Музыкант Филипп Горбачёв: «В вечность входит только любовь»

19 августа в баре «Соль» участник лейбла Cómeme и резидент Arma 17 Филипп Горбачёв представит свой новый альбом Unlock The Box. Перед концертом музыкант рассказывает «Инде» о запутанных отношениях с русской музыкальной культурой и уподобляет хаус-музыку молитве.

Недавно ты выступал в Санкт-Петербурге на фестивале Present Perfect. Как всё прошло? На выступление как-то повлияла недавняя отмена Outline?

Для Outline (см. комментарий 1) мы несколько месяцев готовили шоу вместе с Наташей Абель, командой «Сила Света», хореографом Олегом Глушковым, известным по работам с Большим театром, и прочими замечательными людьми из Stereotactic и Arma 17. Но фестиваль очень жёстко отменили. Чудо, что нам удалось в кратчайший срок собственными силами пересобрать шоу в поддержку нового альбома. Первым его принял «Кругозор» (временное культурное пространство, созданное агентством Stereotactic и повторяющее успех их прошлого сезонного проекта ЭМА. — Прим. «Инде»). Вечеринка, на которой прошла наша презентация, также стала первой вечеринкой лейбла PG Tune. Для меня очень важно, что она прошла на ура: три раза приезжала полиция, и её не пустили на территорию клуба, потому что был аншлаг. Было здорово, было горячо. Даже не так — было по-московски тепло, по-московски танцевально и замечательно. И на этом позитиве очень здорово всё прошло в Санкт-Петербурге. Мы представили не только живой блок в программе — лайв-проект Obgon (см. комментарий 2) и мой лайв на новой аппаратуре. У нас были гости с dj-сетами, Инга Мауэр (см. комментарий 3) и София Родина. Не думаю, конечно, что в России гендерные истории — такая уж большая тема, но я рад, что на первой вечеринке PG Tune среди артистов случайно получилось 50/50.

В июле прошлого года мы делали вечеринку в НИИ (см. комментарий 4) практически с тем же составом; теперь она обзавелась названием «Центрифуга». Основа вечеринки — живые выступления. Ну, ещё мы взялись за развитие магазина PG Tune и для начала запустили коллаборации с местными дизайнерами. Первая была с ювелиром Настей Коробковой; специально для альбома Unlock the Box Настя сделала украшения из оксидированного титана. Скоро их можно будет купить онлайн и, конечно, мы привезём коллекцию в Казань вместе с футболками и виниловой линейкой. Последняя не очень велика, но за качество звука, винила, сведения и так далее я ручаюсь. Потому что в этот процесс были вовлечены серьёзные специалисты и просто классные музыканты.

Кто обычно делает мастеринг?

Мастеринг в берлинской студии ManMade Mastering делаем я и инженер Майк Гринзер, которого я прозвал «железным Майком». Причина простая — он не отступает от дела ни под каким предлогом. Процесс мастеринга альбома Unlock The Box длился девять часов, а потом меня ещё заклинило на три недели, я думал над финальным решением. Кроме того, я присутствовал на всех сессиях, когда режется сама матрица. В общем, PG Tune — это тонкая настройка.

Не растрясти всё по пути довольно сложно.

Это одна из сложнейших задач современности. Донести слово и работать над тем, чтобы это слово было донесено правильно. Чтобы новое слово, слово о новом — о любви, о всём светлом и хорошем — по дороге не утопилось из-за каких-то собственных противоречий, лени и всяких тёмных дел, в которые человеческая душа по своей страстной природе периодически погружается. Но это, в общем, борьба и путь. Приятно, когда что-нибудь получается и на всяких остановках — вечеринках, рейвах, выступлениях — удаётся совместно с публикой, которой это интересно, вырасти, достичь новых пределов. На такое я всегда обращаю внимание. Важно, чтобы люди, приходя на вечеринки и концерты, были готовы к тому, что и от них зависит атмосфера.

Ты воспринимаешь вечеринку как ритуальное действо?

Для меня в центре выступления всегда стоит создание духовных радостных моментов с помощью музыки, совместно с публикой. Я начинал музыкальный путь с игры на барабанах и до сих пор, в общем-то, делаю то же самое. Для меня важнее всего ритм и смысл: обрывки фраз и слов, которые я могу сделать с микрофоном в руке, для меня более чем достаточны.

Ты же круто подключаешь других к делу, делаешь общий праздник, когда выступаешь с группой.

С группой — это немножко другая история, и о ней мы будем говорить позже. В данный момент работаю над несколькими проектами на вырост, и один из них выйдет на лейбле ARMA, альбом Philipp Gorbachev & The Naked Man. Но пока рано об этом говорить.

А шоу, которое вы готовили для Outline, — его можно как-то адаптировать для других площадок? Отправишься ли ты с ним когда-нибудь в тур?

Конечно. Думаю, и выступление в Казани будет своего рода миниатюрой шоу «Открой коробку». Каждому промоутеру, каждому клубу, каждому фестивалю мы всегда предлагаем сделать совместно что-нибудь особенное. В «Кругозоре» у нас были чёткие световые решения, особый лайн-ап, поп-ап-стор. В Питере в самый разгар концерта мы под трек «Иван, давай, открой коробку» выбросили в зал семь огромных картонных коробок, которые тут же отправились по нему путешествовать.

После Казани у нас запланированы Милан, Киев... PG Tune для меня — серия проектов, которые создают реальные переживания, а не онлайн- или facebook-комьюнити. Это одна из причин, по которой мы выпускаем виниловые пластинки. Ну и не будем забывать, что мы живём в материальном мире. Прямо сейчас передо мной — огромная сосна, её можно обнять, можно порубить на дрова. Много у неё функций полезных.

Если всё время смотреть в компьютер, сосну не увидишь.

Ну, компьютер не дарит ничего нового. Вся эта виртуальная реальность и кибермир рождены несколько десятилетий назад; у них много плюсов и минусов, но на танцполе всё реально, а не виртуально.

В Pokemon GО не поиграешь.

Ну, кто-то играет, и это его собственный выбор. Танцпол — это хаус-музыка. Хаус-музыка не жанр, это танец, вид времяпровождения, с самых ранних времён замешенный на светлых и тёплых эмоциях, позитиве, обмене мнениями, движениями. Тут включать надо не только созерцательную способность русской души, но и тело. Это призыв отдать своё тело, дать ему свободу. В общем, ничего нового не говорю. Танцы — это классно.

Ты говорил о том, как важно производить физические объекты. Сталкивался ли ты с какими-то сложностями при работе над винилом? Например, у детройтского хаус-продюсера Тео Пэрриша забастовала фабрика — пресс встал, пластинки печатать перестали, и ему пришлось переносить запланированные релизы на CD-R. Так и назвал компиляцию: «Эти песни должны были выйти на виниле».

Не знаю, на данный момент все релизы PG Tune в производстве, мы двигаемся по намеченному плану. На моих партнёров можно положиться. Всемирной дистрибьюцией занимается лейбл Kompakt из Кёльна, производством — берлинский завод Optimal. Конечно, сроки поставки довольно большие, но с этим ничего не поделаешь. Если бы у меня в подвале был собственный заводик, я бы, конечно, не зависел от множества факторов. С момента мастеринга до появления пластинки в магазинах проходит три-четыре месяца, и это, полагаю, ещё сильней подчёркивает, что выпуск винила — дело серьёзное, требующее максимальной уверенности, чувства, что это надо сделать. Всё-таки в человеческой жизни не так много времени на то, чтобы что-то сделать. Но спешить тоже не надо. В вечность входит только любовь. Это задаёт довольно жёсткие рамки.

Ты упомянул Kompakt. Как у вас строятся отношения с Матиасом (Матиас Агуайо — один из главных артистов лейбла Kompakt, создатель лейбла Cómeme. — Прим. «Инде»)?

С Матиасом мы ведём юмористический диалог в WhatsApp, всё время присылаем друг другу какие-то картинки и шутки. Мы стали работать сразу как познакомились; из этого сотрудничества родились пластинка Isaac Johan, In The Delta, Hero Of Tomorrow, «Серебряный альбом». Да и, в общем-то, «Открой коробку» и новый альбом, который мы выпустим с группой, немыслимы без совместных вечеров, ночей и дней, проведённых в студии Матиаса. Конципированных в этой студии. Студия называется District Union, то есть «рабочий союз», — она создавалась как пространство, в котором разные артисты и музыканты смогут встречаться и совместно записывать музыку, а не сидеть в кресле перед монитором в одиночку. Это антииндивидуалистический подход — он более племенной, естественный, первобытный.

Читал, что ты в какой-то момент увлекался Алексеем Ремизовым (российский писатель и стилист первой половины XX века. — Прим. «Инде»). Интересен ли тебе Велимир Хлебников? Он жил и работал в Казани, а в юности и вовсе поэтом себя не считал — был орнитологом.

В данный момент, если честно, читаю только Библию, для меня пока достаточно. Вера — очень важная часть моей жизни. Как понять, что тут происходит? Что есть любовь? Для ответов на эти вопросы Библия — отличное подспорье, она и создавалась, чтобы помогать людям разобраться во всём. Эта книга ведёт к свету, а не от него.

Все начинается с покаяния. Надежда возможна лишь после него.

В этом заключается моя задача — выйти на сцену в состоянии облома, чтобы открыто обрадоваться тому, как всё выходит замечательно, как здорово звучит музыка, какие прекрасные люди вокруг, и не думать на темы жанров или других разграничений. Оставить всю эту чепуху. Хорошая музыка очень близка к хорошей молитве.

Кажется, современная нам музыка из религиозной и родилась. Возьмём, к примеру, григорианский хорал.

Не будем забывать, что у каждой культуры своя музыкальная традиция. Российская, конечно, очень музыкальна в плане языка. Для меня русский язык — важный инструмент. В нём кроется огромное количество ритмов; у каждого поэта свой ритм, свой грув. Можно поэтов сравнить с барабанщиками — у каждого всё происходит по-своему, по-другому. Недавно взялся читать украинского поэта Михайло Семенко, и у него такая свобода слова. Но в сравнении с латиноамериканской музыкальной традицией, карибскими ритмами российское пространство не очень танцевальное. У нас культура тела, культура танца, развитость музыкальных инструментов находится скорее на созерцательном уровне. Конечно же, много ритмов выходит из русского языка, живой речи, бесед, юмора, приколов, сленга, всяческих новых слов, введённых в обиход. Это бездонная история. Много слов, которые никогда в жизни не переведёшь ни на английский, ни на немецкий. Попробуй перевести словосочетание «беспредметная живопись». Они говорят abstract, но это совсем не «беспредметная». Такие маленькие оттенки, переходы тональностей, тонкие настройки — большое вдохновление для творчества и работы.

Ты ценишь именно живую речь? Или пробуешь работать с языком формально, исследуя отдельные созвучия, синтаксические сочленения?

Слушай, это натуральный процесс. Его так не пригвоздить. Русский язык настолько могучий, что из него и коммунисты сколотили себе НКВД, РСФСР, СССР, Россельхознадзор, АЭС и КПСС... Кучу всего набрали. По-русски можно и протяжно, как у Ремизова, можно и как у Хлебникова, Мамонова, группы «Кино» или «Вирус»... У кого что на душе, у того так и получается. Я вот совсем не понимаю, почему в большинстве случаев мне говорят «вы». Вне понятных формальных ситуаций. А то так обращаются и продавцы, и дети, и подростки, и слушатели на фестивалях. Какое «вы», что такое? Я что, профессор кислых щей, что ли? Я — Филипп Горбачёв, я Фил, перед тобой стою, и давай-ка уже ближе к делу. Очень у нас любят эту дистанцию, такую тягучесть в общении. Это прикол, конечно, странный. Не знаю, нелепость.

Неприятно, когда твоими делами ведают те, кто не понимает, не приемлет танцы и не чувствует их в своей душе, чурается знаний и международного опыта...

Вот в Амстердаме, как мы знаем, есть ночной мэр города, в Германии на государственном уровне выделяют средства для развития танцевальной и клубной культуры или индустрии развлечений — называйте как хотите.

А у нас закрывают Outline.

Да. Важно, чтобы такие социальные инициативы приветствовались, а не ограничивались. Потому что наличие фестиваля — благо для общества. Это хаус-музыка, она объединяет людей, это замечательное действо. Сколько поколений музыкантов, сколько поколений тусовщиков — людей, как-то сопричастных созидательному миру, — нашли себя в этом мире, а не закончили на игле в подвале, тюрьме или каких-нибудь бандитских группировках. Это замечательно. Могу лишь надеяться, что новая формация танцевальных музыкантов, которая сейчас живёт и работает в России, будет продолжать развиваться здоровым образом.

Фото: Pablo Zuleta Zahr & СКОБЫЧ, Жора Сирота