Инсайдер. Проводник поезда — о романтике дороги, тотальной коррупции и одиночестве сотрудников РЖД

Герои рубрики «Инсайдер» регулярно рассказывают «Инде» о жизни и работе. Имена и детали изменены.

Поезд в России — больше, чем просто средство передвижения. Из-за размеров страны и гиперцентрализованной железнодорожной сети преодоление даже небольшого расстояния превращается в долгий путь, на котором плацкарта становится тебе домом — с тапочками, самодельной едой и хорошими (или как повезет) соседями. Кажется, с постройкой ВСМ, о которой говорят последние 10 лет, все это уйдет в прошлое. Но пока высокоскоростное будущее не настало и хозяевами железной дороги остаются проводники. В рамках рубрики «Инсайдер» «Инде» расспросил бывшего проводника пассажирского поезда о закулисье профессии.

Начало: студотряд и московский резерв проводников

Я учился в КФУ на гуманитарной специальности. Участвовал в деятельности студенческих отрядов (это преемники советской системы стройотрядов) — по этой линии можно было найти какую-нибудь работу на лето. Мы называли это целиной. Можно было пойти в строительный, педагогический сельскохозяйственный отряды, но я не хотел ни строить космодром Восточный, ни быть вожатым в лагере, ни собирать помидоры в Крыму. Работу проводником выбрал целенаправленно и пошел туда сразу после первого курса — мне нравилась перспектива общения с людьми и смены обстановки. За три полных лета и двое зимних каникул работы на поезде я побывал в Мурманске, Архангельске, Смоленске, Анапе, Сухуме (это крайние точки моих путешествий). Вообще дополнительные проводники требуются РЖД именно на период повышенной пассажирской нагрузки — то есть на летние и зимние каникулы. Я, кстати, два раза встречал Новый год в поезде — не в пути, правда, а во время суточной стоянки в Смоленске. Погуляли с коллегами по городу, натопили вагон, накрыли стол, послушали Путина по радио.

Перед первым летним сезоном меня направили на трехмесячное обучение. Его проводил сотрудник студотрядческой организации, который сам пять-шесть лет проработал проводником. На учебе рассказывают обо всем — об охране труда, устройстве вагонов, первой медицинской помощи и правилах сервиса. После курсов я поехал устраиваться на работу в резерв проводников пассажирских вагонов (проводники числятся в составе подразделений-«резервов», которые, в свою очередь, относятся к определенным депо) Москва-Октябрьская. Мне, первокурснику с обостренным чувством социальной справедливости, там не понравилось — нас устраивали на работу целый день, студентов было много, обращались с нами грубо — все напоминало очередь в военкомате. В это же время туда по своим делам приходили кадровые проводники, и отношение к ним было несравнимо лучше. В итоге два лета я работал в московском резерве, остальное время — в Санкт-Петербурге. Летом через питерский резерв проходили около 1500 студентов-проводников (потому что в Питере самый большой в России вагонный участок, а поезда оттуда уходят по множеству направлений).

Первый рейс и профессиональные лайфхаки

Первый рейс у всех — стажерский, то есть новичок едет с опытным проводником. Хотя если проводников не хватает, могут сразу отправить на самостоятельный. Стажерский рейс всегда краткосрочный, максимум на три дня. Моим первым был Москва — Мурманск на фирменном поезде «Арктика». Тогда у меня и случился главный шок — в первый же день я увидел все темное закулисье работы проводника.

Моим наставником была взрослая и очень предприимчивая женщина, которая, кажется, делала деньги из всего. Во-первых, она промышляла «китайкой», то есть продавала грязное белье (не знаю, почему это так называется — наверное, из-за того, что все китайское ассоциируется с плохим качеством). Она брала белье после сошедшего пассажира, проверяла его на наличие явных загрязнений и волос, чуть-чуть приводила в порядок, упаковывала в пакет, запаивала швы зажигалкой и продавала как новое. Я знал о таких историях, но не думал, что это может происходить в фирменном поезде. Уже потом я узнал, что такая практика — повсеместная; проводник только на белье может за длительный рейс заработать около 10 тысяч рублей. Еще моя наставница продавала чай и продукты: покупаешь в магазине тот же «Гринфилд», которым торгует РЖД, и продаешь его по ценам поезда (пакетик чая — 45 рублей, то есть цену всей упаковки отбиваешь, продав три пакетика). Также она брала деньги за курение между вагонами и обманывала пьяных пассажиров — подсаживалась к ним, забалтывала и всучивала им несколько лотерейных билетов. Еще опытные проводницы оборачивают в свою пользу ситуации, в которых пассажиры с ними флиртуют: уговаривают ухажеров купить чай, шоколад, сувениры и прочее. Мужчины, желая выпендриться перед объектом симпатии, могут купить весь поднос со сладостями и подарить проводнице. Понятно, что есть она это не будет — возьмет деньги и выставит все на продажу снова. А еще проводница в «Арктике» перевозила «зайцев» — плацкартный вагон на этом направлении редко бывает полным, поэтому места для безбилетников находятся всегда.

Все это, конечно же, незаконно и карается дисциплинарными взысканиями вплоть до увольнения. Но практика сложилась давно, и все просто закрывают на это глаза. Правда, рассказывают, что сейчас с «зайцами» стало намного строже. За соблюдением порядка и должностных инструкций следят ревизоры. Это сотрудники РЖД, которые садятся в состав на определенных станциях и проверяют, как идут дела в поезде. Проверки происходят не на каждом рейсе и по идее должны быть неожиданными — чтобы никто не успел подготовиться. Но на деле проводники заранее знают, где сядет ревизор (обычно это крупные узловые станции). Как только он оказывается в поезде, информация передается по цепочке из вагона в вагон — пока ревизор у соседей, можно успеть спрятать какие-то мелкие нарушения. Серьезных они все равно не находят, потому что сфера сильно коррумпирована — у начальника поезда всегда есть деньги, занесенные проводниками, и там всегда найдется на взятку и стол для проверяющего. В итоге ревизор пройдется по поезду (хотя иногда проверка бывает настолько номинальной, что обходится без осмотра), сделает пару замечаний за беспорядок, составит несколько актов, но ничего серьезного не увидит. Хотя «китайка», левая чайная продукция и «зайцы» — это серьезные нарушения, которые влекут увольнение без права восстановления на работе в железнодорожных перевозках (не возьмут даже стрелочником на путях).

Зарплата и дополнительные обязанности

Оплата работы проводника — почасовая. Три года назад, когда я работал, платили 76 рублей в час (сейчас вроде бы 86 рублей). Минимум за лето по условиям работодателя мне надо было откатать 450 часов — это вполне выполнимая задача за два с половиной месяца. Например, рейс Москва — Анапа — Москва — Мурманск — Москва занимает 10 дней. Едешь с напарником, смена по 12 часов, и в итоге за него нам ставили 110 часов. Базовый оклад небольшой, но есть надбавки за ночную работу и заезды на Крайний Север, премиальные за рекордные продажи чайной продукции, сувениров и прочего. Кажется, что 76 рублей в час — это мало, но максимум, который я получал за лето, был 120 тысяч рублей. Для студента это очень приличная сумма. В последний год я получил 70 тысяч рублей — сказался кризис. В тот год все проводники жаловались, что им недоплачивают, недосчитывают часы работы и по возможности все урезают. К тому же это было в питерском резерве, где всегда царил полный бардак, поэтому, получив свои деньги, я не стал ничего выяснять — себе дороже.

Продажа сувениров и сопутствующих товаров в поезде — отдельная обязанность проводника. Требуемые объемы продаж нигде не прописаны (хотя проводники рассказывают, что во внутренних документах РЖД нормативы есть) — их устанавливает начальник поезда. За рейс мы должны были продать семь лотерейных билетов РЖД. Норма суммы за сувенирку и чайную продукцию считается по формуле 20−30 рублей на пассажира, то есть с вагона проводник должен отдать начальнику поезда 5000−7000 рублей. Как правило, у меня получалось. Нереализованные товары обратно никто не принимает, поэтому оставшуюся сумму проводники возмещают из своего кармана. Из-за этой системы возникают смешные прецеденты вроде «налога на кипяток», который берут исключительно с иностранцев. Иностранцы ничего в поезде не покупают: у них или все с собой, или они попросту такое не едят. Но чай и кофе пьют все, поэтому в погоне за прибылью и красивыми отчетами некоторые проводники берут с заграничных пассажиров в среднем по 50 рублей за стакан воды. Говорят, что китайцы такую подать уже давно воспринимают как данность и безропотно сдают деньги за бесплатный кипяток.

Также из своего кармана мы возмещаем стоимость украденного пассажирами белья (1500 рублей за комплект) и подстаканников (около 2000 рублей за штуку). А еще по инструкции проводник должен оплатить расходы на дорогу пассажира до своей станции, если он забыл его высадить. Но такого у меня никогда не бывало.

Техника безопасности и старый подвижной состав

Проводники — нерв всего состава. Мы первыми фиксируем нарушения и чрезвычайные ситуации, а потом сообщаем о них в штабной вагон (кроме купе начальника поезда там есть комната для сотрудников МВД, помещение для хранения белья и радиоточка). В каждом вагоне есть система оповещения о пожаре, она работает даже когда поезд стоит. Но автоматическая система тушения пожара установлена только в рабочем купе проводника, потому что там находится электрощиток. Пожар в наших поездах — очень опасная штука. Вагон сгорает дотла в среднем за семь минут. Инструкция в случае срабатывания сигнализации такая: проводник бежит в купе, откуда идет сигнал, смотрит, есть ли возгорание (система очень чувствительная и реагирует даже на вейп). Если это действительно пожар, то второй проводник по цепочке отправляет информацию в штабной вагон, первый дергает стоп-кран, тушит возгорание огнетушителем, а второй выводит пассажиров на улицу с тыльной стороны вагона (то есть с противоположной от путей встречного направления).

Еще проводники проверяют подшипники, с помощью которых тележка вагона цепляется к колесной паре. Если они перегреются, вагон может сойти с рельсов. На остановке длительностью более 15 минут мы должны тыльной стороной ладони проверять их температуру — всего точек с подшипниками на вагоне восемь. При перегреве во время движения система оповещает проводника писком. По инструкции в этом случае надо дергать стоп-кран, но этого никто не делает. Стоп-кран — это крайняя мера, после ее использования нужно заполнить кучу бумаг, написать несколько объяснительных, и если в итоге установят, что оснований для остановки состава не было, то тебя уволят. Поэтому обычно при оповещении системы я вызывал поездного электромеханика. Он, как правило, ворчал, что «в этих старых вагонах всегда все через жопу», и отключал систему оповещения.

В РЖД очень много старых вагонов. Говорят, что на Урал и на Юг отправляют самые убитые поезда. Но такой закономерности на самом деле нет — все зависит от резерва, который обслуживает конкретное направление. Я никогда не работал на казанском резерве, но по слухам знаю, что раньше у нас были хорошие вагоны и составы, а потом они все перешли в московский резерв и в Казани осталось все старое. Рейсы Казань — Москва формируются в Москве из новых вагонов, а для рейсов, которые формируются в Казани, остается устаревшая техника. Для сравнения: нижегородский резерв (он, к примеру, формирует рейс Казань — Санкт-Петербург) очень хороший (поэтому нельзя сказать, что везет только москвичам).

К счастью, серьезных технических проблем с вагонами в моей жизни не было, разве что засорялся биотуалет. Пассажиры умудряются кидать туда все, вплоть до носков и тряпок. А однажды я поссорился с уборщиком вагона. Он сделал работу плохо — в некоторых местах после него стало даже хуже, чем было. Документ об уборке я не подписал, то есть оставил его без заработка. В итоге он кинул свой носок в биотуалет, справил туда нужду и полностью оплевал девять купе.

В новых вагонах биотуалеты автоматические и их можно просто перезагрузить. Если это не срабатывает, вызывают электромонтера, и он разбирает устройство. Бывало, что мы вручную вычерпывали содержимое туалета, чтобы устранить засор. Но самое ужасное — зимой замерзают и био-, и обычные туалеты, поэтому их каждый час надо заливать кипятком. Вообще в вагоне много отверстий — это сливы раковин, слив от титана (аппарат для кипятка). И все их нужно проливать горячим.

Работа зимой имеет свою специфику. Тебе нужно топить вагон, а это тяжело. Все нефирменные поезда до сих пор топят углем, и тебе могут дать уголь очень плохого качества, который почти не горит. Уголь хранится в тамбуре, в специальных карманах. На рейс дается 20−25 ведер, но если зима холодная, может понадобиться вдвое больше. Зимой все проводники ходят с черными потрескавшимися руками. Но зато у тех, кто работает в праздничные дни, зарплата выше: за две недели можно получить месячную летнюю сумму.

Пассажиры: плохие, хорошие, дети

Проводник — это лицо компании, мы первые и часто единственные представители РЖД, с которыми сталкивается пассажир. Важно произвести хорошее впечатление еще при посадке — поздороваться, помочь с вещами; потом в начале рейса пройтись по поезду и со всеми вежливо поговорить. Мой опыт подсказывает: проводник выкладывается в первые два часа рейса, потом на тебя работает то впечатление, которое ты произвел.

Я для себя выделил несколько типов пассажиров: молодые люди до 30 лет (с ними всегда можно договориться), бабушки (они ведут себя с тобой так же, как и ты с ними), мужики-быдло (с ними сложно: курят, пьют, не слушают и ругаются), семьи (как правило, замкнуты на себе). Я не люблю тех, кто навязывается в друзья и садится на уши. Они могут прийти за чаем и застрять у твоего купе на час — а послать ты не можешь. При этом чаще всего они рассчитывают на какие-то привилегии (как правило, на разрешение курить). Некоторые — особенно девочки — чуть ли не в служебное купе садятся поболтать, хотя это запрещено.

Обычно я придерживался подхода: кури и пей, но не мешай другим. Разрешал курить в тамбуре во время минутных стоянок. Но люди склонны злоупотреблять доверием. Однажды у меня был конфликт с двумя бугаями: один все время бегал курить, я делал ему замечания, даже пригрозил начальником поезда; потом подошел второй, стал угрожать и снимать меня на телефон. Потом я увидел, что с двери моего купе пропала моя визитная карточка, а со столика — чайная продукция. Конечно, мы вызвали полицейских, но потом выяснилось, что бугаи сами из органов, и им ничего не сделали. До сих пор обидно от такого нахальства. Правда, бейджик мне вернули.

Как-то летом на рейсе в Сухум один мужик активно набивался ко мне в друзья. Выписал мне благодарность в книге отзывов и предложений, купил чайную продукцию на хорошую сумму и, конечно, много пил (но не буянил). На юге пятичасовая санитарная зона вдоль моря и часовой контроль на границе Абхазии и России — я всех заранее предупредил, чтобы люди успели сходить в туалет. Мужик в это время спал и проснулся уже во время осмотра поезда пограничниками. Он просился в туалет, но я никак не мог ему помочь. Тогда он нашел пятилитровую бутыль, сделал все свои дела туда (все произошло в тамбуре довольно громко — пассажиры поняли, что происходит) и вернулся на место аккурат к заходу в вагон сотрудников пограничной службы. Когда поезд тронулся, моя напарница психанула и сказала, что за ним мы убираться не должны — пусть все свое забирает с собой. К моему удивлению, мужик легко согласился. Так и вышел в Гагре, протянув вперед руку с пакетом, в который мы спрятали его бутылку.

Я всегда старался держать дистанцию с пассажирами, но путевые романы на два-три дня — распространенная практика. Часто такое происходит с молоденькими девочками-проводницами, особенно когда они видят красивых широкоплечих дембелей. Как-то я вез вагон дембелей. Они всю дорогу беспробудно бухали — даже не знаю, как можно в этой ситуации успеть завязать роман. Моя задача сводилась к роли воспитателя — вовремя собирать бутылки, следить, чтоб никто не начал блевать и ходить под себя, в крайнем случае выводить в туалет и выталкивать пассажиров на нужных остановках с вещами (что было непросто: уходить от такого веселья они не хотели). Еще сложно было перевозить курсантов одной секретной силовой структуры — вагон был пустой, они заняли два купе и всю дорогу по-жесткому пили и орали песни Аллегровой. Замусорили весь вагон!

Но хуже всего — дети, которые едут на Юг. Взрослым сопровождающим на них наплевать, поэтому они предоставлены самим себе. После них куча мусора в самых неожиданных местах — на третьей полке, под наволочкой матраса и подушки, в багажном отсеке. А однажды детская группа вся разом решила помыть головы в туалете и израсходовала весь запас воды в вагоне. До ближайшей «заправочной» станции ехать восемь часов, а воды нет нигде: пустой титан, пустые туалеты и раковины. Так и ехали — всему вагону приходилось бегать в соседний.

Однажды 14-летний мальчик-детдомовец вышел на стоянке в магазин за водкой. Его загребли менты, а сопровождающие опомнились только через два часа. Его посадили в догоняющий состав, а нам пришлось ехать медленно, с отставанием от графика. Через пару часов мы его подобрали. Но такое происходит нечасто. Отставший пассажир — большая бумажная работа. По инструкции проводник с двумя понятыми должен описать его имущество и сдать начальнику поезда. Дальше либо пассажир догоняет состав, либо мы на следующей станции отдаем его вещи дежурному помощнику начальника вокзала.

Тайная жизнь проводника и секреты вагона-ресторана

РЖД не выделяет проводникам денег на еду — они все покупают сами. Обычно мы с напарниками перед рейсом ходили в какой-нибудь «Ашан», а иногда свою еду оставляют пассажиры. Если это не что-то подозрительное или скоропортящееся, мы принимаем. Еду берем такую, которую не нужно готовить. Хотя на титане это вполне реально: ставишь маленькую кастрюльку с кашей, картошкой, сосисками или курицей сверху (там есть удобная ниша) и ждешь. Правда, готовиться будет долго, до 12 часов. Зато у нас есть холодильник и микроволновка — к слову, ими могут пользоваться и пассажиры.

Мы не ходим в вагон-ресторан — честно говоря, я никому его не советую. Все, что происходит на кухне, — это зрелище, достойное худших серий передачи «Ревизорро». Там курят, пьют, царит полнейшая антисанитария — у меня в составе как-то пассажиру вынесли суп с окурком. Вагоны-рестораны обслуживает не РЖД — их сдают в аренду заведениям. Следовательно, в цену включаются расходы на аренду (довольно высокие), стоимость самих продуктов и расходы на зарплаты сотрудников (директор, повар, несколько официантов), поэтому в поезде все так дорого. Продукты заведения закупают сами, и это всегда еда плана бренда «Каждый день». Но сотрудников вагона-ресторана в пути никто не контролирует, так что они могут заменить продукты на еще более дешевые.

Ночью работы у проводника особо нет — читаешь книгу или газету, забытую пассажиром. На остановках по инструкции выходить из вагона запрещено, но на длительных стоянках мы все же гуляли по городу. К примеру, перед Мурманском есть станция Оленегорск, где сходят две трети пассажиров. Уже там ты начинаешь уборку, чтобы к конечной станции дел особенно не осталось. А в Мурманске выходишь в город: в магазин, в кафе, купить сувениры или даже сходить в музей. Хотя в целом там вообще нечего делать, и за пять-шесть часов стоянки успеваешь осмотреть все.

Проводники — чаще всего одинокие люди, работающие на убой. От рейса в рейс без выходных. Вся их жизнь — железная дорога, там все их социальные связи, все выгоды и уловки. Процентов 60 проводников — люди запойные. Однажды меня перекинули на другой поезд, потому что тот проводник, который должен был выйти на рейс, пришел абсолютно пьяный. На рейсе тоже пьют. К слову, проводники отстают от поезда намного чаще, чем пассажиры (то остаются в магазине, то долго курят). В этом случае их просто довозят до места на другом поезде. Могут даже раньше своего состава приехать — к примеру, если сядут на «Сапсан». Впрочем, мне встречались и проводники по призванию, которые работали от души и честно. Это, как правило, взрослые женщины 45−50 лет: они располагают к себе, у них все аккуратно, чисто и сами они добрые. Есть на железной дороге и целые династии проводников — муж и жена, мать и дочь. На одном составе начальником поезда была женщина, чей муж работал там же электромонтером, а дочь — проводником. А еще они возили с собой собаку.

Главный человек в поезде — это начальник. У него абсолютно неограниченная власть и от него сильно зависит комфорт твоей работы. Я встречал, наверное, 15 начальников поездов, из них только одну можно было назвать порядочным и хорошим человеком. Обычно это люди с пафосными и кислыми лицами; они грубят тебе, орут трехэтажным матом (могут даже шлепнуть по голове за ошибку в учетной документации), никогда не выходят из своего фирменного купе, в котором курят и пьют.

К слову, на буянящих пассажиров авторитет начальника поезда действует беспрекословно — если он скажет: «не шумите, а то высадим», почти все успокаиваются. Если не работает, то на ближайшей станции вызываем транспортную полицию, и она его уводит. Правда, после этого опять же придется заполнить кучу бумаг, найти свидетелей. Пассажиры всегда охотно подтверждают факт нарушения — они сами не хотят ехать с буйным кадром в одном вагоне.

Ностальгия и взгляд со стороны

Сейчас у меня офисная работа, но я постоянно наблюдаю проводников со стороны. Вообще, по моему опыту, худшие пассажиры — это кадровые проводники. Они цепляются к персоналу, ворчат, делают бесконечные замечания («че пол не помыли», «че так пыльно», «свет уже выключи», «открой туалет» и так далее), могут даже жалобу написать — в общем, всеми способами пытаются унизить тебя и самоутвердиться. Но на деле ни один проводник не работает, как прописано в инструкциях, — косяки можно найти у каждого. Я делаю замечания только если проводник грубо и нетактично себя ведет. А еще я как-то получил «китайку» (ее можно отличить по неровному шву пакета и запаху, но главный признак — отсутствие в упаковке бумажки со списком комплекта белья). Я подошел к проводнице и объяснил, что сам работал в системе и все их штучки знаю. Она, конечно, посинела, но тут же извинилась и поменяла комплект.

Я скучаю по поезду и мне бы хотелось хотя бы на месяц вернуться в проводники. Но все равно эта работа воспринималась как студенческая — временная, на лето. К тому же в последний сезон мне мало заплатили. За лето весь состав становится тебе родным. Как правило, летом кадровые проводники сидят в голове и хвосте поезда, а еще в штабном вагоне — во всем остальном составе студенты. Со многими из тех, кого я повстречал на той работе, мы дружим до сих пор. Самое классное — собраться ночью у кого-нибудь из проводников в купе, пить чай и травить байки о пассажирах. Едешь и кайфуешь.

Иллюстрации: Лера Беркасова