это профессионал!», а чувствуешь, что человек поет прямо тебе, и от этого в душе поют птицы. А теперь все это ушло, вся эта сказка про живую музыку, встречу Запада и Востока. Я понимал, что он уже давно не поет и все мои любимые песни написаны в ту пору, когда мой отец был подростком, но, узнав о его смерти, я был уверен, что, выйдя на улицу, я увижу повсеместный траур, а по телевизору будут крутить только концерты Шакирова. Словно умер Тукай. Мне кажется, это еще одно предупреждение, что нам, условным представителям современной татарской культуры, помощи ждать неоткуда и нельзя продолжать сидеть на наследии и довольствоваться только им. Нужно работать и создавать новое. А эти песни пусть вдохновляют на труд.