Фотограф Саша Маликов: «Умение позировать не всегда нужно, а иногда и вредит»

26 июля в 18:00 на летней веранде Bazzar с лекцией выступит Саша Маликов — фотограф, сотрудничающий с журналами Forbes и Esquire, автор нескольких масштабных кампаний в России и США. Автор телеграм-канала про близкие путешествия Саша Елисеева специально для «Инде» узнала у фотографа, как достать душу из человека на съемке, а сам Маликов по просьбе редакции сделал несколько селфи, которые стали иллюстрациями материала.

О любимых фотографах

Есть вещи, которые невозможно вербально упаковать. Поэтому есть танец, фотография, парфюмерия. Хорошего фотографа видно сразу. Если нужно найти фотографа, например, отснять семью, мне приходит в голову одно конкретное имя — для семейной фотосессии я бы позвал Алексея Любомирского. Он круто снимает, он добрый, у него есть регалии, которые для меня представляют ценность. Например, он снимал королевскую семью. Его снимки — чувственные.

Хороший фотограф на светском мероприятии максимально незаметен, обходителен и ненавязчиво делает свою работу. В этом плане в России нет никого лучше, чем Инхо Ко. Это успешный русский фотограф корейского происхождения, живет в Москве. Его часто зовут, скажем дипломатично, на непростые мероприятия. Умеет носить смокинг, у него отличный английский язык.

Я бы хотел назвать несколько имен фотографов, познакомившись с работами которых, вы поменяете свое представление о фотографии. Это Владимир Фридкес (AES+F), Эндрю Цукерман, Дэвид Лашапель, Оливьеро Тоскани, Алекс Прагер, британский фотограф Платон, Марк Селигер, Ян Громбирик, Инес ван Ламсвеерде, Бен Хассет, Джейкоб Саттон, Кортни Рой, Саша Самсонова, Сью Таллон, Мартин Парр. Их работы меня вдохновляют. Глядя на то, что они делают, я понимаю: у фотографии нет границ. Возьмем Алекса Прагера: снимает, казалось бы, обыденные вещи, например, толпу людей на вокзале или в аэропорту. Непосвященный видит толпу, а это постановка, где каждый человек стилизован и общий снимок высвечен божественно. И это пример того, как фотограф создает миры.

«Мир фотографии был мне противен»

Это произошло случайно, десять лет назад. Я никогда не думал, просто не представлял, что буду держать фотоаппарат в руках. Этот мир мне был даже противен: кнопки, странные объективы, люди с уродливыми рюкзаками и кучей хлама. У меня тогда был и сейчас есть свой велосипедный бренд. Десять лет назад такое слово, как «контент», не употреблялось, но это не значит, что нам не были нужны фотографии и видео. Мы нанимали фотографов, чтобы снимать катание наших райдеров. Сам того не подозревая, я выступал как продюсер съемок: выбирал фотографов, наблюдал за их работой, мучил их вопросами.

У меня были деньги на офшорном счете в Латвии, а в России — не было. Вообще. Была большая проблема их оттуда вывести. В те дремучие времена мы продавали оптом в Европу и в Америку то, что производили для велосипедов. И деньги оседали в Латвии. И в один момент я сказал себе: «Что за херня, чувак? У тебя есть деньги, но у тебя их нет». С этой мыслью я полез на e-bay с задачей купить хоть что-нибудь, чтобы почувствовать деньги. И я заказал себе три пары трусов — первых попавшихся. И подумал, какое странное название бренда — Croota. Я написал им с аккаунта фирмы велосипедов, что в русском есть такое слово, оно очень созвучно с вашим названием. У нас завязался диалог с креативным директором Croota. Он увидел фото и видео, которые мы делаем, что мы связаны с экстремальным спортом — BMX, и предложил заплатить нам, а вдобавок прислать белье для команды (тогда была мода кататься с голой задницей, чтобы оттуда торчали трусы с яркими резинками). Я подумал: «Класс! Сэкономлю и заплачу фотографам чужими деньгами». Хорошо помню тот вечер, как я чувствовал большую перспективу и думал, как ее реализовать. Тогда я предложил директору бренда, Сэму из Австралии, заплатить мне в два раза больше, но чтобы я купил свой фотоаппарат и сделал не пять кадров, а сто. И он согласился.

Я купил фотоаппарат в тот же день, как увидел, что мне на карту пришли деньги. Он был простой — Canon 550D, но смысл в том, что в ту секунду я стал профессиональным фотографом, который работает на заказчика из Австралии. Я работал с ними несколько лет и со временем начал рулить производством контента для этого бренда по всему миру. И позже я впервые поехал в Америку снимать по их приглашению.

Про умение позировать и подготовку к съемкам

В съемках я не разделяю людей на известных и неизвестных. Мне интересно работать с личностью. Например, пару лет назад я снимал в Иннополисе пожарную часть. Не думаю, что кто-то из пожарных известен, но это фантастические люди.

Умение позировать не всегда нужно, а иногда и вредит — даже на коммерческих съемках. Есть такие бренды, которые предпочитают не работать с профессиональными моделями, для них они имеют некий груз и двигаются в рамках. Кстати, тяжело работать со спортсменами, в какой бы классной форме они ни были.

В профессионально организованных съемках вероятность того, что что-то пойдет не так, стремится к нулю. Ты работаешь с проверенными людьми, перестраховка во всем: если что-то сломается, сгорит, исчезнет — все есть в запасе. Я собран и организован относительно съемок. Но была одна творческая съемка, где я понервничал… На моей первой съемке с Сергеем Мезенцевым в 2015 году я достал камеру и понял, что у меня нет флешки в камере... Как?! Этого не может быть! Она специфическая, ее невозможно одолжить у кого-то в студии...

Тогда мне очень помогли хорошие отношения с владельцем студии, которую я снимал, Узнав о таком недоразумении, он посадил меня к себе в машину, и мы с ветерком доехали от Смоленки до магазина. Тогда я отлично поснимал Сергея. После этого случилось много съемок, каждая лучше предыдущей.

Бывают съемки, где включаются амбиции, хочешь включить в портфолио. Но иногда ты хочешь скорее получить свой гонорар и пойти домой. В России так бывает очень часто, к сожалению, но в последнее время я редко сталкиваюсь с этим, потому что редко снимаю. Бывает, что нет съемок два месяца, а бывает десять смен в месяц. Есть фотографы, которые снимают 500 смен в год. А потом, как правило, с одной из них их увозят на скорой. Я к такому не стремился и не смог бы.

О начале сотрудничества с Forbes и фирменной картинке

Мне в фейсбуке написал руководитель их фотослужбы и предложил какую-то работу в Казани. Героем первой моей съемки был директор ТТС Вячеслав Зубарев.

Я всегда думал о развитии. С самого первого дня, когда я продюсировал съемки для своего бренда, ставил в тупик фотографов. Задавал вопросы про технику, интересовался психологией, делал много экспериментов, отвечал за продакшен, постпродакшен. Какое-то время я жил один в студии, снимал все подряд.

Фотография зависит от того, сколько ресурсов ты потратишь на ее производство. Бывает, что за постпродакшен платил больше, чем получал в виде гонорара за съемку. Но отретушировать до крутого снимка можно не все. Ретушеры перегорают, как бы сильно ты с ними ни сдружился. На нем, как на волне, можно ехать какое-то время, но потом он упрется в берег. Это сложная работа: требует усидчивости, занимает много времени, чтобы заработать, надо делать большие объемы.

В мире больших съемок я никогда не слышал такого слова, как «пресет», так не работает. Но есть выражение «снимать в компьютер»: когда ты на софте заранее подкручиваешь фирменный цвет или контраст на плейбеке, чтобы уже на съемках понимать, как примерно будет выглядеть картинка.

У многих фотографов есть фирменная картинка, которую я могу узнать (например, фото Данила Головкина не спутать ни с чем), но это не из-за ретуши. Большие фотографы работают не с одним ретушером и умудряются их менять бесшовно. Поиск своего ретушера — длительный процесс, ты вместе с ними растешь, они тебя начинают понимать без слов.

Про американские фотостудии

В Штатах фотограф находится в более сложном положении, на нем больше ответственности, он сам выступает продюсером: платит из своего гонорара ассистентам, за аренду студии и техники. Поэтому у многих американских фотографов есть свой свет. В Москве приезжаешь в любую студию, и там есть свет. В Америке студия — просто стены, иногда с окном. Там нет никакой техники, нет даже стоек для света. Я бы порекомендовал всем фотографам, у которых есть амбиции, поработать в Штатах, чтобы они, оказавшись в Москве, поняли, какой это рай: бронируешь за три копейки студию, где есть все.

Съемки Михаила Прохорова на обложку Forbes

Когда я был в Калифорнии, мне предложили съемку Михаила Прохорова в Нью-Йорке. Тогда, кстати, мне покрыли все расходы на дорогу и отель, так русские журналы делают редко, было приятно.

Съемка была из тех, что идут не по плану. Обычно ты заранее понимаешь, где будет проходить съемка, все согласовывается с пресс-службой героев. Планировали снимать в апартаментах одного отеля на Манхэттене, где номер занимает весь этаж — много света и локаций для съемок. Там даже не нужен дополнительный свет (ну, по крайней мере, я, дебил, так решил). В итоге меня встретили в отеле, проводили в номер и попросили подождать. Обычный номер, я примерно в таком остановился. Я в полной уверенности, что он там хранит спортивный инвентарь или охлаждает просекко.

Прохоров никогда не опаздывает, а время съемки подходит. И я с подозрением звоню пресс-секретарю… Оказалось, что впервые в жизни он остановился в таком номере. Я в панике звонил в пресс-службу, говорю: «В номере невозможно снимать!» На этих словах зашел Михаил Дмитриевич — в кроксах, спортивной одежде — после тренировки. Мне пожелали удачи.

На съемках Михаила Прохорова для обложки Forbes. Фото: Саша Маликов

А дальше… Я бы не сказал, что я это снял один: мы с Прохоровым вместе это сняли. Вместе с ним убирали картины со стен, двигали мебель, переставляли стол к окну, убирали всякое говно с фона. Работать было невозможно: снимаешь человека на обложку Forbes, а сзади горшок с цветком. Потом мы вместе вернули все на место — не было никаких специально обученных слуг, которые прибежали по нажатию кнопки.

Я всегда очень подробно изучаю героя, прежде чем его снять. А про Михаила Прохорова как будто все знал и вообще не волновался. Так ему и сказал: «Я смотрел интервью, вы вроде бы у Урганта даже были». — «Да, четыре раза. Он очень четкий».

Вместе с перестановками я снимал его 10−15 минут. А потом мы сошлись на теме спорта, и он жестом попросил убрать камеру и тренировал меня в этом номере полтора часа. «Покажи мне, как ты отжимаешься». А я, чтоб вы понимали, посмотрел на YouTube и знаю все про отжимания! Подумал: «Вот он, мой звездный час! Сейчас он увидит мои скилы, глядишь, отдаст мне какой-нибудь заводик».

Оказалось, он находится вне рамок: у него другой понятийный аппарат, когда речь заходит о движении и тренировках. Слово «спорт» как будто обесценивает то, чем он занимается.

Я показал ему все, на что способен. Он общался очень уважительно, исключительно на «вы», но его интонацию я услышал как: «Ну, для инвалида неплохо. А сейчас я тебе покажу, как надо». И его подход просто сломал мне голову. Как будто ты учился ходить, а потом оказалось, что ходил на коленях и можно встать. Этот день изменил мою биомеханику и то, как я стал двигаться, просыпаться, ходить. Этот урок стал самым грандиозным подарком, который мне подарила жизнь. Он учил меня даже вставать правильно: разложил на буквы, на слоги, а потом я прочитал слово целиком. Он уворачивался от моих захватов (я занимался карате) как монах из Шаолиня. Если бы надо было описать его одним словом, я бы сказал «сэнсэй».

О желании фотографировать президента России и работе с мэром Казани

Из ныне живущих людей больше всего на свете я хотел бы снять Путина и делаю для этого все, что от меня зависит. Мы же живем в России и я русский человек. Он снимается очень редко, в авторском стиле его снимал только один фотограф — это Платон, больше никто. Остальное — репортажная и протокольная история.

Самый фотогеничный человек из последних съемок — Ильсур Раисович Метшин. В своей среде, на своем месте он выглядел охренительно, как актер. Его было очень легко снимать, и я доволен результатом. Его тоже снимал по протоколу. Но все же мне были позволены эксперименты и даже сказали, что хотят «мой взгляд». Я тогда спросил: «Вы понимаете, что вы привыкли пить капучино с сахаром, а я сделаю вам американо, притом кислый?» Я все-таки решил убрать сначала хотя бы просто «сахар». Не думаю, что кто-то снимал так какого-либо мэра вообще в России — это такая близкая к Платоновой фотография. За день до съемки был организован location management: я хотел, чтобы наряду с нарядными кабинетами, флагами и лепниной нашли нам какую-нибудь бойлерную или что-то вроде того, какое-то техническое помещение, желательно обшарпанное.

Заканчивался второй час съемки. Мэр все еще держался очень бодро. Что ни кадр, то рабочий. А была ураза, он даже не пил воды! Я спросил: «Ильсур Раисович, вы знаете, что с вами не так?» Он с улыбкой спросил: «Что?» — «Мы снимаем вас уже два часа, вы не могли бы уже устать, пожалуйста?» Когда человек устает, он становится собой. Это хорошо работает в портрете. Часто самые крутые кадры — первый и последний, когда уже все устали и нет сил носить маски. А первый, наверное, потому, что никто эту маску еще надеть не успевает.

Кстати, бывает, что из-за этого съемки заканчиваются через одну минуту: ради одного кадра студию бронируют на семь часов, и если получают его быстро, все ответственные лица на площадке пьют просекко и расходятся по домам.

О состояниях человека в кадре

Я разделяю три агрегатных состояния человека на съемках: лед — человек, который вошел в студию; вода — человек на съемках; пар — человек, которому включили правильный плейлист.

Есть еще плазма. Но это — отдельная история. Как-то я попросил выйти всех девушек из студии, для того, чтобы довести человека до этого состояния. Это было на съемке Esquire × Pirelli, где был очень, я так называю, скрепощенный герой, который прошел на студии через все состояния. Я ему сказал прямым текстом до того, как взял камеру в руки: «Пока не поставишь самый актуальный твой плейлист, не начинаем». Но некоторые песни были местами не очень приличные, поэтому зачем приносить неудобства кому-то? Все с пониманием ретировались, а мы сделали снимки, которые в итоге пошли в номер. За атмосферу на той съемке заказчики были благодарны. Для меня это был даже эзотерический опыт — я как будто доставал из человека душу.

Фото: Саша Маликов, Тимофей Колесников