Из Канн в Казань: «В тихом омуте» Бруно Дюмона

С июля по октябрь в кинотеатре «Мир» пройдут показы шести лучших картин 69-го Каннского кинофестиваля. Программу откроет премьера нового фильма французского режиссёра Бруно Дюмона «В тихом омуте». Колумнист «Инде» Алмаз Загрутдинов рассказывает о главных фильмах важного режиссёра и рекомендует посмотреть его новую картину в кинотеатре.

1999 год, Канны. В программе главного кинофестиваля мира — сплошные звёзды режиссуры: Педро Альмодовар, Джим Джармуш, Дэвид Линч, Такеши Китано и Атом Эгоян. Предсказуемость раздачи призов прерывается неожиданным решением: жюри во главе с Дэвидом Кроненбергом делит главные призы между начинающими режиссёрами. «Розетта» братьев Дарденнов уносит «Золотую пальмовую ветвь», «Человечность» Бруно Дюмона получает Гран-при фестиваля. Мало того, жюри игнорирует маститых актёров и награждает непрофессионалов из «Розетты» и «Человечности». Так создавалась новая киноистория. Именно этот фестиваль стал водоразделом между разнузданным постмодернистским кино 1990-х, героями которого были Квентин Тарантино, братья Коэны и Педро Альмодовар, и строгим реализмом 2000-х, символами которого как раз станут Дарденны и Дюмон.

В известной мере работы этих людей сформировали клише артхауса: всё происходит медленно, актёры молча бродят из кадра в кадр, камера надолго задерживается на незначительных деталях вроде текущего крана. И если фильмы братьев Дарденнов всегда были преисполнены внутренним светом и верой в человека, то Бруно Дюмон в своих работах доходил до герметичности крайней степени, когда контакт со зрителем был возможен только в экстремально агрессивных сценах.

Главный герой «Человечности» — полицейский Фараон. Действие происходит в глухой французской провинции, которую потрясает изнасилование и убийство 11-летней девочки. Фильм не является ни детективом, ни приговором человеческой жестокости. Фараон становится аутичным наблюдателем жизни, до краёв наполненной скрытой агрессией. Казалось бы, примерно об этом же снимает Тарантино, но Дюмон разрушил стереотип фестивального кино 1990-х, шокировав этим каннскую публику. Никакой иронии и постмодернистской игры, всё серьёзно: непрофессиональные актёры, долгие планы, отсутствие музыки, немотивированная жестокость и отталкивающий секс. При этом фильм преисполнен отчётливым христианским пафосом. Как подчёркивал Дюмон в интервью, Фараон — лицо сугубо духовное, новый ангел, который не размышляет, а лишь существует. Ангел лишён пола, поэтому к Фараону не применимы бытовые моральные оценки, его нельзя назвать ни гетеро-, ни гомосексуалом. Он посторонний, который хочет узнать и пропустить сквозь себя наш мир. Он делает это не через логические размышления, а через более естественный физический контакт. Именно поэтому Дюмон часто прибегает к общему плану, в котором на фоне северофранцузского пейзажа едва угадывается человек. Хрестоматийный кадр: Фараон лежит на свежевспаханном сыром поле и вдыхает запах земли. Кажется, он упал с неба и руками новорождённого существа прощупывает новую землю, на которой ему предстоит жить. Странным образом появление такой фигуры искупляет несовершенство мира, а финал не оставляет сомнений в том, что «Человечность» — фильм о новом пришествии Христа, сама возможность которого даёт надежду на новый гуманизм.

После «Человечности» Бруно Дюмон снял ещё семь картин, которые существуют в облаке тегов «жестокость», «отчуждение», «некоммуникабельность», «богоискательство» и «французская провинция». Фильмом «29 пальм» он довёл свой метод до лабораторной чистоты. По сюжету, влюблённая пара путешествует по США (в роли девушки — Екатерина Голубева). На фоне унылого американского пейзажа, наполненного однообразными мотелями и заправками, разворачивается холодная драма о расстроенных отношениях. Герои принципиально разведены по разным плоскостям и смертельно утомлены отсутствием контакта. Разность героев Дюмон подчёркивает лингвистически: Он говорит по-английски, Она — по-французски. В одной из центральных сцен героиня произносит: «Я люблю тебя» и получает в ответ: «Я хочу тебя». И даже в этом тихом безумии Дюмон находит место для нескольких шок-сцен. Всё по-прежнему серьёзно.

Изменения начнутся позже. В «Хадевейх» Дюмон впервые использует музыку и начинает говорить со зрителем напрямую. Картина повествует об истово верующей в Христа девочке-подростке Селин, столкнувшейся с ортодоксальным мусульманином. Она страстно любит Бога и тяготится его физическим отсутствием. Дюмон, конечно же, остаётся в рамках религиозного кино, не пытаясь заработать дополнительные очки на поле актуального политического высказывания. Он выстраивает сложную геометрическую структуру фильма, чтобы сказать о самом сокровенном и сложном — вере, требующей постоянного труда и внимательности.

«Камилла Клодель. 1915», на первый взгляд, демонстрирует уход Дюмона с пути, выбранного в «Человечности». Здесь в главной роли звезда французского кино Жюльет Бинош, действие происходит в далёком прошлом и речь идёт о французском скульпторе Камилле Клодель, закончившей жизнь в психиатрической клинике. Именно этому периоду её жизни посвящён фильм. Исторический сюжет Дюмон подаёт в том же ключе, что и сюжеты о современности: героиня блуждает по сельской клинике в окружении других пациентов (их «играют» настоящие душевнобольные), и её глазами мы видим страшный реакционный мир, подавляющий личность и определяющий удобные для себя рамки безумия. В «Камилле Клодель. 1915» нет явной религиозности. Но главный герой фильма — художник, то есть лицо, подобное Богу в желании созидать. Прекрасные крупные планы Бинош на фоне неба преисполнены присутствием справедливости высшего порядка. Здесь же Дюмон впервые отчётливо формулирует тип своих героев. Это юродивые, чьи безумие, странность, отстранённость свидетельствуют о незримом присутствии Бога.

В один ряд с Фараоном, Селин, Камиллой Клодель можно поставить мальчика Кенкена из одноимённого мини-сериала 2014 года. В «Малыше Кенкене» Дюмон опять говорит о французской провинции и её чудовищных преступлениях. Только на этот раз это комедия, где убийства расследуют полицейские-неумехи. На них надежды нет, поэтому собственное расследование начинает шайка подростков во главе с Кенкеном. Его инакость подчёркнута физическим недостатком — у мальчика заячья губа. Кроме этого Кенкен — ребёнок, которого взрослые воспринимают как неполноценное существо, мешающее им.

Странным образом Бруно Дюмон, начинавший с подчёркнуто внежанровых картин, сейчас пришёл к зрительскому кино, упакованному в понятные стилистические формы, не изменив при этом проблематику. В «Малыше Кенкене» режиссёр предстаёт настоящим европейцем, работающим в сложившейся веками системе координат, включающей в себя средневековую христианскую культуру (попытки умозрительного постижения Бога и карнавальность), восприятие французской провинции в духе импрессионистов и богатую кинокультуру в диапазоне от Робера Брессона до популярных французских полицейских комедий. И за всем этим неизменно сохраняются беспокойство о нравах и гуманистический посыл, дарующий спасительное чувство примирения с бесчеловечностью.

Новый фильм «В тихом омуте», кажется, вобрал всё, что было у Дюмона ранее. Снова провинция, снова крайняя жёсткость, снова Жюльет Бинош и снова комедия. Попытаться понять, что он хочет сказать на этот раз, можно с 7 июля в кинотеатре «Мир».

Избранная фильмография:

Фото: russian.rt.com, nrnews.ru