«Все зиждется на планктоне, и частный инвестор — вероятно, важнейший источник денег на рынке». Отрывок из книги Георга фон Вальвица «Одиссей против хорьков»

В этот четверг, 23 августа, на Черном озере пройдет лекция «Деньги, рынок, власть» немецкого финансиста Георга фон Вальвица (мероприятие организуют «Смена», издательство Ad Marginem, Гете-институт и Дирекция парков и скверов Казани). Приглашенный спикер расскажет, какими ему видятся отношения между рынком и государством, и подкрепит повествование историями «великих финансовых заблуждений». Перед мероприятием «Инде» публикует отрывок из книги фон Вальвица 2017 года «Одиссей против хорьков. Веселое введение в финансовые рынки». В нем автор пытается типологизировать людей, работающих в биржевой индустрии.

Книга «Одиссей против хорьков» вышла в 2017 году в рамках совместной издательской программы музея современного искусства «Гараж» и издательства «Ад Маргинем Пресс»

…И хорьки

Тот, кто проводит свою жизнь перед монитором, внешне имеет мало общего с античным героем. Подобный офисный трудяга не обладает ни волосатой грудью, ни железными мускулами, ни устремленным вдаль бесстрашным взором. Но это не страшно, ведь Одиссей и во времена Гомера был всего-навсего идеалом. Сегодняшние игроки на финансовом рынке в идеале должны были бы представлять собой людей хитроумных, расчетливых, смелых, честолюбивых, мудрых и прекрасных. Чем ближе они к этому гомеровскому идеалу, тем они успешнее, и многие — по крайней мере временно — бывают убеждены в том, что они его и в самом деле достигли. При этом совершенно очевидно, что смелые, мудрые, хитроумные и расчетливые довольно часто составляют лишь скромное, ничего не значащее меньшинство.

Для понимания финансовых рынков весьма существенно то, в какой степени действующие лица далеки от идеала, что ими движет, на что и как они реагируют. Но понять, как работают финансисты, можно, лишь если внимательно разобраться, на какой работе они работают и в каких рамках — по большей части временно — осуществляют свою деятельность. Современные люди из плоти и крови действуют в определенных институциональных рамках, в значительной степени обуславливающих их образ мысли и устремления. Строение и структура индустрии финансов оказывают существенное влияние на потоки информации и качество принимаемых решений. При этом сами институты весьма далеки от идеала — они сделаны из такой же кривой тесины, как и работающие в них люди. То, как конкретно рождается то или иное решение, зависит не только от конкретных людей, но и от учреждений, внутри которых они существуют.

В мире финансов игроки специализируются на необозримом количестве отдельных тем. Рынки и профессии постоянно меняются, а потому их каталогизация и описание, как в энциклопедии, не имели бы никакого смысла. Сосредоточимся на той области, которая постоянно и неразрывно связана с биржей. Обойдем стороной инвестиционных банкиров, специализирующихся на приобретении и слиянии компаний, равно как и управляющих венчурным или частным капиталом, которые вступают во взаимоотношения с биржей лишь эпизодически, желая обналичить добытые деньги. Можно лишь отметить, что менеджеры, управляющие котирующимся и не котирующимся на бирже капиталом, относятся друг к другу с взаимным глубочайшим презрением. Ни одна сторона не может уяснить, чем именно занимается другая — а, как говорится, чего крестьянин не знает, того он не ест.

Оставим в стороне и частных инвесторов, торгующих на бирже лишь время от времени и лишь на скромные суммы. Их там рассматривают примерно как океанский планктон: мелкие рыбешки без него бы не выжили, а не будь мелких, нечем было бы питаться и крупным. Если так посмотреть, то все зиждется именно на планктоне, и частный инвестор — вероятно, важнейший источник денег на рынке. Но поскольку это планктон, никто его по достоинству не ценит, а просто жрет без стыда, без совести и без всякой задней мысли. Если бы крупная рыба задумывалась о существовании планктона, то, наверное, была бы счастлива, что он есть, да вот только никто о нем не задумывается.

Относительный порядок вносит на данный момент разделение ценных бумаг на долевые (акции) и долговые (облигации и векселя) — оно также имеет решающее значение и для выстраивания карьеры. Основное различие между ними заключается в том, куда направлены потоки денег и кого они привлекают. Долговые ценные бумаги, как и любой кредит, обрастают процентами, они легко прогнозируемы, не сулят никаких неприятностей, а потому такой процент часто именуют рентой. Тот, кто торгует долговыми обязательствами, в школе имел пятерку по математике, не любит сюрпризов ни в личной жизни, ни на работе, но в состоянии взвинтиться по поводу десятой доли процента. Акция — это доля участия в предприятии, приносящая то больше, то меньше дивидендов и в зависимости от положения дел на предприятии и настроя на рынке оцениваемая в диапазоне от «слишком высоко» до «слишком низко». Акционер должен быть в состоянии при необходимости проявить мужество, если дела идут не так, как было запланировано, вместе с уменьшением доходов предприятия биржевая ценность акций тает на глазах, а скопленное состояние стремительно превращается в жалкие чаевые. Но, к счастью, исход в ряде случаев бывает и прямо противоположный — иначе у всех довольно быстро пропало бы желание связываться с акциями каких-либо компаний.

Во многих отношениях акции лишь легкая и веселая сторона мира финансов, в то время как долговой рынок давно уже таит в себе куда большую интригу. С тех пор как крах 1929 года принес с собой мировой экономический кризис, за акциями закрепилась слава опасного продукта. Как следствие, этот рынок стали все тщательнее регулировать и контролировать, и к сегодняшнему дню он сделался практически безопасным. Значение акций постепенно падало, и акцент сместился на заработок на процентах. Он, однако, уже мало общего имеет с прежними рынками ренты, поскольку множество падких на риски и богатых на инновационные идеи умов, прежде торговавших акциями, за последние два поколения почти без исключения предпочли свободу и карьерный рост в куда менее подверженном контролю долговом сегменте. Это, соответственно, на нем и сказалось: возникли колоссальные новые рынки, как, например, рынок «мусорных» облигаций (junk bonds) — раньше никому и в голову не могло прийти, что особо удачной может стать сделка по предоставлению денег особо задолжавшим. Или рынок ипотечных ценных бумаг (mortgage backed securities, MBS) — пакетов ипотечных кредитов, продаваемых банками в качестве долговых обязательств. Или рынок кредитных дефолтных свопов (credit default swaps, CDS) — страховых деривативов, при помощи которых можно застраховать себя от несостоятельности должника либо, наоборот, поставить на его банкротство. Сегодня несравнимо больше денег вкладывается в долговой рынок, нежели в относительно скучный по сравнению с ним рынок акций. Поэтому совершенно неудивительно, что все масштабные кризисы последних лет случались именно в долговом сегменте. И если после 1980 года случалось так, что обанкротился инвестиционный банк, сомнительное деловое чутье игроков долгового рынка всякий раз приводило к катастрофе. «Дрексель Бернэм» (инсайдерская торговля и «мусорные» облигации, 1986), «Киддер Пибоди» (инсайдерская торговля, 1986), «Саломон бразерс» (мошенничество при торговле государственными облигациями США, 1991), «Беар Стернс», «Меррилл Линч» и «Леман бразерс» (финансовый кризис 2008 года) — всех их поставили на колени собственные облигационные трейдеры, так же как в свое время хеджфонд LTCM и многие другие организации, чьи имена больше уже не на слуху. То, что к моменту краха всеми ими управляли менеджеры, сделавшие карьеру на долгах, говорит само за себя.

«Восьмисотфунтовые гориллы» рынка акций — это менеджеры крупных хеджевых и розничных фондов; на долговом рынке, помимо фондовых менеджеров и собственного капитала банков, важную роль играют еще и трейдеры. Розничные фонды стали появляться в начале ХХ века в результате того, что группы инвесторов объединяли свои финансы и препоручали их доверенному лицу со скромной надеждой, что тот их сохранит и приумножит. В своей нынешней форме они предназначены для приема сбережений широких кругов населения. Планктон полагает, что профессионал в области инвестиций в состоянии срубать на биржевой игре огромный куш — и, поскольку им тоже хочется приобщиться к выгоде, вкладчики из числа планктона позволяют профессионалам управлять их средствами и уступают им за это энную часть этих средств (около 1,5% в год). Помимо того, существует ряд крупных инвесторов, именуемых институциональными, — таких как общественные фонды, страховые компании, пенсионные кассы. Они, в свою очередь, также верят в свою способность найти такого профессионала, у которого в крови — или в генах — заложено умение добиваться на бирже феноменальных успехов. Как правило, институциональные фонды закрыты для широкой публики.

Фондовая индустрия существует за счет того, что вновь и вновь появляются просветленные умы, которые в состоянии получить колоссальную прибыль, не принимая на себя при этом чрезмерных рисков. Такие «как бы идеальные» менеджеры обладают проницательностью аналитика, решимостью трейдера и выдающимися способностями к продажам биржевого маклера (на профессиональном жаргоне — брокера). Биллу Миллеру удавалось обгонять рынок акций США на протяжении 15 лет кряду, пока его падение не было столь же громким, сколь и его слава; Энтони Болтону за те 28 лет, что он руководил одним европейским фондом в составе «Фиделити Интернейшнл Лимитед», удавалось получать 19,5% прибыли в год, в то время как доходность рынка составляла всего 13,5%. На счету Билла Гросса (PIMCO) числятся столь же солидные успехи в управлении долговыми фондами. Но лишь крайне небольшое число менеджеров в состоянии обходить такие показатели, как промышленный индекс Доу-Джонса или индекс DAX, в течение долгого времени. Но если следовать современной портфельной теории, иначе и быть не может. Индексы отражают положение дел на рынке: в вышеназванных случаях — при помощи корзины, в которую входят 30 крупных акционерных обществ, занимающих лидирующее положение в своей отрасли («голубые фишки»). Поскольку вкладчики имеют возможность покупать индекс посредством так называемых индексных фондов, в которых содержатся акции по списку индекса в соответствующем пропорциональном отношении, вкладывать средства в фонд, находящийся в активном управлении, имеет смысл лишь при уверенности в профессиональных качествах менеджера.

Со стороны сложно сказать, кто действительно в состоянии при сниженном риске добиться более высокой доходности, чем индекс (да и внутри не всегда можно определить, где дело в удаче, а где — в умении). И то и другое может стать залогом неплохого дохода, но лишь умение способно эту доходность поддержать. Однако фондовая индустрия заинтересована в том, чтобы сохранить истинное положение вещей в тайне, поскольку вкладчикам надлежит верить в мастерство и инвестировать в фонды в активном управлении (зачастую весьма дорогие). Поэтому всегда есть некая область, скрытая от глаз общественности, где дела делаются весьма по-человечески и далеко не всегда при этом — по-геройски. Это пространство свободы необходимо менеджерам, имеющим долгосрочный успех, поскольку для того, чтобы обойти показатели индекса, необходимо не только уметь хорошо считать, хорошо мыслить и грамотно трактовать баланс. Без интуиции, чувства рынка, здравой паранойи, честолюбия и готовности к принятию решений не обходится ни один хороший фондовый менеджер или трейдер. Качества эти теорией не предусматриваются, да и на практике встречаются крайне редко.

«Одиссей против хорьков. Веселое введение в финансовые рынки», Георг фон Вальвиц, «Ад Маргинем Пресс», 2017

Переводчик — Татьяна Зборовская

Фото: eybwallwitz.de