«Особняк. Вариации». Как фонд «Живой город» развивает репертуар «Особняка Демидова»

В конце ноября в Казани прошла третья театральная лаборатория «Особняк. Трансформация» под руководством Олега Лоевского. Организаторы обозначают проект как сайт-специфичный и заявляют вполне понятную цель: пополнять его результатами постоянный репертуар площадки.

Сайт-специфик как формат театра в нетеатральных пространствах известен давно, но стал особенно востребованным в последнее время. Разработка материала на основе места и его восприятия позволяет актуализировать непроговариваемые в сцене-коробке смыслы. Что касается «Особняка Демидова» — здесь прежде всего было важно художественно переосмыслить пространства старого ЗАГСа, измененные и «захваченные» декорациями «Анны Карениной».

Режиссеры предпочли отталкиваться не от предложенного им места, а от собственных интересов и поставили то, что давно мечтали воплотить в жизнь, но не имели возможности. Из-за этого принципа отбора материала общий вид лаборатории получился разнообразным и пестрым — и потому интересным. Зрителям представили по два эскиза в двух помещениях: «танцевальном зале» и «ресторации». Арина Хек рассказывает, как это было.

Новые старые порядки

Режиссер Сергей Щедрин выбрал большой танцевальный зал и популярную в советское время абсурдистскую пьесу Славомира Мрожека «Танго». Зрителей встречает необычная компания картежников: одетый в старый костюмчик Евгений (Нияз Зиннатуллин), хип-хоп-бабушка (Эльмира Рашитова), полный мачизма и похожий на Фредди Меркьюри Эдик в трениках и шапочке (Виталий Дмитриев). В этом странном доме живут также повернутая на спорте и сексе мать (Диана Сафарова) и пустослов-философ отец (Сергей Ионов) в плюшевых тапочках. В хаос их свободной во всех смыслах жизни вписываются стена чемоданов из «Анны Карениной» и неожиданно выезжающий поезд — часть театрального эксперимента отца, свидетелем которого приходится стать и зрителям.

Их сын Артур (Руслан Шарипов) — прилежный мальчик, яппи, не принимающий безумный мир своих недалеких родственников. Мрожек со свойственной ему издевательской усмешкой сталкивает на поле семейных разборок два миропорядка: тотальную свободу, демократию и жесткий авторитаризм. Каждая реплика Артура становится тирадой, обличением современного общества, которое, по его мнению, зашло в тупик: «Вы так долго были антиконформистами, что наконец рухнули последние нормы, против которых еще можно было бунтовать. Для меня вы уже не оставили ничего. Ничего! Отсутствие норм стало вашей нормой. А я могу бунтовать только против вас, то есть против вашей распущенности».

Забавные стычки между родственниками оборачиваются борьбой за власть, где находится место подстрекательству, интригам и практически террористическому захвату: угрожая оружием собравшимся, Артур надевает на свою кузину (Елена Качиашвили) свадебное платье и заставляет родителей танцевать и радоваться свадьбе. Теперь он будет главой в семье. Но продлится ли эта диктатура долго, мы так и не узнаем, потому что действие эскиза захватило только первый акт пьесы, оставив за скобками лабораторной работы еще множество перипетий. Для Мрожека кажется важной абсурдность самого выбора и принятия какой-либо позиции: политические интриги и борьба за власть — конфликт плохого с худшим. Эта актуальная мысль выделяется режиссером, однако практически не раскрывается в эскизе, где мы только узнаем расстановку сил.

Праздник смерти

Команда Ай Ахметовой, Маши Сивовой и Ивана Балашова решила отойти от современности и устроить в бальном зале праздничный вечер под названием «Семейка А». Ирек Галлямов, Павел Густов, Алексей Осипов, Бахромжон Саидов, Эльвина Сафина и Гузель Шакирзянова, переодетые и загримированные под членов известной семейки Аддамс, приглашают зрителей на очень важное мероприятие, суть которого откроется не сразу: всех собрали, чтобы проводить в мир иной покойника. Простой сюжет с переполохом из-за потери мертвеца наполняется этюдами в духе капустников, репризами, шутками о смерти, незамысловатым интерактивом, музыкальными номерами и стендапом о видах смерти от Уэнсдей. Эльвина Сафина тонко и точно скопировала образ своей героини у Дженны Ортеги, сохранив в ней и мизантропическую едкость, и мягкую таинственность.

Черный юмор и разговоры о смерти удачно вписываются в мрачную атмосферу особняка: зрителей проводят через старинную лестницу, большие зеркала, которые в приглушенном свете кажутся особенно мрачными и загадочными. Однако сама задумка режиссерской команды спотыкается о неразработанную драматургию и остается развлекательным ревю. Которое, впрочем, тоже имеет право на существование, особенно если интересно зрителю.

С Хемингуэем за барной стойкой

Ксения Самодурова решила оставить маленькому залу ресторана свою функцию и переименовать его в «Бар „Хемингуэй“». Устроившись за одними столами с великими классиками американского романа, мы узнаем о юности Хемингуэя (Павел Таневский) и Фицджеральда (Салават Бахаутдин) от них самих. Бедность, трудности с публикациями, проблемы в отношениях с женщинами — они, кстати, тоже появляются в зале, — молодые писатели готовы поделиться обо всем с барменом (Павел Сидоров), который услужливо подливает гостям вино. В одном углу расположилась элегантная ресторанная певица, в другом — основательная Гертруда Стайн.

Именно она назвала писателей «потерянным поколением», и если кураж «ревущих двадцатых» с вечеринками и танцами пропитывает атмосферу импровизированного бара, то контрастирующее ощущение потерянности и бессмысленности, с которым столкнулось поколение Хемингуэя после Первой мировой войны, остается смутно ощутимым. Вспоминает ли Хемингуэй свою бурную молодость, оказавшись в баре, или же проходит через все перипетии жизни здесь и сейчас, остается неясным, но сам формат эскиза позволяет его создателям организовать полное погружение в другую эпоху.

Люби мужчину, покупай флажки

Режиссер Юлия Голованова делает из ресторана швейную фабрику, на которой работают героини «Невест». В основу эскиза положен скандальный для своего времени роман Эльфриды Елинек «Любовницы». Две девушки, городская Бригитта и деревенская Паула, пытаются отвоевать себе место в жизни, однако их судьбы, несмотря на одинаковые события, складываются по-разному. Бригитта Лолы Якимович кажется каменной, она медленно двигается к своей цели — Хайнцу, брак с которым даст ей путевку в счастливую жизнь, и практически не выражает эмоций, которые бурлят в душе героини. Забеременев и накинув на себя фату, Бригитта наконец улыбнется и победительницей воссядет на импровизированный трон — она поймала в капкан мужчину, а значит, обеспечила себе будущее.

Паула Марии Мухортовой обезоруживает своей открытостью и непосредственностью. Ее героине уделено меньше внимания, однако мы все равно можем проследить путь пятнадцатилетней девочки — от стремления выбраться из деревни и стать швеей до беременности и проституции. Мужчина ее не только не спас, но и перечеркнул все планы. Вместо фаты Пауле достанется ткань, прижатая швейной машинкой, к ней она и будет прикована до конца жизни.

Проза Елинек — едкая, откровенная и жесткая. В ней нелицеприятно и досконально представлен мир, где для женщины единственный способ выжить — уцепиться за мужчину. Режиссер смягчает радикальную феминистскую повестку метафорами и красивыми визуальными образами, делая сухой язык писательницы плавным и медитативным. Несмотря на смену интонации, материал по-прежнему остается актуальным и цепляющим, особенно в свете новых дискуссий по поводу запретов абортов и высшего образования для женщин. Герои радостно размахивают флажками, на которых нарисованы репродуктивные органы, и восторженно повторяют слоган «рожать и работать». Важно отметить, что Юлия Голованова представляет не только женский мир: в бесполезной погоне за удобством и счастьем замешаны все; и мужчины и женщины оказываются товаром и средством, каждый — зажат в корсет, сшитый на той же фабрике.

Фото предоставлены организаторами