«Первый день — это шок». Чего ожидали и что получили от работы начинающие учитель, врач и юрист

Меньше половины выпускников вузов довольны выбранной профессией, следует из опроса рекрутингового агентства «Контакт». Свое негативное отношение бывшие студенты связывают с тем, что вузы не помогают им в дальнейшем трудоустройстве — отсюда разочарование в профессии и неготовность применять знания на практике. «Инде» поговорил с теми, кому удалось найти работу по профессии, и узнал у них, с какими проблемами и разочарованиями они сталкивались, каково быть учителем в сельской школе, врачом при медакадемии и юристом в частной компании.

Когда я была маленькой, я, как и все, хотела быть космонавтом и даже собиралась поступать в институт аэрокосмического приборостроения. Но где-то классе в седьмом поняла, что совершенно не хочу заниматься ни физикой, ни математикой, и даже если захочу, у меня все равно не получится. Папа всегда мечтал, чтобы я была врачом, его девиз был: «семье нужен врач».

Действительно серьезный разговор о моем будущем у нас с ним состоялся в девятом классе, когда я сдавала пробную ГИА и запорола геометрию. Тогда стало понятно, что точные науки — не совсем та сфера, где меня ждут. И отец сказал: «Что ж ты биологию не пошла сдавать? У тебя же все с ней получается». И я стала ходить на курсы при медицинском. Там я поняла, что лечить людей мне по-настоящему интересно.

В первый раз мы пошли на практику в онкологию — это был первый курс, зима, перед этим мы сдали несколько зачетов. Мы мыли и стригли пациентов, загружали их в черные полиэтиленовые пакеты, если они умирали, и катали ватные шарики. После такого впадаешь в отчаяние и думаешь: я же не могу уйти после первого семестра, надо хотя бы еще год продержаться, — и идешь на второй семестр. На втором семестре все продолжается, затем начинается летняя практика. И вот там, на летней практике, тебе впервые разрешают сделать укол в попу! И сразу чувствуешь, что вырос! Это несложно, но когда ты, такой маленький и восторженный, заходишь в кабинет, подходишь со шприцем к бабушке, она может тебе прямым текстом сказать: «Ты, ******** [мелюзга], укол мне будешь делать?! Мне и так плохо!» А если человек соглашается, чувствуешь, что вызвал доверие.

Я не думаю, что кому-то у нас на потоке диплом достался просто так. Я знаю, про высшее образование ходят такие байки, что, когда ты приходишь на работу, тебе говорят: «Забудь все, чему тебя учили в университете». Нет, в этой профессии ты пользуешься всем, что когда-то выучил, а если не выучил, то это становится проблемой — начинаешь судорожно догонять, доставать старые тетради или книги.

Когда я стала работать, самым болезненным моим разочарованием стало отношение пациентов к врачам. Некоторым людям кажется, что если они прочитают что-то в интернете, то они сразу станут семи пядей во лбу. Им невозможно объяснить, что ты не просто так протирал штаны шесть лет. Есть пациенты, которым кажется, что, как только врач заходит в палату, он сразу им что-то должен. То есть вот лежит человек — звезда — болеет, у него совершенно уникальное заболевание и сам он совершенно уникален. Врач не обязательно должен быть благодарен человеку просто за то, что он лежит в его больнице, в его отделении. Нет, человек просто лежит в больнице, случай не особенный, зато пациент уже может заявить, что врач недостаточно заинтересованно с ним общается. Всем кажется, что врачи живут на всем готовом, им постоянно дают взятки и они ходят зажравшиеся. Все эти люди, которые смотрели сериал «Интерны», думают, что мы постоянно сидим и ржем. Они не понимают, что черный юмор для нас — это единственное спасение. Я ненавижу сериал «Интерны». Ненавижу, когда начинают спрашивать: «А правда, что у вас там так?» Что «так»? Правда, что мы ходим в белых халатах или правда, что заведующий может оставить врача на дежурство? Да, заведующий в больнице царь и бог — он может оставить врача на сколько хочешь дежурств. То есть дедовщина процветает.

Мне кажется, когда у врача спрашивают, что ему нравится в его профессии, в ответ хотят услышать что-то вроде «я хотел бы спасти мир, придумать лекарство от СПИДа, помочь людям». Не хочу показаться эгоисткой, но в медицине мне просто нравится процесс. Да, наверное, мне нравится помогать людям — может быть, это даже тешит мое самолюбие, — но вообще мне просто нравится читать все эти книги по медицине, нравится, когда кто-то радуется, что ему полегчало, нравится, когда кто-то не умер, хотя мог бы.

Я пошел учиться просто чтобы получить высшее образование. Мне тогда было 27 лет, до этого я работал лет шесть в торговле. Практика у нас началась на четвертом курсе. Первый день — это, конечно, шок. Требование к уроку одно, а реальность — совсем другая. Из-за неопытности в голове мутно, и ты не можешь соблюсти все, чего требует от тебя государство. В теории необходимо заполнить журнал, обсудить новую тему, потом закрепить ее, ответить на вопросы, успеть дать домашнее задание. На реальном уроке все это сделать очень тяжело, а уж тем более когда это все происходит в первый раз. Поэтому делаешь так, как идет на автомате.

Бывает, начинаешь давать урок, вроде подготовился, вроде как имеешь в голове всю информацию, а дети задают такие вопросы, на которые ты не можешь с ходу ответить. Но это не проблема, я просто объясняю ученикам, что география — предмет обширный, просто невозможно знать все и сразу. Я даю им домашнее задание, а этот вопрос записываю себе и говорю: «Вот мое домашнее задание». Получается, что мы вместе отвечаем на домашнее задание на следующем уроке. Дети воспринимают это очень хорошо.

После того как я посетил практику, стало ясно, что я буду дальше работать учителем. Мне говорят, я чуть ли не единственный такой. Не знаю почему. Просто, когда я пришел в школу, понял, что получится. Сейчас для меня в работе самое сложное — необходимость соблюдения всех конкретных пунктов. Я понимаю, что их нужно соблюдать, но на первых порах уложиться довольно сложно. Сначала заполняю журнал, благо сейчас он электронный. Дальше проверяю домашнее задание. От меня требуют проверить домашку у каждого, то есть нужно минут за пять, максимум за десять у всех 17 детей узнать, а действительно ли они помнят прошлый урок. Успевать сложно, не всегда получается. Нам приходится тратить минут 15 от урока, чтобы я понял, кто сколько знает. Потом мы вместе пытаемся с помощью вопросов выйти на новую тему. За полтора года, что я работаю, освоить все азы тяжело. Поэтому я все воспроизвожу как у меня в голове есть, как меня учили.

Я бы ничего не стал менять в высшем образовании, меня полностью все устраивает. Вопрос только в том, как сделать так, чтобы выпускники педагогического шли работать по профессии. С одной стороны, 18 часов в неделю — это по три урока в день, это немного, можно работать. С другой стороны, ты не только преподаешь три урока, у тебя еще есть другие обязанности: подготовка к уроку, проверка тетрадей. За это все доплачивают, но порой цифры бывают такие... 5,75 или 10,20 рубля. Всего выходит около 7000 рублей аванса. Причем за оплату труда отвечает непосредственно директор, не роно, не Министерство образования, а именно директор. Если он видит, что человек работает, то он может добавить денег, но вполне может и убавить.

В основном, конечно, зарплата зависит от ставки. В прошлом году у меня было 19 часов в неделю. Я начал получать 18 500 рублей, но потом поменялись условия оплаты труда у учителей — убрали премии, добавили за часы. Нам сказали, что мы ничего не потеряем, но в итоге после этих перестановок моя зарплата снизилась до 16 тысяч. В этом году получилось так, что мою нагрузку сократили с 19 до 14 часов, а 14 — это уже неполная ставка. Зарплату я еще не получал, но, судя по авансу, это будет что-то вроде 12−13 тысяч. И это учитывая, что у меня есть еще «сельские» надбавки к зарплате, это где-то 20−25 процентов. В Казани таких надбавок нет. Но в селах и требования как в космосе. В Казани много детей, и, скажем, вероятность, что дети там хорошо себя покажут на ЕГЭ и ОГЭ, намного больше. Чем больше людей, тем больше вероятность хорошего результата. А в селах — маленькие школы, маленькое количество детей, и, естественно, учителя должны каждого ребенка тащить за уши, чтобы повысить результаты школы. В этом году, конечно, обещали, что не будут смотреть на результаты экзаменов, но все равно в конце учебного года все школы идут на совещания и меряются там результатами.

Поступить на юриста меня заставили родители, я же хотела стать журналистом. Я два года готовилась к поступлению на журфак СПбГУ, а потом узнала, что поступила в КФУ на юридический. Родители без моего ведома отправили документы из родного Ижевска в Казань по почте. Они, видимо, посчитали, что меня таким образом можно немного упорядочить. Этой цели они достигли — после юрфака я стала более серьезной и начала более осознанно подходить к своим решениям. Сейчас я не жалею, что все так произошло, но тогда я всех ненавидела — когда узнала, по дому летало все. Но так как Питер был намного дальше Казани, я подумала: почему нет? Потом, спустя пару лет, я услышала отзывы моих сверстников, которые все же поступили в СПбГУ, они говорили, что недовольны процессом обучения. К тому же я поняла, что юридический факультет — это образование вглубь, а журналистика — образование вширь. Но все равно по-настоящему я осознала, что юрфак был мне нужен, только после выпуска.

После первого курса мне помогли неофициально устроиться на лето общественным помощником в прокуратуру. Несмотря на то что я ненавидела все это — система, государство, — мне все равно было интересно, чем прокуратура занимается. Запомнилось, что там было очень много бумаги. На каждом столе несколько больших стопок. Шкафы открываешь — там тоже бумага. Везде бумага! Было ощущение, что прокуратура создана, чтобы эту бумагу правильно распределять. Сначала мне казалось, что эта работа — скучнейшая ***** [кабала], что люди обращаются в прокуратуру по каждой херне, но оказалось, что каждая херня — вовсе не херня. Особенно когда кто-то из твоих знакомых с этим сталкивается.

Меня отправили в отдел, который занимается ЖЭКом. В мои обязанности входили составление отчетов и сортировка документации. В моем отделе маркировали документы, то есть у нас было еще больше бумажной работы, чем у других. Работу я начинала в 8:30, официально она заканчивалась в 17:30, но на самом деле длилась до бесконечности — очень много бумажной работы. В прокуратуре один раз в квартал необходимо сдавать отчет в головную прокуратуру республики — без ошибок, с точными данными. Это статистика, а статистика — это сложно. Так они в прокуратуре сидят перед сдачей отчетности ночами напролет и все подбивают, перепроверяют. Нужно обязательно все успеть, поэтому рабочий день у них ненормированный, они часто и в выходные сидят. Вообще, на госслужбе ты можешь сидеть 24/7 и получать при этом 12 тысяч рублей.

После второго курса началась практика от университета, она длилась месяц: одна неделя в прокуратуре, одна в суде и две в частной компании. В прокуратуре у меня было то же самое, что и после первого курса, а в суде ты просто сидишь и подшиваешь дела. До судебного заседания суд принимает иски, они вшиваются в дело. Со временем в деле начинают фигурировать новые документы, их тоже нужно вшить в папку. Как правило, секретари все это сваливают в кучу, а потом сдают практикантам. И ты сидишь всю неделю подшиваешь, сортируешь в хронологическом порядке, нумеруешь каждую страницу, стараешься не сбиться (а сбиться очень легко, когда ты делаешь это целый день). Если там огромный том материалов дела — обычно по уголовному праву или что-нибудь связанное со строительством, — то его нужно буквально сверлить. У них в архиве для этого есть даже специальная дрель. Практика в суде должна была длиться с 8:30 до 17:30, но наш суд жалел практикантов и отпускал уже к обеду.

Частная компания, в которой я проходила практику, занималась тяжелой промышленностью. Мне дали ознакомиться с актами, которые у них там имелись, — трудовой распорядок, коллективные договоры и такое прочее. Ни в суды, ни в прокуратуру мы не ходили. Целую неделю меня просто знакомили с предприятием. Было не особо интересно.

У многих моих знакомых ожидания от учебы на юрфаке не оправдались. Потому что все думают, что вот сейчас окончу университет и буду всех делать в суде. Нет. Во-первых, сначала ты поработаешь за мизер. Чем больше ты работаешь, тем больше опыта, соответственно, больше зарплата. Во-вторых, сначала ты будешь работать с бумагами. Потом, может быть, будет интереснее. Я точно не ждала, что буду где-нибудь в ЕСПЧ бороться за права униженных и оскорбленных, у меня такого вообще не было. Я сразу после первого курса поняла, как все устроено на самом деле. Самое главное — вообще ничего не ожидать и воздушных замков не строить. Если изначально не было никаких ожиданий в голове, то потом ты трезво видишь и плюсы, и минусы. А еще нужно вовремя уходить с работы, где тебя многое не устраивает.

Сейчас я открыла ООО, совсем не связанное с юридической сферой. Если покатит эта деятельность, то буду заниматься ей, если не покатит, то сдам экзамен в адвокатуру и буду заниматься уголовными делами.