15-минутный путеводитель: история афганского кино с Сиддиком Бармаком

В новой рубрике «15-минутный путеводитель» «Инде» будет регулярно разбирать неочевидные культурные явления, на поверку оказывающиеся интереснее и глубже того, о чем кричат на каждом углу. В первом выпуске — режиссер Сиддик Бармак рассказывает об афганском кинематографе. Несмотря на то, что он снял всего два полнометражных фильма, Бармак остается главным символом нового кино Афганистана. Его дебют «Усама» — первая афганская картина, снятая после свержения талибов, при которых действовал запрет на кино, а сам режиссер был вынужден эмигрировать.

Создать художественный фильм в Афганистане впервые попытались в 1944 году. В это время собственного кинопроизводства в стране не было, зато был развитый театр, поэтому первый афганский фильм — пафосную мелодраму «Любовь и дружба» — снял театральный режиссер Латифи. Афганским фильм назвать можно лишь отчасти — его сняли в Индии с индийскими актерами, так как режиссеру пришлось бежать от политических преследований. В Кабуле «Любовь и дружбу» показали только в 1950 году. Несмотря на народный успех, фильм не положил начало развитию афганского кинематографа. Государство не выделяло деньги на кино, и даже те, кто снимал хронику, проявляли пленку в США. Лишь в 1966 году на деньги американцев в Кабуле закупили оборудование и обустроили первую кинолабораторию — это стало началом национальной киностудии «Афганфильм». Тогда в стране появились молодые режиссеры, наладились международные контакты — в первую очередь с СССР и Индией. В 1969 году выходит первый полнометражный художественный фильм «Однажды». Фильм состоит из трех частей и снят разными режиссерами: первая часть — комедия, вторая — социальная драма, третья — криминальный детектив.

Комната киномеханика в Bakhtaar Cinema, Кабул

Я родился в провинции Панджшер, но в пять лет мы переехали в Кабул. Однажды двоюродный брат повел меня в кинотеатр «Парк», предупредив, что после выключения света я увижу, как по мне будут стрелять. Свет погас, и я впервые увидел изображение на экране. Это был шок. Я не понимал, откуда там взялись люди. Обернувшись, я заметил окошко и луч света. Тогда я еще не знал, что там есть проектор и киномеханик, и мне казалось, что свет появляется сам собой. Только через два года после этого первого опыта я обнаружил проекционную комнату. Тогда я решил стать киномехаником. Я самостоятельно начал делать модели кинотеатра: брал картонную коробку, делал в ней отверстие, крепил линзу и прокручивал обрывки кинопленки. Эти «фильмы» смотрели все окрестные дети — я даже продавал билеты. Я жил этим хобби и каждое утро молил Бога о солнечной погоде. Позже начал самостоятельно озвучивать их, ставить фоном музыку и в итоге придумывать новые истории. С этого момента началось творчество, а не просто уличное циркачество.

В моем детстве в Кабуле, городе с почти миллионом жителей, работали 25 кинотеатров. Только три из них показывали западное кино — из США, Европы и СССР. Большинство фильмов СССР были о Великой Отечественной войне. К примеру, «Служили два товарища» Евгения Карелова или киноэпопея Юрия Озерова «Освобождение». Остальные кинотеатры — все без исключения — крутили индийское кино. Я вырос на этих фильмах, и даже самые наивные из них многому меня научили. Думаю, именно этим обусловлена эмоциональность «Усамы». Кроме того, недалеко от моего дома находился политехнический институт, где каждую пятницу бесплатно показывали советское кино, не только Мосфильма, но и из Советской Азии — Азербайджана, Грузии, Туркменистана и пр. Я никогда не смотрел так много фильмов, как в те годы.

Зрители в театре Кабула

Союз кинематографистов Афганистана организовали в 1980 году, я был самым молодым его членом. От Союза я получил грант на обучение во ВГИКе. В 1982 году приехал в Москву. Год учил русский язык, затем, преодолев тяжелый конкурс, поступил в мастерскую Юрия Чулюкина (режиссер фильма «Девчата». — Прим. «Инде»), который специализировался на детско-юношеском кино. Главным героем моего дебюта тоже был ребенок. В Кабул я вернулся в 1987 году и сразу начал снимать документальное кино. В 1992 году началась война, в этот же год я стал начальником киностудии. Основная работа заключалась в сохранении богатого киноархива, хранящего хронику страны с начала XX века. Это записи распространенного формата информационных роликов — 10-минутные отрывки, которые показывали в кинозале перед основным фильмом. Телевидение в Афганистане появилось только в 1978 году, поэтому такие записи были единственным видом визуальной информации для людей.

В первый же день власти талибов я увидел, как они бросают горящие катушки пленки с крыши кинотеатра «Зайнап». На месте пепелища остались черные отпечатки, которые сохранились вплоть до ремонта тротуара. Ремонт сделали уже после свержения талибов. Мне кажется, это лучшая метафора той черной страницы в истории Афганистана. В марте 2001 года духовный лидер талибов мулла Мухаммед Омар дал приказ уничтожить статуи Будды в Бамианской долине. Следующим приказом было уничтожение всех киноархивов страны и коллекции Национальной художественной галереи. К счастью, мои коллеги узнали об этом заранее и успели спрятать в тайниках основные записи. Но талибы сожгли около 2000 записей иностранных фильмов. После теракта 11 сентября 2001 года американцы начали антитеррористическую кампанию в Афганистане, и режим талибов рухнул.

В эмиграции в Пакистане я вынашивал идею съемки документального фильма — искал героев и сюжет. Историю я увидел в газете «Утро»: там была статья о подпольной школе в Афганистане, где училась девочка, переодетая мальчиком. Таких школ в Афганистане действительно было много. Я понял, что это хороший материал для полнометражного фильма. После возвращения в Афганистан я возглавил национальную киностудию. В апреле 2002 года в Кабул приехал известный иранский режиссер Мохсен Махмальбаф. Он искал натуру для фильма своей дочери Самиры. Он спросил меня: «Сиддик, почему ты не снимаешь фильм?». Я ответил, что в Афганистане нет денег на кино. Я рассказал ему сюжет «Усамы», и он тут же предложил 100 тысяч долларов — немыслимая сумма для Афганистана. Он же помог с техникой и командой. Уже после начала съемок мы нашли продюсеров в Японии и Ирландии. Я вернул ему часть суммы, но до сих пор должен около 20 тысяч долларов. Но он не требует этих денег обратно.

«Усама» имел большой успех в Афганистане — пиратские DVD c фильмом до сих пор пользуются спросом. Однако «Усама» — это скорее исключение из правил. Афганские кинематографисты стали жертвами смены экономической модели. До талибов деньги на кино давало государство. Сейчас в государстве рыночные отношения, и нужно искать спонсоров. Но они неохотно дают деньги на арт-кино. Думаю, это знакомая ситуация для всех стран с молодым кинематографом. Поэтому у нас до сих пор нет индустрии, хотя есть известные на Западе режиссеры — Масуд Хашими, Латиф Ахмади и Рахими Атик. Но меня радует новое поколение. Доступность цифровой техники сыграла свою роль — молодежь охотно снимает. Среди них много женщин-режиссеров (в конкурсе XII КМФМК участвовал документальный фильм о буднях военного гарнизона «Афганские ночные истории», снятый женщиной-режиссером Алкой Садат. — прим. «Инде»). Несмотря на малоизвестность за рубежом, они и есть главные кинематографисты сегодняшнего афганского кино. Во времена талибов мы потеряли много кинотеатров — сейчас в Кабуле активно работают только четыре. В основном они показывают индийское и американское кино. Нас выручает телевидение — правда, часто они показывают фильмы без разрешения. Но при нынешнем положении дел мы на это не обижаемся, потому что другой возможности идти к зрителю пока нет.

Фото: Даша Самойлова, Danish Saddique (Reuters), Ivan Sigal, U.S. national archives