С машиной в голове. Гид по IV Уральской индустриальной биеннале современного искусства

Осень — биеннальный сезон. Смотры современного искусства проходят с сентября в Москве, Красноярске (и, разумеется, в Венеции), но самый, на наш взгляд, интересный и территориально доступный казанцам проект представлен в Екатеринбурге. Главный редактор «Инде» Феликс Сандалов рассказывает, почему на Урал стоит ехать даже тем, кто предпочитает обходить галереи стороной.

В том, что Уральская индустриальная биеннале — крупное смыслообразующее мероприятие, которое для города значит даже больше, чем Платоновский фестиваль для Воронежа или Летний книжный фестиваль «Смены» для Казани, убеждаешься вскоре после прибытия в город. Здесь даже полицейские — хрестоматийный пример безразличия к вещам, не входящим в поле служебных обязанностей, — в курсе происходящего. И это неудивительно: в самом центре города на крыше огромного здания установлены гигантские буквы очередного манифеста уральского самородка Тимофея Ради, перефразирующего Поля Гогена: «Кто мы, откуда, куда мы идем?». Обескураживающие своей прямотой вопросы, которые художники обычно склонны прятать под слоями более сложных конструкций, здесь вынесены на самое видное место — и это сразу настраивает на серьезный разговор. Уральская биеннале — не просто очередной аттракцион из визуальных наслаждений и интеллектуальных игр, а, напротив, попытка прорваться сквозь них.

Комплекс зданий, в которых разместился основной проект, прежде принадлежал Уральскому приборостроительному заводу. Одно из зданий задумывалось как библиотека, но так ею и не стало; его занял цех, а теперь там тоже выставка — превосходная метафора трансформации, которую претерпела городская инфраструктура за сто лет. Вдумчивая работа с пространством — залог хорошего кураторства. Куратор Уральской биеннале, португалец Жоан Рибас со своей задачей справился: шесть тысяч квадратных метров, отданных под основной проект, излучают неуют. Примерно те же эмоции вызывают и затрагиваемые работами темы: влияние капитализма на телесность, отчуждение труда, брезжущее на горизонте постчеловеческое будущее. Зеленые стены, пожелтевшие выключатели, змеящиеся провода, остановившиеся часы, остатки раскрошившейся плитки, декорирующие современные инсталляции, — все кричит о том, что дни здания в самом центре города сочтены (и его действительно снесут после финисажа). Уральскую биеннале было бы уместнее назвать постиндустриальной — большинство работ посвящены положению человека в информационном обществе и его отношениям с новыми технологиями, а возникающие здесь и там образы заводов — не что иное как призраки прошлого. Разрушающиеся заброшенные цеха на картинах Павла Отдельнова, несколько комнат, наполненных библиотечными карточками с определениями типов металлов и горно-инженерной терминологией, звучащей как слова из мертвого языка, выездные экскурсии в Тагил, Кыштым и Пышму, по смыслу приближающиеся к так называемому dark tourism (поездкам в места экологических или техногенных катастроф), — все это задает правильный тон высказываниям о современности, которую невозможно понять, не увидев соседствующую с ней архаику.

С такими вводными выстроить неманипулятивную экспозицию практически невозможно — слишком велик соблазн работать с тревогой. Но Рибас смог уклониться от простых решений: последовательность работ, напротив, всячески подталкивает посетителя к мысли, что проблематика сожительства с новыми технологиями, захватившая медиа в последние годы, уходит корнями глубоко в XX век. На входе зрители видят проекцию фильма «Выход рабочих с фабрики» братьев Люмьер (1895), чуть углубившись — короткометражку Ивонны Райнер «Ручное кино» (1966), предвосхитившую сложную жестикуляцию человека, регулярно взаимодействующего с гаджетами. В экспликации к основной экспозиции Рибас пишет: «Индустриальные фабрики становятся музеями; границы труда и игры размываются», и несколько работ действительно остроумно затрагивают проблему определения труда в XXI веке. Самая пронзительная — инсталляция финской художницы Пилви Такала «Стажер» (2008), документирующая стажировку автора в корпорации-гиганте Deloitte. После пары дней подчинения Такала нарушила офисную конвенцию и прекратила изображать какую-либо деятельность — вместо этого она целый день каталась на лифте или неподвижно сидела за рабочим столом, аргументируя это тем, что для того, чтобы думать, человеку не нужны дополнительные действия или инструменты (сначала коллеги были в недоумении, потом — в бешенстве).

Не меньший интерес представляют разбросанные по Екатеринбургу проекты параллельной программы — например, снова препарирующая тему труда и того, что бывает от него, коллективная выставка «Между усталостью: к новым формам жизни», разместившаяся в здании Дворца культуры железнодорожников, препарирующая растерянность нового поколения художников. ДК, к слову, живет собственной жизнью: на выставку идешь мимо (привет, Йозеф Бойс!) торговцев медом и шубами, на инсталляцию краснодарцев ЗИП или смурные фотографии москвички Насти Якименко смотришь под звуки песни «О боже, какой мужчина», доносящейся с дискотеки этажом ниже. Другая важная остановка — «Набор для выживания» в фонде «Культурный транзит»: художники из Турции и России анализируют свою деятельность в условиях (само)цензуры, точка входа в экспозицию — полотнище с вышитой надписью «…» [обман]. К сожалению, в середине сентября закрылась выставка «Приручая пустоту» в екатеринбургском ГЦСИ, кураторы которой, отталкиваясь от единственной уральской концептуалистской работы, датируемой 1967 годом, вывели завиральную, но крайне прельстительную хронологию — полвека истории совриска на Урале. Метод fake it till you make it безусловно подкупает, равно как и то, с какой изобретательностью екатеринбургское арт-сообщество строит свою и, в конечном счете, городскую идентичность. 30 миллионов рублей, потраченных на биеннале, выглядят очень разумной инвестицией: индустриальный или постиндустриальный Урал через искусство формирует собственную мифологию (суровый, заводской, гостеприимный, культурный и так далее), которая не только собирает осколки прошлого, но и пытается найти общий язык с будущим.

Фотографии: VK, ekburg.tv, Forensic Architecture, «Что нам делать дальше?», «Глаз / машина II», Евгений Литвинов, Нина Петухова