«Бери да помни». Без спойлеров рассказываем, чем нам запомнился полнометражный дебют Байбулата Батуллы

14 сентября в российский прокат вышла комедийная драма «Бери да помни» — полнометражный дебют Байбулата Батуллы, известного по социальной короткометражке «Показалось» об огромной заднице во дворе жилого дома и ромкому «Половинки» о склеившихся незнакомцах. И хоть предыдущие работы режиссера совсем не были связаны с Татарстаном, а нынешняя создана московской студией Bosfor Pictures, «национальность» фильма отрицать сложно — и далеко не только потому, что он снят на татарском языке.

Выпускающий редактор «Инде» и исследователь центральноазиатского кино Камиль Гимаздтинов побывал на показе картины и рассказывает, чем она запомнится татарстанским зрителям.

Шестилетний Ильхам проводит лето в деревне у бабушки с дедушкой. Внезапно случается трагедия — но Ильхам о ней пока не подозревает. Режиссер и сценаристы с самого начала ловко тасуют острую драму и ностальгическую семейную комедию — так, что довольно простой сюжет, пересказывать который, кажется, нет смысла, не отпускает ни на секунду. Хлеб с маслом и сахаром на завтрак, купание в озере, игра в робота, кыстыбый на обед, газировка из сельского магазина, театр теней, спонтанная дискотека — пожалуй, теги рассказывают о ленте больше, чем ее событийный ряд.

При этом все не скатывается в банальную манипуляцию «поплачь, посмейся, поностальгируй»: картина грамотно дозирует эмоции и предлагает куда больший их спектр. В том числе за счет особой химии между героями Розы Хайруллиной и Рабита Батуллы: к слову, их отношения переживают в фильме неожиданную трансформацию — и вновь через боль. Во второй половине ленты эта сюжетная линия даже претендует занять место основной, но все же уживается с ней. Бесшовно встроены в сценарий и персонажи-эпизодники: скучающий на посту и мечтающий стать стендап-комиком полицейский, молодой парень с амбициями ресторатора, местный чиновник, осваивающий краудфандинг, и бабушка, выигравшая поездку в Нью-Йорк. Каждый из них не просто оказывается элементом пейзажа, но становится частью общего нарратива об изменении жизни через маленькие мечты. Кстати, Малая Мечта — еще и название деревни, в которой происходят события фильма.

Все сюжетные линии соединяет игра с Y-образной куриной косточкой «ядәч». Ее суть в том, что два игрока, разломав кость пополам, должны брать друг у друга предметы, только произнося слово «помню». Забывший об этом проигрывает и исполняет желание победителя. И если в начале фильма эффект от игры скорее комедийный — в одной из первых сцен главный герой выигрывает у деда ванну газировки, — то ближе к концу обмен желаниями значительно преображает жизнь сельчан. Сознательно или нет, сценаристы Тагир Мингазов и Дарья Беседина закладывают простую мысль: проговаривание желаний и чуткость к чужим потребностям, какими бы абсурдными и незначительными они ни казались, может заметно улучшить жизнь небольшого (а может, и вообще любого) сообщества — и на пустом месте создать в селе то, чего там давно (а то и никогда) не было.

На этом фоне интересно вспомнить, что фильмография Байбулата Батуллы начиналась далеко не с фэмили-френдли-комедий, а с довольно откровенного дока «Ноль с половиной» о молодом кинорежиссере, мечтающем снять ремейк картины Робера Брессона «Наудачу, Бальтазар» в антураже татарского аула. В «Ноле с половиной» мечта героя не исполняется, да и «Бери да помни» слабо напоминает работы Брессона (скорее Тайки Вайтити или дуэта Аренда Агте и Усмана Сапарова на заре постсоветского кинематографа), так что этот факт может показаться не таким важным — но что такое на самом деле национальный фильм? Вряд ли картина на определенном языке — достаточно примеров Бахтиера Худойназарова и Адильхана Ержанова, снимающих преимущественно на русском (кстати, в четырех фильмах последнего за камерой стоял казанец Айдар Шарипов).

Наверняка национальная принадлежность фильма — не в фамилиях и гражданстве авторов: очень сложно будет найти что-то российское в фильме Ардака Амиркулова «Гибель Отрара» («Тень завоевателя»), пусть сценарий к нему и писали Алексей Герман и Светлана Кармалита. И совсем уж точно она кроется не в источнике финансирования: вспомним хотя бы фильмы «Айка» казахстанца Сергея Дворцевого или «Пустой дом» кыргызстанца Нурбека Эгена, спонсированные из разных стран. Кино делают национальным нарратив, контекст и мельчайшие культурные детали: от баллы су, косточки «ядәч» и стакана бузы до меташуток про ведро мороженого за 1552 рубля и «я думала, сова».

Так что показательно, что сильные дебюты татарстанского кино пришли скорее извне, чем изнутри: это касается и «Бери да помни», и «Микулая» Ильшата Рахимбая под патронажем Тимура Бекмамбетова и Виктора Сухорукова. Такая ситуация вполне стандартна для постсоветской национальной кинематографии: точно так же в конце 1980-х — 1990-х основу казахстанской «новой волны» сформировали выходцы из республики, отучившиеся по заказу Казахфильма у Сергея Соловьева во ВГИКе. Их картины, кстати, как и в случае с Батуллой и Рахимбаем, отличала попытка переосмыслить социальные и исторические ориентиры и лучше понять, «кто мы» и «куда идем». Остается надеяться, что татарстанские «нововолновцы» не остановятся на паре удачных жанровых фильмов и мы только в начале их большого пути.

Обложка и фото: Байбулат Батулла. «Бери да помни» / «Ядәч! Истә!»