Этнографический интерес. Зачем современные татары фотографируются у родников и почему до сих пор боятся убыра

«Инде» совместно с Республиканским центром развития традиционной культуры запускает рубрику «Этнографический интерес». В ней мы будем рассказывать о сохранившихся традициях и обычаях народов Татарстана, которые специалисты центра фиксируют в ходе научных экспедиций. В первом выпуске кандидат филологических наук и заведующая научно-исследовательским отделом РЦРТК Лейла Давлетшина рассказывает о вере современных татар в духов, их повседневных суевериях и ритуалах, сопровождающих важные события в жизни.

СПРАВКА

Республиканский центр развития традиционной культуры появился в 2010 году в результате расформирования Государственного центра сбора, хранения, изучения и пропаганды татарского фольклора (который, в свою очередь, работал с 1991 года). В 1990-х центр на государственном уровне способствовал возрождению традиционных праздников разных народов республики — от татарского Навруза и русского Каравона до удмуртского Гырон-Быдтона и марийского Семыка. Сегодня сотрудники РЦИТК регулярно выезжают в экспедиции в районы Татарстана и традиционные места проживания татар в других регионах и фиксируют традиции, обряды, языковые особенности, сказки и суеверия местных жителей. По итогам исследований центр издает как книги, ориентированные на массовую аудиторию, так и монографии.

Лейла Давлетшина

Кандидат филологических наук, заведующая научно-исследовательским отделом Республиканского центра развития традиционной культуры

Во время экспедиций я опрашиваю местных жителей о традиционных мифологических верованиях татар и обрядах, связанных с ними. Не могу утверждать, что все мои собеседники верят в них всем сердцем. Уточнить это — не первоочередная цель исследования, главное — зафиксировать представления о мифологических персонажах и верованиях, сохранившиеся в сознании современных татар разных поколений, и дать их научное описание.

Некоторые наши информанты совершают ритуальные действия, не понимая их истинного смысла, и делают это только потому, что так поступали их родители. Важно зафиксировать и эти моменты. На вопрос, почему собеседники совершают те или иные ритуалы, они обычно отвечают: «так надо». Однако есть случаи, когда причину того или иного мифологического представления выяснить все-таки удается, ведь любой обряд, сюжет, мотив или образ сохраняется в традиционной культуре только при наличии поверья.

Вера в мир мифологических существ зависит от возраста: пожилые информанты чаще верят в козни вредоносных мифологических персонажей и охотнее доверяют силе молитв и заговоров, чем люди молодого и среднего поколений. А самые устойчивые обряды, обычаи и поверья, связанные с важными жизненными событиями — рождением ребенка, свадьбой, закладкой дома, новосельем, проводами в иной мир, — сохраняются. Несмотря на скепсис, обереги от нечистой силы в кровать новорожденного «на всякий случай» кладут люди всех возрастов, не говоря уже об устойчивости похоронно-поминальных обрядов. Когда в повседневность вмешивается смерть, силу ритуалов сомнению никто не подвергает.

Чаще всего в экспедиции мы выезжаем в сельскую местность, но это не значит, что у городских татар мифологические представления утрачены. Понятно, что горожанин, в повседневности не сталкивающийся с дикой природой, не почитает духов природы. Но иногда мы фиксируем у горожан обряды, связанные с духами дома, а представления о смерти и табу, связанные с оплакиванием и территориями кладбищ, идентичны у жителей города и деревни. При этом в городе, куда стекаются люди из самых разных мест, традиции смешиваются. Возникает сложный синтез представлений, который требует отдельного исследования.

Верхний мир

Мифологическая система татар имеет трехчастную структуру и состоит из верхнего (небесного), среднего (земного) и нижнего (загробного) миров. Верхний мир населяют высшие божества, в среднем мире обитают люди, животные, растения и персонажи низшей мифологии (духи-хозяева домашнего пространства, природных локусов, вредоносные мифологические персонажи и пр.), подземный мир — мир мертвых и вредоносных существ, связанных со смертью. Сохранность каждого слоя у современных татар различна. К примеру, представления о верхнем мире ушли из быта практически полностью — о богах не сохранилось ни текстов, ни фольклорных сюжетов. Мифологические представления татар восходят к древнетюркской мифологии. Высшие божества тюрков — это бог неба Тенгри, его супруга Умай, покровительствующая матерям и беременным женщинам, бог огня Алас, бог земли и воды Йер-Суб, бог грома и молнии Куар. В настоящее время сохраняются лишь отголоски представлений о них. К примеру, у татар Заказанья (Арск, Балтаси, Пестрецы, Высокая Гора, Кукмор, Мамадыш, Сабы. — Прим. «Инде») словом «умай» называют плаценту, а сибирские татары этим словом обозначают пуповину.

Упоминание Аласа мы встречали у сибирских татар. У них сохранился обычай защиты от нечистой силы при первом укладывании новорожденного в колыбель: мать, бабушка ребенка, обходя колыбель по часовой стрелке, окуривают ее дымом от хвои можжевельника и приговаривают: «Алас, Алас, бар бәладән коткар» («Алас, Алас, спаси от всех бед»). На прямой вопрос исследователей «Кто такой Алас?» никто нам ответить не смог, но это не мешает обряду существовать до сих пор.

Средний уровень

Духи-хозяева дома и дворовых построек

В освоенном человеком пространстве обитают духи-хозяева дома и хлева, которые могут быть представлены и как самостоятельные персонажи, и как единый образ, объединяющий их функционально. Духа-хозяина дома зовут по-разному — в зависимости от локальной традиции (йорт хуҗасы, йорт иясе, өй хуҗасы, ызба иясе, Баһаветдин бабай и др.). При этом его некорректно называть домовым: в русской традиции домовой может причинять хозяевам вред, тогда как татарский дух дома — всегда положительный персонаж.

Что касается внешности духа-хозяина дома, информанты чаще всего рассказывают, что он приходит в образе пожилого умершего предка или члена семьи — дедушки или бабушки (дух не обязательно должен быть мужского пола). Реже говорят, что это мальчик или белая змея. Про змею нам рассказывали в Пестречинском районе: якобы ее можно встретить греющейся на солнце на крылечке дома, а живет она за печкой. Вообще места обитания у духа-хозяина дома бывают разными, но обычно называют печь или погреб.

С йорт хуҗасы связано много поверий и обрядов. Считается, к примеру, что его можно услышать ночью. Если, проснувшись, вы услышите звук веретена — это к бедности, а вот просеивание муки или громкое тиканье часов — к богатству. При этом звуки должны быть не эпизодическими, а повторяться от ночи к ночи.

В экспедициях мы часто фиксируем обряд кормления хозяина дома. Еду для него кладут в предполагаемые места обитания (в Дрожжановском районе также говорят, что на столе для него всегда должна стоять банка с солью). Кормить духа как-то специально не нужно — это делают только если у хозяев началась череда неудач или просто тревожно на душе; говорят: «Йорт иясе борчый башлый» («Дух дома беспокоит»). В этом случае хозяйка дома печет небольшие хлебцы — питрау — из оставшегося в квашне теста и относит их абыстай (у татар — пожилая женщина, знающая Коран. — Прим. «Инде»). Во время готовки она не должна отвлекаться и разговаривать, поэтому обычно все происходит ранним утром, пока домочадцы спят.

Татары-кряшены Алексеевского района кормят духа-хозяина дома раз в год — ранней весной. В конце февраля — начале марта хозяйка готовит кашу на сливочном масле. В эту ночь дома должен царить покой. Одетые в чистое белое белье и платки, с зажженной свечой (христианский мотив) члены семьи идут в подпол (считается, что дух-хозяин дома живет там), поклоняются ему и просят, чтобы он оградил их от несчастий и бед. При этом нужно приговаривать: «Өй хуҗасы, буткабызны аша, һәм йортыбызны бәла-казалардан сакла» («Хозяин дома, кушай кашу да избу храни нашу»).

Приготовленную кашу молча съедают в кругу семьи. Далее хозяйка дома должна пойти на реку, опустить в воду хлеб и обратиться к хозяйке воды с просьбой о благополучии. Это сложный, многосоставной обряд, призванный защитить семью от всех бед на год вперед.

В Зеленодольском районе ритуал кормления называется «йорт гөрдәсе». Здесь татары пекут для духа-хозяина специальный хлебец — гөрдә — и относят его абыстай, которая читает молитвы для благополучия семьи (в некоторых рассказах в качестве подарка для абыстай фигурируют покупной хлеб, спички и соль). Здесь мы видим синтез мифологического и религиозного пластов, хотя информанты при этом объясняют, что все действия совершаются, чтобы задобрить невидимого духа.

По сей день сохраняются обряды, которые совершают во время стройки или новоселья (ведь дом становится пригодным для жизни только когда там появляется дух-хозяин). Считается, что если в фундамент дома заложить монетку или овечью шерсть, это принесет благополучие. Подобное действие рассматривается в научной литературе как вариант бескровной жертвы. Татары-кряшены Пестречинского района, когда достраивают дом до матицы (балка, подпирающая крышу. — Прим. «Инде»), перекидывают через нее веревку, на концы которой привязывают бөккән (мучное изделие продолговатой формы. — Прим. «Инде»), произносят пожелания благополучия дому и затем съедают выпечку всей семьей.

Существует обряд переселения духа-хозяина в новый дом. В традиции татар-мишарей Дрожжановского района его перевозят в стеклянной банке, куда собирают воздух из всех углов старого жилища, а в Пестречинском районе перевозят на печном ухвате (берут печной ухват, зазывают хозяина добрыми словами и несут в новый дом). Этого никто не должен видеть, поэтому чаще всего обряд проводят ночью, когда соседи сидят по домам или спят.

Как я уже сказала, помимо духа-хозяина дома существуют духи дворовых построек. Впрочем, этот пласт персонажей у современных татар выражен менее ярко — часто они объединяются в единого персонажа с йорт хуҗасы. Все зависит от того, что в конкретной местности обозначают словом «йорт» (дом). У татар Заказанья, к примеру, понятия двора и дома четко разделены, поэтому там существуют два разных персонажа, а мишари словом «йорт» обозначают домовладение со всеми постройками, поэтому и дух у них один.

Хозяина хлева могут называют хайваннар хуҗасы или мал хуҗасы (словосочетания-синонимы, означающие «хозяин домашнего скота». — Прим. «Инде»), Зәнки бабай, Сөләйман бабай или Мәхубә тути. У последних трех имен собственных есть реальные прототипы — так звали средневековых миссионеров, которые распространяли ислам на территории Поволжья и Сибири. Здесь мы снова видим наложение народной и религиозной традиций. Некоторые информанты сообщают, что у каждого вида скота есть свой хозяин (Зәнки бабай охраняет коров, Сөләйман бабай — хозяин птиц, Чулпан бабай — хозяин овец). Однако этих сведений очень мало, в большинстве случаев разница сохраняется только в названиях, а сам персонаж «хозяин хлева» объединяет их всех в единое целое. Хозяин хлева живет в конюшне, увидеть его нельзя. Главное доказательство его существования — заплетенные гривы у лошадей.

Часто информанты уверенно говорят, что, допустим, у бани есть собственный хозяин, но описать и назвать его никак не могут. Не сохранились и представления о его характере, привычках и обрядах, связанных с ним. Иногда нам сообщают, что ночью якобы нельзя мыться в бане, но это связано не с хозяином бани, а с җен (җен — это собирательный персонаж, обозначающий нечистую силу. Этимология слова восходит к исламскому «джинну», но это не то же самое). Считается, что в полночь и полдень там моются они и, если их потревожить, они могут убить (ошпарить, засунуть головой в банную печку, вызвать обморок).

Духи природы

Представления о духах природы у современных татар сохранены не так ярко, как о домашних, — все же современная жизнь меньше зависит от природных стихий и сезонных циклов. Больше всего поверий связано с водой. Людей, рассказывающих о том, что они видели су анасы, мы не встречали, хотя иногда кто-то вспоминает, что она расчесывает волосы у воды. Больше всего о духах воды говорят в Правобережье Волги — возможно, это связано с тем, что в этой части Татарстана много крупных водоемов. Практически в каждом районе этой области рассказывают один и тот же сюжет: если у утопленника на груди чуть выше сердца есть темное пятно, значит, его утащила хозяйка воды (если пятна нет — несчастный случай). В Апастовском районе я записывала такое: в начале каждого купального сезона хозяйка воды обязательно должна кого-то к себе утащить. Как только кто-то утонет, можно спокойно купаться. Раньше, чтобы предотвратить это, воде приносили жертву — мясо специально зарезанного барана. Сейчас так не делают, но нам рассказывали, что обряд проводился вплоть до 1950-х годов.

Также существует понятие «су тоту» (дословно «поймала вода») — так называют процесс появления волдырей и язв на теле человека, который разозлил хозяйку воды. Разозлить воду можно, испачкав ее или даже просто не так посмотрев (это называется «сглазить воду»).

Хозяева есть и у родников — в благодарность им нужно оставлять у водоема монетку. В некоторых районах Татарстана в комплексе свадебного ритуала сегодня существует возрожденный обряд су юлы курсәту («показать дорогу к воде»). Раньше после свадьбы невесту водили к ближайшему источнику, так как отныне носить воду в дом было ее обязанностью. Она оставляла у родника монетку или привязывала к рядом стоящему дереву полотенце. Нам иногда присылают фотографии невест у родника в свадебных платьях с коромыслом и ведрами (выглядит это немного странно). Не берусь утверждать, что молодежь верит в духа воды, — скорее это просто дань прошлому.

Кроме персонажей, связанных с водой, упоминают җир иясе («хозяин земли») и духов леса, хотя обычаев и представлений, связанных с ними, сегодня тоже уже нет. Шурале, к слову, точно ушел из активного представления современных татар. Временами наши собеседники упоминают проклятые Шурале деревни, но это все сюжеты из прошлого — даже нашим пожилым информантам об этом рассказывали их бабушки и дедушки. Чаще говорят о том, что лес можно обидеть или осквернить (сломать ветки, намусорить, не сказать спасибо при уходе и не поздороваться при входе в лес). Тогда духи запутывают путника, и он может заблудиться.

Хызыр Ильяс

Хызыр Ильяс — известный персонаж со сложной этимологией. В многочисленных легендах, сказках, обрядах мусульманских тюркоязычных народов Хызыр Ильяс предстает как вечный путник, старый скиталец. Прототипами образа Хызыр Ильяса являются ал-Хадир — распространенный образ устных преданий и мусульманской книжной традиции, направляющий людей на пути добродетели, и Ильяс — пророк, упоминающийся в Коране. Основная функция данного персонажа — помощь заблудшим путникам, поэтому при отправлении в путь всегда рекомендуется произносить следующую формулу: «Хызыр Ильяс юлдаш булсын» («Хызыр Ильяс, будь спутником»). Сибирские татары поминают его при переходе мостов и переправ. Также у них есть представление, что Хызыр и Ильяс — это два разных человека, живущие на разных концах радуги.

Наиболее традиционно представление об этом персонаже как о путнике, скитальце, нищем старике. Считается, что он ходит из дома в дом и проверяет людей на доброту и человечность. Поэтому, как рассказывают информанты, за стол надо пригласить любого, кто постучится в дом (или хотя бы поделиться с ним куском хлеба). В зависимости от отношения хозяина Хызыр Ильяс может наградить или наказать его. В Заказанье существует легенда о проклятой Хызыр Ильясом деревне. Он прошелся по всем домам, и его везде грубо прогнали, после чего он проклял деревню и она провалилась под землю.

В некоторых сюжетах персонаж создает родники. Коль скоро он пожилой путник, он всегда ходит с палкой или посохом — родник возникает там, где он стукнет этой палкой.

В локальной традиции татар Правобережья Волги приход весны напрямую зависит от действий Хызыр Ильяса, который должен взмахнуть плетью, чтобы снег растаял. В продолжение этой тематики для данной традиции актуальны также выражения «когда Хызыр взмахнет крылом», «Хызыр дал много снега» и пр.

Подземный мир и нечистая сила

Җен

Җен — это собирательный персонаж, обозначающий нечистую силу. Для жителей Внутренней Аравии VI−VII веков весь окружающий мир был населен джиннами; они считались враждебными людям, но их можно было задобрить, поклоняясь им и принося жертвы; иногда у них можно было искать помощи. Согласно мусульманской традиции, джинны созданы Аллахом из бездымного огня и представляют собой воздушные или огненные тела, обладающие разумом. Джинны связаны с Иблисом, некоторые из них уверовали в Мухаммада, поэтому джинны делятся на правоверных и неправоверных. По мнению исследователей, в татарскую мифологию данный персонаж проник вместе с принятием ислама и стал олицетворять нечистую силу в целом, вобрав в себя свойства локальных вредоносных персонажей. В представлении татар җен, так же как и джинны, вездесущи — живут параллельно с нами большими сообществами (у них тоже есть семьи, разнополые особи, дети и пожилые). Поэтому в научной классификации мы их относим все же к существам среднего мира, хотя часто они выступают и в сцепке с покойниками. Но это опять же связано с тем, что понятие «җен» вобрало в себя функции множества уже утраченных персонажей.

В первую очередь җен запутывают людей на дорогах, перекрестках, местах, где когда-то пролилась человеческая кровь, и старых кладбищах. Чтобы избавиться от этого воздействия, нужно вывернуть одежду наизнанку или, если ты на лошади, повернуть дугу (часть упряжи) коня другой стороной. На вершине дуги обычно есть отверстие — говорят, если посмотреть через него, можно увидеть, что мир переполнен этими җен. Но основной и самый действенный способ избавиться от них — громко ругаться матом. И информанты не могут объяснить, почему нужно делать именно так.

С җен связан устойчивый сюжет о подмене ребенка. Они могут подменить или украсть ребенка как из колыбели, так и из утробы матери. Во втором случае беременные женщины видят во сне, как к ним приходят бабки-повитухи в белом, а наутро просыпаются уже без живота. Чтобы защитить колыбель, нужно окурить ее можжевельником; а еще нельзя оставлять ребенка одного, пока ему не исполнится 40 дней. Если же приходится отлучиться, рядом с ребенком кладут железные предметы (нож, ножницы), чеснок, веточки можжевельника, рябины, Коран, намазывают пупок золой и т.д. Казанские татары считали, что подмененного ребенка можно вернуть, похлестав его веником или поколотив скалкой на пороге дома или куче мусора, сметенной перед печью. При этом мотивацию җен объясняют так: так же, как мы заболеваем от их воздействия, они заболевают от нашего, поэтому им нужен человеческий ребенок, который, когда вырастет, будет их лечить.

Вездесущность җен привела к актуализации запретов и предписаний, призванных не допустить проникновение җен в дом. Для защиты дома используются обереги (можжевеловые ветви, подкова, соль, порох и т.д.), выполняется комплекс определенных действий (стряхивание с ног нечисти при входе, закрывание путей возможного проникновения җен — окон, дверей, печных заслонок — на ночь с произнесением молитвы «Бисмилляхи-р-Рахмани-р-Рахим»). Нам также встречались сюжеты о повивальных бабках, которых увозили к җен женского пола — принимать роды. Рожают они обычно в бане, поэтому всю воду в бане нужно закрывать полотенцем или крышками. Дома нужно закрывать молоко, воду и стол, потому что җен могут мыть в них руки и ноги, купать детей. По той же причине любое дело и трапезу нужно начинать с молитвы.

Существа загробного мира и способы защиты от них

В тюркской традиции повелителем подземного мира считался бог смерти Эрлик, враждебный миру живых, определяющий судьбу людей и срок их жизни. Но у современных татар основные представления о загробном мире базируются на исламских сюжетах, хотя похоронно-поминальная обрядность вобрала как исламские, так и доисламские религиозные представления: допустим, считается, что в течение 40 дней после смерти душа человека возвращается в дом — в виде птицы или бабочки. Этого возвращения ждут: в зависимости от местности, чтобы душа могла найти путь, в доме могут оставлять на ночь свет или открывать ворота.

Но возвращение души покойника может быть и нежелательным — в случаях, когда в его облике в дом проникает все тот же җен. Обычно такое происходит, когда по умершему очень сильно тоскуют. В связи с этим существует несколько видов манипуляций на похоронах, призванных не допустить такого нежелательного возвращения. В некоторых традициях, после того как тело вынесли из дома, обратно в дом заносят полено и разжигают небольшой огонь в печи (нужно пустить дым). Более распространенный обряд — запутывание дороги. Из дома до кладбища тело несут мужчины, которые в процессе несколько раз меняются местами, а выйдя за околицу, поворачивают покойника по часовой стрелке.

Часто встречаются сюжеты о тоскующих вдовах, к которым ходит җен в облике мужа. Сожительствуя с мужем-җен, женщина сохнет и умирает. Чтобы не допустить этого, необходимо пригласить муллу, который на протяжении семи дней будет читать суру Ясин. Если этот способ не помогал, мулла приходил к женщине ночью во время пребывания җен дома и, узнав его имя, писал его на бумаге и сжигал. В традиции тюменских татар существуют определенные предписания для защиты от возможных посягательств нечистой силы: после похорон мужа знахари рекомендовали женщинам носить ремень или штаны мужа на протяжении года.

Еще один интересный персонаж — убыр. По сведениям информантов, это либо демоническая душа, вселившаяся в человека при его жизни, либо самостоятельно существующая сущность, которая выходит по ночам из могилы. По одной из версий, убырами становятся души самоубийц, пьяниц и любых других людей, которые так или иначе довели себя до смерти и не дорожили жизнью.

Первый тип — «двоедушник», женщина с телесными аномалиями в виде дыры в подмышке или на голове с левой стороны (именно через нее сущность вселяется в тело). На территории проживания казанских татар нам часто рассказывают, что убыр — оборотень, способный принимать облик черной кошки, овцы, гуся или свиньи. Часто фиксируем рассказы о том, как некто обнаруживает черную кошку или другое животное на улице или в хлеву, калечит его, а утром односельчане распознают по характерному увечью человека, в которого вселился убыр. Убыр появляется только в ночное время и только на улице, хотя он может залететь в дом через печную трубу. Широко распространены защитные меры, принимаемые при встрече с убыром: «знающие люди» («телен белгəн кешелəр») предлагают разделить при оборотне двойную ветку рябины (куш милəш), после чего это существо превращается в человека и умоляет никому не говорить о нем.

В традиционной обрядности казанских татар одной из причин возникновения засухи считается захоронение самоубийц и пьяниц на общих кладбищах. В случае нарушения данного запрета и отсутствия дождя могилы этой категории покойников заливались 40 или 41 ведром воды. Наши информанты не могли объяснить нам причину этой связи, хотя в ходе исследований мы обнаружили в газете «Оренбургский листок» XVIII века рассказ о том, что убыр может заглатывать облака. В рассказах современных татар эта деталь утрачена. На этом примере мы видим второй, самостоятельный тип этого персонажа, которому, чтобы учинить какой-то вред, не нужно ни в кого вселяться. Такой тип убыра блуждает по ночам и предстает перед человеком в виде стога сена, огненного шара или скопления огоньков. От него человека может защитить собака.

Другой известный персонаж — өрек. Өрек (однокоренное слово с татарским «йөрәк» — «сердце») — это бесплотный образ мертвого человека. Он не причиняет вреда, но и пользы не приносит, при этом люди его боятся. Считается, что он живет над могилами или на местах аварий, сражений, убийств. Он даже не движется — просто зависает на месте.

Иллюстрации: Хаят Мустафина