Пять причин пойти на выставку Димы Ребуса «Нормы Инсоляции»

То, что выставка проходит впервые в Татарстане, для меня большая честь. Я уехал из Набережных Челнов в возрасте 16 лет и, к сожалению, редко бываю в родной республике. В Казани в последний раз был лет 11 назад. Город, конечно, сильно изменился с тех пор. Естественно, у меня была мечта что-то сделать на родине. В какой бы стране или городе я ни находился, я всегда говорил, что из Татарстана. Это моя гордость, отсюда моя родня. Как-то Антон Белов (директор музея «Гараж») посоветовал мне обратить внимание на «Смену», если захочу выставляться на родине. Он сказал, что это одно из самых креативных пространств, в какой-то степени задающих тренд. В этом я и убедился лично.

Узнав всю информацию, моя галерея (Artwin Gallery. — Прим. «Инде») и проектный директор вышли на «Смену». Они тоже сказали, что давно следят за моим творчеством. Так мы и сошлись, и это замечательно. «Смена» предложила мне провести экскурсию в день открытия — я человек во многом не публичный, и мне не всегда комфортно говорить на большую публику, но я подумал, что это будет здорово, и согласился. Вообще, пожалуй, в России это мой первый подобный опыт общения с аудиторией.

У меня есть инсоляционная серия, она одна из основных, именно ее я и хотел показать. Чаще всего работы находятся за рубежом, мы собирали их всеми правдами и неправдами. Какая-то часть, к сожалению, не доехала. Но, я считаю, в итоге достаточно грамотно смогли найти им замену из работ, находящихся в России, у местных коллекционеров. Работы отбирались по сериям, чтобы прослеживалась какая-то ретроспектива. В результате получился срез за семь лет. Несмотря на две серии («Инсоляция» и «Экзопланета»), можно проследить сюжетную эволюцию вселенной Underground Aquarellka и ее развитие. Присутствуют и работы 2021 года. «Состояние 8» — самая свежая, созданная накануне, буквально заходя в самолет.

Вообще, Underground Aquarellka достаточно запутанная вселенная, в ней много непростых сплетений и отсылок. Мне они понятны, потому что я их заварил. Но у меня есть пожелание для гостей выставки: попытайтесь разобраться в увиденном, хоть это и непросто. Каждая работа — один сюжет, каждая картина не существует по отдельности, вне контекста. Все мои серии, не только «Инсоляция» и «Экзопланеты», пересекаются. Если человек попытается в этом разобраться, это будет интереснее, чем просто смотреть на картинки. Всегда надо считывать контекст, на любой выставке. Прежде чем ругать квадрат Малевича, узнайте, что такое квадрат Малевича.

Где бы я ни выставлялся, всегда стараюсь работать с местом, подхожу к этому достаточно скрупулезно. В этот раз в Казани я запустил ландшафт внутрь здания (выставочное пространство выложено сухой травой и другими растениями. — Прим. «Инде»). Это уместный ход для общего контекста, он коррелирует с представленными работами. Борщевик — один из частых образов моих картин. Это растение крайне ядовитое. Причем яд активируется при взаимодействии с ультрафиолетом, а у меня как раз инсоляционная выставка, солнечная. Другие сухоцветы тоже неслучайны, я часто работаю с ландшафтами.

В то же время полевая трава для меня — воспоминания из детства, красивая татарстанская природа. Изначально я хотел другой ландшафт, трава должна была быть стоячей. Но ее бы утоптали до сентября (выставка продлится до 12 сентября. — Прим. «Инде»), поэтому мы постелили уже утоптанную. Еще я читал историю «Смены», узнал, что здание — бывшее сенохранилище. Мне кажется, такая преемственность — это замечательно. Кстати, все сухоцветы из Татарстана, это важный момент в сочетании со сборами местной дождевой воды (с ее помощью нарисованы некоторые из представленных работ. — Прим. «Инде»). Выстраивается природное окружение родного региона с внутренней экспозицией моих работ.

В рамках выставки на фасаде «Смены» появится солнце — световая инсталляция и продолжение разговора о серии «Инсоляция». Объект представляет собой солнце-решетку, которая встречается во всех городах нашей страны и стран СНГ. Первые этажи с такими решетками чаще всего находятся в тени, прикрыты кронами деревьев, и лучи солнца физически туда попадают очень редко. Люди, как в некоем подобии карго-культа, живут с решетками в виде солнца и хотя бы так пытаются приманить свет. Это очень поэтичный и красивый момент. В «Смене» мы увидим огромное солнце, лучи которого будут распространяться на все окна.

Мои родители простые рабочие люди. Например, отец был бы рад, если бы я пошел по его стопам, стал механиком или водителем грузового транспорта. По крайней мере, он видел меня в этой роли. Но когда родители заметили мою тягу к искусству, сразу поддержали меня — отдали в художественную школу и ежедневно водили туда.

Большая часть моих работ написана при использовании собственных химических растворов и дождевой воды. Отец собирает для меня эту воду, хоть и не понимая зачем. В этом смысле он выступает абсолютным соавтором моих работ и пишет их вместе со мной. То есть он не всегда понимает мое искусство, но очевидно, что он всегда хочет его понять и осмыслить. Для меня это очень ценно.

Работая по всему миру, преимущественно в США и Европе, при сборе воды всегда подписываю, какой именно это сбор: «Май 2018, Берлин», «Август 2020, Казань (сбор отца)» или «Сентябрь 2019, Нью-Йорк». Это не только символично, но и важно с точки зрения архивности произведения. Если рассматривать технический момент, то он минимален — у дождевой воды другой pH (водородный показатель. — Прим. «Инде») по сравнению с водопроводной, это помогает избежать грануляции пигмента. Но это незначительный момент в этом подходе.

В мире не так много акварелистов, использующих большой формат. Я использую очень плотную бумагу ручной варки. Создаю химические растворы в своей небольшой лаборатории и на этой основе работаю акварелью. Студентом я работал преимущественно маслом, но в какой то момент я немного от него устал. Маслом можно сделать сколько угодно ошибок, закрашивать и перекрашивать бесконечное количество раз. С акварелью так не получится. Если вдруг оттенок вышел не тот, который задумывался изначально, то ты либо принимаешь, либо берешь новый лист. Акварель активно использовалась в моем иллюстраторском прошлом, когда работал в изданиях «Сноб», Esquire, GQ, в National Geographic в Бостоне. Акварель всегда было проще взять с собой, мобильно.

Название выставки посвящено инсоляционной серии, в которой рассматриваю человеческие нормативы. То, как человек дошел до нормы, думал, что ниже ее, а что сверх. Как люди калибруют эти нормативы, какие остаются, а какие не подходят? Как они эволюционируют, какими могут быть в будущем? Иногда привычные вещи могут поражать, как своей функциональностью, так и своей совершенно наивной поэтичностью. Процесс эволюции быта и биологии поведения человека в этом быту. Какие сокрушительные или совершенно прекрасные формы это приобретает? Как политический режим формирует социальный запрос? Из чего вытекают «объективные улучшения», основанные на однозначном, всеобщем одобрении, и по каким причинам рождаются мнимые поиски «нормы» — принимающие ужасающие формы и выходящие за рамки разумной этики, — евгеника, как яркий тому пример. Вечный процесс формирования всевозможных норм. Вечный поиск параметров, умозрительных идеалов, глобальных и персональных.

Мне интересен этот процесс, я его прослеживаю и осмысляю.