Дом с историей. Как живется в голубой сталинке на Островского — Джалиля

Начало Островского с дорогими магазинами, государственными учреждениями и театрами — тихий буфер между оживленными Баумана и Правобулачной. Первая постройка на улице — статная сталинка голубого цвета, также известная как «жилой дом Промышленности». В новом выпуске рубрики «Дом с историей» «Инде» узнал, что находилось на месте здания в XVII веке, без чего не обойтись жильцам квартир на Островского и по каким поводам местные вызывают полицию.

Жилой дом Промышленности

(название дано по книге С. Саначина «Экскурс в архитектурную жизнь советской Казани»)

Образцовое здание послевоенных лет

По мнению Сергея Саначина, автора книги «Экскурс в архитектурную жизнь советской Казани», 1940-е годы выдались относительно бедными на «значительные архитектурные объекты». Помимо театра оперы и балета (построен в 1948-м) и летнего театра в парке Горького (построен в 1947-м; утрачен) архитектор выделяет несколько жилых зданий, среди которых — дом Промышленности на Островского, 1/6. Его построили в 1949 году по проекту бывшего председателя правления Татарского отделения Союза архитекторов СССР (в 1941−1943 годах) Рашида Муртазина; кстати, Муртазин — автор здания учебного корпуса КНИТУ-КАИ на площади Свободы и дома на Пушкина, где когда-то располагался известный магазин «Ноты». Как и множество казанских жилых зданий середины прошлого века, дом на Островского строили на месте церкви — в данном случае Николо-Вешняковской. Существовавший с 1566 года храм изначально был деревянным, в 1674-м и 1842 годах его перестраивали в камне, а в 1929-м (по некоторым источникам — в 1930-м) разобрали. Старожилы дома рассказывают, что при прокладке коммуникаций рабочие находили во дворе человеческие кости (классическая история для центра Казани).

Шумные влюбленные и доступная парковка

Юлия Петровна Порошина провела в доме на Островского 70 из 77 лет жизни. Переехав после войны из Улан-Удэ в Казань, ее семья сменила несколько жилищ, пока в октябре 1947 года не получила комнату в тогда еще строящемся здании (секцию дома со стороны Мусы Джалиля сдали и стали заселять раньше остальных). Юлия Петровна вспоминает, что ко времени заезда внешнюю отделку завершить не успели — строительные леса стояли еще два года. По словам женщины, работа шла медленно: кранов практически не было и строители были вынуждены таскать все материалы на себе.

Изначально почти весь дом состоял из коммуналок, кроме одной квартиры на первом этаже, где организовали жилконтору и заводское общежитие. Ровно 25 лет семья Юлии Петровны делила жилплощадь с соседями, но в 1973-м женщине на работе дали однокомнатную квартиру, и она обменяла ее на вторую часть коммуналки.

— Когда мы только заселились, газа и горячей воды в доме не было. Колонку в ванной надо было топить дровами. Мы ею не пользовались (слишком сложно) и постоянно ходили в баню. Варили и жарили на примусах и керосинках. В 1958 году нам провели газ, и колонку убрали — с тех пор мы приобщились к цивилизации, — вспоминает женщина. — Еще у каждой комнаты был свой сарайчик в подвале. Соседи хранили там картошку, а мы им вообще не пользовались. Потом подвалы у всех отобрали, а что там сделали — не знаю.

По словам Юлии Петровны, жилое здание принадлежало закрытому предприятию № 708 (Казанский электротехнический завод. — Прим. «Инде»), и поначалу весь дом заселяли исключительно его сотрудники — от рядовых рабочих до директора и главного инженера. Кроме того, в разные годы здесь жили композитор Назиб Жиганов и бывший министр культуры ТАССР Хаджи Рахматуллин.

— Сейчас состав жильцов почти полностью поменялся, — говорит женщина. — В нашей секции из старожилов остались мы с сестрой и «девушки», которые родились здесь в конце 1950-х. Соседи у нас были разные: когда-то сверху жила молодая семейная пара с красивыми детьми, муж крепко поддавал и ревновал супругу — были драки, визги, все бежали их разнимать. Детей в коммуналках было жутко много, а сейчас выхожу во двор, и там никого — ни летом, ни зимой. Раньше можно было что-то одолжить у соседей, у нас, можно сказать, была команда, а сейчас так не принято. Правда, иногда соседка снизу приходит за луковичкой, солью или яйцами, но в целом мы почти никого не знаем. Наверное, теперь везде так живут — в своей квартире как в своем мирке.

Юлия Петровна рассказывает, что в советское время за домом следил завод: были люди, которые ремонтировали неисправности и поддерживали чистоту. Автономная котельная давала возможность моментально включать в квартирах тепло при первых признаках холодов. Но в перестроечные годы дом забросили.

— Завод снял дом с баланса, да и сам вскоре начал сжиматься — в конце концов его не стало. Постепенно город взял здание под свое крыло. Было дело, нас всех хотели отсюда выселить — [власти] решили, что дом аварийный. Конечно, народ поднялся, потому что здание построено в 1947 году и в Казани есть более старые строения в гораздо худшем состоянии, — рассказывает Юлия Петровна. — Хотя в конце 1980-х у нас действительно балкон обрушился — железки остались, а лепнина обвалилась. Среди ночи вдруг раздался хлопок — будто взрыв, даже дом вздрогнул. Мы ужасно испугались, но сперва ничего не обнаружили. В тот момент мы делали ремонт и подумали, что в соседней комнате просто отвалились обои. А утром соседка мне говорит: «Юля, вы видели, что у вас с балконом?» Больше 10 лет все было как после бомбежки, но в 2002-м в доме провели капитальный ремонт (не знаю точно, чья это была инициатива) и балкон восстановили. Тогда же нам поменяли всю сантехнику, которая была в квартирах с 1947 года, снаружи восстановили лепнину, балконные балясины. А года три назад у нас поменяли всю кровлю — теперь дом выглядит достойно. Еще нас подключили к центральному отоплению: сначала было очень хорошо, а теперь отвратительно — топят слабо. Возможно, дело в терморегуляторах: как только на улице становится чуть теплее, температура сразу падает. После ремонта в 2015-м мы отказались от уборщицы на весь дом, которой платила управляющая компания. Она приходила раз в месяц и мыла все так, что стены были заляпаны грязью. Сейчас у нас в подъездах чистота, потому что одна из жительниц сама вызвалась убираться — она у нас даже окна моет.

Пять лет назад обитателям дома мешало соседство с Центральным ЗАГСом.

— Это была жуткая головная боль. В пятницу, субботу, воскресенье — никакого покоя, — вспоминает Юлия Петровна. — Во время свадебного бума люди приходили к ЗАГСу в 12 ночи и ждали до утра, пока он откроется, чтобы записаться. Песни, пляски, ор... Иногда я выходила и пытаясь призвать к порядку, но это было бесполезно. Слава богу, с тех пор как на Казанке открыли «Чашу», ЗАГС отсюда съехал. Еще одна беда — мотоциклисты. Раньше они по ночам ездили по Баумана, потом заворачивали на Джалиля, потом — на Островского и со страшным грохотом описывали круг. Как-то на нашей двери появилось объявление: «Если у вас есть претензии по поводу шума от соседей и мотоциклистов, звоните по телефону такому-то». Я позвонила в час ночи, потому что терпеть это было невозможно, мне пообещали выслать наряд. На следующий день ситуация повторилась. На третий раз мне сказали: «Не можем никого выслать — нет свободных людей». К счастью, теперь мотоциклистов «прижали» в городском масштабе, и они редко тут появляются. Но машины ездят — никуда не денешься.

Еще одна проблема местных — обилие баров и клубов в округе.

— По ночам пьяные выходят из злачных мест, включают в машинах магнитолы, и начинаются песни-пляски. Но это уже не мотоциклы — можно пережить, — говорит Юлия Петровна. Зато у жильцов нет проблем с парковкой: дворового пространства хватает на все автомобили, там же есть несколько гаражей. — Иногда во двор заезжают чужие машины: проедут за ворота, а потом выехать не могут — ключа-то нет. А ворота у нас были всегда — правда, раньше не запирались.

Достоинствами дома Юлия Петровна считает его расположение (в пешей доступности — вокзал, улица Баумана), планировку квартир с просторными комнатами и высокие потолки. А вот с покупкой продуктов дела обстоят непросто: за хлебом женщина ходит в недавно открывшуюся на Баумана пекарню, остальное покупает в «Бахетле» в ЦУМе и на Колхозном рынке. Из мест для прогулок женщина выделяет Черное озеро:

— В молодости любила этот парк, потому что там работал каток. Позже каждое воскресенье ходила туда с племянниками. Кино я смотрела в «Родине», «Электре» на Баумана, «Пионере» в Александровском пассаже и в летнем кинотеатре «Комсомолец» в Ленинском саду. Сейчас у меня нет любимых кафе рядом с домом, а в молодости ходила в «Елочку» напротив Дома печати — близко, дешево, сердито.

Подъезд, в котором живет женщина, украшен ухоженными комнатными растениями из ее личной коллекции (дома скопилось так много цветов, что она решила ими поделиться). Соседи поддержали инициативу: дополняют импровизированную оранжерею и помогают ухаживать за растениями.

— Я очень хорошо отношусь к своему дому, очень его люблю, — говорит Юлия Петровна. — Ни за что бы отсюда не уехала, хотела бы здесь умереть.

Ненадежные стены и обязательная стремянка

Летом 2017-го Марина Назипова переехала в Казань из Ямало-Ненецкого автономного округа. На тот момент в городе уже жила ее сестра — она и нашла съемную квартиру в доме на Островского. Знакомые девушки отказались от жилплощади в центре Казани: им не понравилось, что в квартире все старое. Марина с сестрой, напротив, вдохновились интерьером и другие варианты даже не рассматривали. Девушкам понравились планировка, вид из окон, закрытый двор и близость исторического центра Казани.

На площади в 73 квадратных метра — две жилые комнаты, кухня, санузел, кладовка и длинный коридор, в котором, по словам Марины, однажды заблудился сантехник. Девушка рассказывает, что ее «покорили дух квартиры и плитка, похожая на плитку в кухне Клода Моне». От прежних хозяев остались бумажные обои в цветочек, люстры с расписными плафонами и позолоченные дверные петли из Индии. Марина с сестрой мечтают отреставрировать квартиру, начав с винтажных элементов вроде межкомнатных дверей.

— Когда мы переехали, квартира была почти пустой: из всего интерьера — плита, пианино с диванчиком и стремянка. Мы быстро нашли холодильник и винтажный кухонный гарнитур, а подходящий платяной шкаф я искала около месяца: попадались то огромные, то в плохом состоянии. В итоге поехала по объявлению на проспект Победы: жильцы переезжали в новую квартиру и избавлялись от старья. У них же кроме шкафа я забрала швейную машинку (сейчас Марина использует ее как трюмо. — Прим. «Инде») и чудесные чемоданы. Перевезти шкаф было нелегко: он сделан без единого гвоздя, из цельной древесины, очень тяжелый, так что многие грузчики отказывались работать. В итоге он оказался «с сюрпризом»: однажды вечером я увидела, как оттуда на мою постель выпрыгивают клопы. Насекомых мы вывели, но шкаф мне по-прежнему очень нравится. Я пыталась выяснить его возраст, и люди, разбирающиеся в мебели, подсказали, что он, вероятно, сделан в 1950-е.

На межкомнатных стенах в квартире нет картин или полок — только закрепленные на скотч открытки и конверты от советских пластинок из магазина на первом этаже.

— Минус сталинки — очень хрупкие стены: несущие нормальные, а внутри... На них ничего не держится, вешать что-либо просто опасно. Например, после Нового года у нас на кухне рухнул подвесной шкаф с посудой. Стена под ним была пустая, не толстая — гвоздь проходил насквозь.

Из-за тонких перекрытий в доме плохая шумоизоляция.

— Когда жильцы сверху ходят, у меня в комнате люстра трясется. Однажды недовольная нами соседка снизу вызывала полицейского. Говорит: «Слишком громко ходят; без тапочек, наверное?» Она же заставила нас переставить стиральную машину — когда она работала на нашей кухне, в квартире у соседки люстра ходила ходуном и дребезжал холодильник. Если кто-то в доме стирает, мы тоже все слышим — ощущение, будто стоишь на взлетной полосе.

Из других минусов проживания в доме на Островского Марина называет холодные полы и постоянную нужду в стремянке («Без нее ни шторки поправить, ни лампочку поменять»).

— Рядом с домом — стриптиз-салон и бар «Жигули», так что у нас всегда шумно и кто-то поет. Еще многие соседи считают, что здесь плохая транспортная развязка, хотя, на мой взгляд, это не так: вышел из дома, сел на транспорт и уехал в любую сторону.

За продуктами Марина ходит в «Ашан» на Бурхана Шахиди или в «Пятерочку» на Московской, за фруктами и овощами — на Колхозный рынок. Из ближайших заведений девушка предпочитает Fomin Bar & Shop. Летом у Марины и ее сестры появилась традиция брать навынос напитки (чаще всего в «Корж кофе») и отправляться гулять по Баумана.

— Я понимаю, что со временем из этого дома придется переехать. Но я настолько полюбила нашу квартиру, что не смогу ее так просто бросить, к тому же район идеальный. У нас с сестрой даже возникала мысль выкупить жилье. Контракт с хозяевами действует до мая следующего года — посмотрим, что будет потом.

Фото: Даша Самойлова