Burger
Сталин-индеец, ишак с крыльями и говорящий паук. Что показывали на театральной лаборатории «Свияжск АРТель»
опубликовано — 21.08.2019
logo

Сталин-индеец, ишак с крыльями и говорящий паук. Что показывали на театральной лаборатории «Свияжск АРТель»

Эскизы спектаклей от Игоря Волошина, Елизаветы Стишовой и Тимура Бекмамбетова

В минувшие выходные в Свияжске завершилась театральная лаборатория «Свияжск АРТель». В этом году ее темой стала дорога. Эскизы спектаклей представили кинорежиссеры Игорь Волошин («Нирвана», «Бедуин»), Елизавета Стишова («Сулейман-гора», «@Жених») и Тимур Бекмамбетов («Ночной дозор», «Особо опасен»). Кроме того, в рамках off-программы фестиваля показали работу Василия Березина «Слово о полку Игореве» с актрисой Розой Хайруллиной в главной роли. «Инде» посмотрел все эскизы и рассказывает, чем они запомнились.



«Паук»

режиссер Игорь Волошин

На территории бывшего тюремного двора, ныне — музея истории Свияжска, Игорь Волошин создал страшный сон и психоделический кошмар эпохи репрессий, фантасмагорию которой мы наблюдаем словно изнутри помутненного сознания заключенной. В замкнутом безвоздушном пространстве ее собеседником и спасителем становится антропоморфный паук. Он неожиданно спокоен и уверен в благополучном исходе, несмотря на царящий вокруг хаос.

В пространстве, собранном из полиэтилена, резко выделяются осязаемые детали: черный воронок, индейский венец из перьев, карикатурные серп и молот, строительные леса по обеим сторонам сцены — жилище паука. Лай сторожевых псов, навязчивый белый шум, бой курантов, звон колоколов, салют скручивают тишину, окружая со всех сторон. «Маленький креольчик» Вертинского продолжается ахматовским «Где Сталин, там свобода». Вождь с орлиными очами оборачивается буквально вождем краснокожих, а серп — боевым томагавком для снятия скальпов. Вальяжный сын зэчки приезжает на свидание с вейпом и барсеткой, совершенно не понимая степени происходящего с матерью ужаса. Она и сама говорит всем, чуть ли не улыбаясь: «Меня пытали». Ей нужно согласиться отыграть концерт перед своими палачами, чтобы избежать гибели. Как и в сюрреалистическом «Покаянии» Тенгиза Абуладзе, здесь иррациональные немыслимые события, произошедшие в реальности, при попытке их осмысления превращаются в мрачный фарс.

Игорь Волошин

из разговора со зрителями

Наш эскиз — метафизическая бытийная притча о ценности человеческой жизни и о невозможности выбелить страшные события. В его основе прослеживается судьба советских актрис, которые, уже будучи лауреатами госпремий, вдруг оказывались никому не нужными, забытыми и погребенными неизвестно где.

Продюсеры, которые часто говорят, что денег на кино нет, спрашивали, могу ли я написать что-то локальное, недорогое. Я прочитал большое количество мемуаров разных людей, находившихся в заключении, в том числе дневники [Татьяны] Окуневской и [Зои] Федоровой. Мне было интересно, что происходит с человеком, когда он очень долго сидит один. Получился киносценарий, который, я надеюсь, мы этой осенью снимем. Он тоже называется «Паук», но в эскизе материал сильно сокращен и уведен в абсолютно другой формат. То есть база реалистичная, но герой практически сходит с ума от одиночества и попадает в некий инфернальный мир, оказывается на грани реальности.

Зло изучать интересно. Оно не обладает возможностью совершать творческие акты, а может воплощаться только через человека. Это происходит в один момент, когда человек выбирает, кому и чему служить. Но, на мой взгляд, есть некий баланс: что бы ни случилось, зло все равно никогда окончательно не встанет на пьедестал победы. Это парадокс: если зайти в бывшую камеру, ставшую теперь музеем, посмотреть на людей, находившихся в ней в заключении, ты понимаешь, что в вечности-то они победили. Невозможно ничего окончательно сломать.

«Ходжа»

режиссер Тимур Бекмамбетов

«Ходжа» — эскиз о сущности театра. Здесь формальные сценические приемы возвращаются к своему естественному бытованию, а зрители оказываются в общем с актерами поле. Притча о непрерывности пути воплощается в работе с пространством. Вначале зрители следуют за проводником на песчаный берег острова, где их ждут театральный партер и красный бархатный занавес. За ним скрывается портал, пройдя через который, зрители сами становятся персонажами. Главный герой — ишак Ходжи Насреддина, глазами которого аудитория видит самого Ходжу и остальных действующих лиц — взаимодействует со зрителями. Он, подобно стоппардовским Розенкранцу и Гильденстерну, фигура умолчания, равно как и зрители на традиционном спектакле. Здесь же аудитория оживает вместе с ним. После череды разыгранных историй о Ходже зрители проходят к следующему занавесу, за которым начинается антракт с узбекским пловом.

Вторая часть эскиза — история про эмира Тимура, похитившего у Ходжи жену Мэхэббэт. Ишак становится главным героем — с помощью своего воображения он материализует возлюбленную Ходжи и обретает крылья. Зрители смотрят на театр в театре — теневой спектакль о гонке Ишака и Кобылицы, а затем возвращаются к занавесу, через который вошли в начале. Завершая представление, он символизирует смерть как неминуемое окончание любого пути. Зрители — это караван бродячих артистов или странники пустыни, пришедшие на огонь факелов, чтобы поглазеть на зрелище.

Тимур Бекмамбетов

из разговора со зрителями

Я много лет хотел рассказать историю про Ходжу Насреддина. Рассказать историю про дурака очень трудно — непонятно, как сделать так, чтобы зритель себя с ним идентифицировал. Потом мне в голову пришла странная мысль: что если рассказывать историю не про Ходжу Насреддина, а про его ишака? Он более человечен, он — такой как мы. Так родилась идея. Дальше история стала обрастать деталями. Многочисленные московские драматурги не смогли написать то, что было у меня в голове. И чудесным образом появился Ильгиз Зайниев, который написал прекрасный текст на основе анекдотов и притч о Насреддине.

Я театральный художник по образованию и несколько раз ставил спектакли, но это первая постановка такого рода. Самым главным для меня было проверить, может ли эта история превратиться в хороший спектакль или фильм. Благодаря организаторам у меня появились замечательные артисты, автор, зрители, в конце концов, и теперь я вижу, что эта история получилась удивительной.

Зрители — неотъемлемая часть этого спектакля. Самой интересной задачей для меня стала организация потоков людей: как выстраивать мизансцены, как разводить истории в пространстве. Мне рассказали притчу о человеке, который ушел из дома в поисках лучшей жизни. Он остановился на ночлег и чтобы запомнить, куда идти, лег ногами в эту сторону. Но ночью кто-то развернул его на сто восемьдесят градусов. Человек проснулся и пошел в сторону, куда указывали ноги. И через некоторое время вернулся домой. Он удивился, как хорошо в этом новом мире. Благодаря этой истории я решил в итоге вернуть зрителей и действие туда, откуда все началось.

Это спектакль про дорогу, а не про цель, и я доволен процессом. Семь дней мы ходили по этим пескам, и в голове у нас рождались всевозможные идеи. Мы не ставили себе целью сделать нечто совершенное — просто вдохновлялись текстом и фантазировали на ходу.

«Аввакум»

режиссер Елизавета Стишова

История протопопа Аввакума в эскизе Елизаветы Стишовой превратилась в жестокое ярмарочное представление скоморохов о современной России. Батоги тут соседствуют с омоновскими касками и дубинками, неприятие старообрядцами церковной реформы — с оскорблением чувств верующих, а «Сказка о Федоте-стрельце» Филатова замешана с «Днем опричника» Сорокина. Власть уничтожает человека за его убеждения и веру. Бесконечное насилие, тупое и сладострастное, идет как от властей, так и от народа.

Все актеры участвовали в работе над текстом, присваивая и изменяя его, что свойственно скоморошеской традиции. Бродячие артисты-трикстеры, сочинявшие среди прочего едкую социальную сатиру, вызывали буйное неприятие у власти и церкви. Характерно, что именно архиепископ Никон, начавший реформы, погубившие Аввакума, добился полного запрета скоморошества на Руси.

Долгая жизнь, полная тягот и лишений, пересказывается здесь словно в перемотке. Нас поражают насилием, которое обрушивается на героев — Аввакума и его жену. Если он принял мучения за свои убеждения, то она — только за то, что была рядом с ним. Женщина следует за мужем, взваливая на себя весь быт, пока он проповедует о вечном. Она носит тяжеленные мешки, обрастает детьми (резиновыми пупсами) и во всем поддерживает супруга. Кажется, этот эскиз впервые смотрит на знакомую нам историю, принимая во внимание женщину — участницу событий.

Елизавета Стишова

из разговора со зрителями

Я недавно узнала эту историю. Хотела снять фильм про появление протопопа Аввакума в современном мире, поскольку он мне кажется невероятно актуальным героем. Аввакум отстаивает себя, свою свободу, свое желание верить именно так. И для меня эта история не про веру, а про верность себе. Аввакум не может пойти наперекор себе: происходит несправедливость, и он восстает против нее. Аввакум всегда делал не то, что делала толпа, и поэтому постоянно вызывал гнев большинства. Благодаря мученикам мы вспоминаем, что такое свобода.

Со сценарием фильма у меня не сложилось, поэтому решила попробовать адаптировать его для театра, хотя до лаборатории об этом даже не думала. Меня пригласили в «Свияжск АРТель» меньше чем за месяц до начала. Я стала читать материал и выбирать фрагменты. Когда я приехала, увидела ребят, порепетировала с ними, то поняла, что часть реплик можно отдать им для свободного обращения. У ребят появилось свое отношение к тексту, благодаря чему они могли импровизировать. Это была действительно лабораторная работа — мы что-то пробовали, отменяли и снова пробовали. В итоге сложился готовый текст.

«Слово о полку Игореве»

режиссер Василий Березин

Актриса Роза Хайруллина ведет коров на выпас. В ее руке — пакет с лакомством (листьями и яблоками) и палка. Коровы не хотят идти. «Включите, что ли, им музыку, Шатунова там», — говорит Роза. Кто-то из зрителей включает «Белые розы». Но коровы двигаются с места только когда подходит их хозяйка, которая стоит неподалеку. Они идут за ней, а зрители с актрисой за ними. Основная часть прогулки проходит в непролазном яблоневом саду, в который решились пройти только часть зрителей. Роза три раза начинает читать «Слово о полку Игореве», но всякий раз тут же обрывает себя каким-нибудь коротким рассуждением. Хайруллина спрашивает у зрителей: «Вы сами-то знаете „Слово“?» Никто не отвечает. «Включите, что ли, музыку какую старинную, Шатунова-то тогда не было». Никто не включает. Коровы, послонявшись среди деревьев, снова выходят на дорогу. Зрители поднимаются за ними к церкви, после чего коровы идут в загон с яблоней посередине. Напоследок, выходя из загона, Роза обнимается с хозяйкой коров.

Василий Березин

из разговора со зрителями

Как-то я задумался, что мне бы очень хотелось в сегодняшнем социуме пасти кого-то. Мне вообще нравится роль пастуха. Коровы идут сами по себе, они знают куда. Но пастух почему-то решает, что это он их ведет и без него они пропадут. И так с каждым человеком. Почему-то этот человек думает, что он пастух, и мы почему-то идем за ним.

Мне было интересно потроллить лабораторию: почему-то спектакль, почему-то зрителям нужно идти, почему-то обязательно толпой и так же пастись стадом. Я решил, что сделаю прямое высказывание: возьму Розу и коров и отправлю их в поле. А читать коровам «Слово о полку Игореве» — давняя мечта Розы. Думаю, было бы интереснее, если бы участвовало больше коров, но я сразу полюбил Зорьку и Жданку. У хозяйки коров есть еще Мишка — его убьют через месяц. И я, как вегетарианец, хотел обратить на это внимание зрителей: когда мы едим говядину, мы не думаем, что это была живая корова. Зачастую коров вообще не выгуливают — обычно они стоят в стойлах, из них сосут молоко и потом убивают. Это очень грустная ситуация, которая происходит во всем мире. В Свияжске была тысяча коров, а теперь остались эти три. На самом деле я хотел, чтобы коровы просто ели и ели, чтобы никто ничего не видел и не слышал. Я надеялся, что никто не придет.

Фото: kinopoisk.ru; wikipedia.org; Всеволод Орлов; Александр Бивол