Любовь не измеряется количеством. Как живут казанские полиаморы

«Инде» встретился с казанскими полиаморами и поговорил об их ценностях, страхах и любви.

Короткая справка: Полиаморы — это люди, которые строят параллельные отношения с несколькими людьми на основе взаимных договоренностей и согласия всех участников.

Имена изменены по просьбе героев. Мнение героев может не совпадать с мнением редакции.

«Страха перед обществом не было, я лишь думала, как проживу свою жизнь»

Света — быстрая, влюбчивая — не боялась нарушать правила. Всю жизнь у нее были параллельные отношения с несколькими людьми. Она росла в крупном сибирском городе в 1990-е: родителям и учителям в школе было не до детей — все пытались выжить. «Наверное, из-за этого у меня не было внутреннего конфликта: не помню, чтобы школа и родители вообще про какую-то мораль говорили. Страха перед обществом тоже не было, я лишь думала, как проживу свою жизнь. Когда влюбляюсь, я чувствую, что это единственный человек, он лучше всех, но, переходя из этих отношений в параллельные, чувствую то же самое. Я рассказываю это другим людям, и многие говорят: „Мы только одного можем так любить“. Я чувствую иначе, поэтому у меня нет ощущения, что я кого-то обманываю. Это же скучно — запереться в одних отношениях или в одной профессии. Я меняю деятельность в течение жизни, занимаюсь смежными, но разными вещами. Я осознаю, что это страх упустить возможности. Но вокруг происходит столько всего, люди — это другие миры. И для меня параллельные отношения — способ прожить разную жизнь.

Началось все в 13 лет, когда я поцеловала сразу двух мальчиков. Я сама научилась целоваться буквально пару месяцев назад — и тут решила их научить. 13 лет, еще сиськи не выросли нормально. Я целую одного, потом целую второго — здорово, у нас такая идиллия целовательная».

У Светы были подростковые эксперименты, отношения параллельно с женатым мужчиной и девушкой-ровесницей. Некоторые отношения длились несколько лет, другие — несколько дней.

В 22 года она встретила молодого человека и решила, что «вот это настоящее». Они были вместе полтора года, но под конец «было уже совсем хреново»: Света не могла не изменять, пыталась говорить об этом партнеру (к девочкам он не ревновал), скрывать… В конце концов она ушла от него к девушке. «В тот момент я поняла, что если начну строить отношения, буду сразу говорить, кто я такая. Тогда не знала, как назвать все это кроме как „б***ство“ — мол, я такая, какая есть». Девушка Свету поддержала, но поставила условие: не врать. Она дала Свете книжку, которая в русском переводе так и называется — «Этика б***ства». Там Света впервые встретилась с понятием «полиамория». Книга (в оригинале называется Ethical slut, так что русский перевод скорее провокационный, чем точный) написана в 1990-е годы психотерапевткой Досси Истон и писательницей Кэтрин А. Лист. В России книгу издали только в 2006 году. Ее авторы связывают становление полиаморного комьюнити с идеями хиппи и «летом любви» 1969 года. Истон и Лист убеждены, что немоногамные люди противостоят капиталистической идее, потому что не рассматривают секс как плату за какие-либо блага — он является благом сам по себе: «В какой-то мере прообраз безнравственных б***ей основан на восприятии секса как товара, монеты, которой расплачиваешься за что-то — за стабильность, за детей, за обручальное кольцо — остальные сделки считались обманом и предательством».

Полиаморный формат подразумевает высокий уровень ответственности перед партнерами. Довольно часто мы встречаем людей, которые оправдывают свои множественные сексуальные связи полиаморным форматом, но здесь важно помнить, что в основе полиамории лежит не столько секс, сколько чувства и эмоции.

Если у тебя много сексуальных партнеров, но ты не заручился четким согласием каждого из них, не подходишь к каждому моменту отношений ответственно — это совсем не про полиаморию. Полиамория строится на идеях активного согласия, осознанности, ответственности. Мы стараемся строить свои отношения экологично, относиться бережно к чувствам и потребностям своих партнеров, партнерок и себя самих. Очень помогает метод ненасильственного общения (ННО), сформулированный Маршаллом Розенбергом в книге „Язык жизни. Ненасильственное общение“».

В полиаморном сообществе есть терминология для типов отношений: иерархическая полиамория — когда один партнер является главным, другие дополнительными; соло- (или сингл-) полиамория — когда человек имеет несколько равных партнеров, но не живет с ними; поливерность — закрытые отношения более чем двух человек. Все партнеры называются поликулой, а партнер партнера — метамуром (для тех, кто хочет больше узнать о терминологии, есть сайт с переводами тематических текстов и словариком). Впрочем, опрошенные «Инде» полиаморы говорят, что в быту этими терминами почти не пользуются.

Партнерка Светы не практиковала полиаморию раньше. «Мы попытались несколько месяцев прожить честно, рассказывая друг другу обо всем, она ревновала. Она не была полиаморкой, но хотела меня понять, поэтому тоже начала строить отношения с другими людьми, в том числе с моим любовником, например. Для меня это было нормальной ситуацией, но ей пришлось ломать себя. В итоге ей надоело, и на этом мы расстались. Мне тогда было очень тяжело».

В это же время у Светы появился Илья. «Мы со Светой познакомились в 2009 году. Тогда она жила с девочкой, но я был молод и горяч, мне было плевать — я ее завоевывал. Завоевал, увез из Москвы в Казань, и она заявила: „Я полиаморка, я бисексуалка!“ Я подумал: ну ладно, разберемся. И когда делал предложение, мы говорили только о двух вещах: я в принципе допускаю, что человек может влюбиться, и если это правда высокое чувство, конечно, не надо себя ограничивать… Но! Это не должны быть знакомые, друзья, коллеги. Если я общаюсь с этим человеком и не знаю, что между ними что-то происходит, я нахожусь не в выигрышной позиции, за моей спиной могут смеяться — так мне тогда казалось. Пусть будет другой партнер, но я не должен его знать. И второе было правило: не должно быть интерпретативности отцовства. Если у нас будет ребенок, я должен точно знать, что он мой. Сейчас это делается просто: генетический тест — и ты все знаешь. Я не хотел бы воспитывать чужого ребенка».

Конечно, на практике невозможно заранее обо всем договориться: полиаморная идеология скорее инструмент, помогающий регулировать множественные отношения, но жизнь всегда гораздо непредсказуемее любых идеологий, к тому же люди не всегда могут объяснить даже собственные чувства. Даже себе.

Лена, еще одна полиаморка, с которой поговорил «Инде», рассказала свою историю установления границ: «Уже два года как я себя идентифицирую бисексуальным полиамором. Сейчас форму моих отношений можно назвать поли-сингл (у меня несколько партнеров, но я не живу с ними). У меня есть постоянная партнерка в Казани (для удобства назовем ее Саша), с которой мы состоим в отношениях уже полгода, и партнер, с которым мы вместе работаем за границей и в отношениях уже год (Женя). Они оба знают о существовании друг друга. Саша также полиаморна, у нее есть партнерка помимо меня, при этом Женя предпочитает знать о моих отношениях по минимуму. Каждый из них для меня дорог, поэтому не могу сказать, что я ставлю кого-то в приоритет.

Женя неодобрительно относится к полиаморным отношениям, но у нас есть договоренность: если я начну испытывать чувства еще к кому-либо, я поставлю его в известность, особенно если новые отношения станут для меня приоритетными. При этом границы дозволенного с обоими партнерами мы расставляли уже давно, в самом начале наших отношений. Я и сейчас стараюсь как можно чаще спрашивать у них, все ли в порядке и комфортно ли им.

Был момент, когда Саша нарушила границы, не обговорив этот момент ни со мной, ни со своей второй партнеркой (Маша): она начала встречаться с третьим человеком, не предупредив об этом нас. Для меня очень важно знать о существовании других партнеров, быть знакомой с ними хотя бы заочно. Я не знала, как реагировать, но Маша смогла разрешить вопрос наилучшим способом. Она собрала нас всех вместе, и мы просто заново обговорили все границы, объяснили Саше, что ее нарушение границ задело нас, попросили быть с этим вопросом внимательнее.

Для меня этот поступок не был изменой. Я понимаю, что теоретически и я могла бы оказаться в подобной ситуации, и не знаю, как бы я себя повела, но, признаюсь честно, в тот момент ревность к незнакомому человеку все же была. При этом я не ревную к Маше, поскольку мы уже давно были знакомы заочно. А после того разговора вообще стали друзьями и даже думаем подарить Саше совместный подарок и подготовить сюрприз».

Илья всегда знал, что Свете нравятся другие люди. Говорит, что ему это было даже приятно. «У меня никогда не было такого: „Не смотрите на мою женщину“. Нет, я хотел, чтобы все смотрели и завидовали. Это подстегивало меня не толстеть, следить за собой, и я даже шутил, что ты там была с мальчиком, но ты все еще со мной. Видимо, мне нужна была какая-то конкуренция, чтобы знать, что мой трофей еще мой».

«Первые года два-три я оставалась в отношениях, которые у меня были выстроены в другом городе еще до Ильи, — рассказывает Света. — Каждый раз, приезжая, ты в них встраиваешься, проживаешь месяц, потом выходишь и капсулируешь их до следующего года. До какого-то момента Илья относился к этому спокойно, пока не сказал: „Хватит, я больше не хочу этого знать, я устал. На самом деле, когда я звал тебя замуж и слышал твои слова, то думал: ну нагуляется она и успокоится“. В этот момент я закрылась полностью и начала сомневаться в себе».

«В сериалах и книжках о полиамории все описано очень идеализированно»

«И мы родили ребенка. Никто не ожидал, что все это будет так сложно: я никогда младенцев в руках не держала, — продолжает Света. — Пока ребенок маленький, на какое-то время тебя просто нет. Мы привыкли к свободе, а тут ее не стало. Я очень благодарна дочке за то, что вернула мне смысл жизни. Нет, не она стала этим смыслом. Она показала, что мой смысл жизни — это я сама. И я поняла, что не нужно ничего больше искать, вот я сама, благодаря своему мироощущению могу жить в свое удовольствие и заниматься тем, что нравится».

После рождения ребенка Света и Илья много ссорились: для обоих родительство оказалось неожиданно трудным. По словам Ильи, ребенок повлиял на многие его решения: «Если бы не дочка, я, возможно, сразу махнул бы рукой и ушел, но как бы Света ни обижалась, дочь — это сильнейший фактор, который сохраняет нашу со Светой связь. Надо было что-то предпринять, чтобы жить дальше».

Света и Илья не хотели повторять жизнь своих родителей — быть вместе только из-за ребенка. «„Давай попробуем по-другому“, — сказала я, ведь Илья был для меня важен. Это человек, с которым я думаю на одной волне. Мы в одном ритме, оба такие быстрые. Мы были очень похожи, и некоторые говорили: вы одинаковые, только мальчик и девочка».

В марте 2018 года Света познакомилась с мужчиной и влюбилась. Через два месяца она возобновила отношения с одним из прежних партнеров, и они вместе уехали отдыхать. К ней вернулось чувство безопасности и интерес к мужу: «Я вошла в свой привычный ритм, зажила полноценной жизнью, у меня был уже взрослый ребенок, который позволял мне это делать, у меня был муж, который лояльно относился к этому, у него были свои эндорфины в другом месте — и я снова его захотела».

Илья считает 2018-й годом избавления от иллюзий: «Сначала все было хорошо — я радовался, что наконец могу заниматься любимым делом, все стало спокойно. Но через год Света решила похерить все наши договоренности. Познакомила меня со своим вторым партнером. Меня, конечно, бомбило, сразу началась конкуренция, к тому же я узнал, что все это время они не предохранялись. Прочитал им лекцию: как же так, как же угроза ВИЧ, интерпретативность отцовства? Был разговор, мол, давайте новые правила, все такое. Но в ту же ночь я подумал: новые правила — тоже иллюзия, я же не смогу их контролировать, я могу позаботиться только о себе. Я мог возмутиться и все запретить, но я всегда себя останавливал. Я же сам разрешил, если теперь скажу: „нет, все запрещаю“, то как бы проиграл.

Меня бомбило, но тут я вернулся в то состояние, когда мы еще не были женаты, и понял, что нужно снова завоевать Свету — как и 10 лет назад. Видимо, сама модель завоевания для меня важна. К сожалению, ее партнер не оценил мой посыл ни к конкуренции, ни к „идеальной“ полиаморной форме, и нам пришлось дистанцироваться. В сериалах и книжках о полиамории, которые мне давала Света, все описано очень идеализированно: все живут вместе, все друг друга любят, никто не ревнует и дополнительным партнерам норм, что они дополнительные. Но мой опыт, который появился позже, и опыт Светы показывают, что это не так: дополнительный партнер часто ревнует еще больше и переживает из-за своего неопределенного статуса».

«Я не буду верным или буду верным только себе»

До конфликта с партнером жены в 2018 году у Ильи не возникало мысли вести полиаморный образ жизни. «Я гиперответственный, контрол-фрик, и до 34 лет я называл себя верным во всех смыслах этого слова. Верный работодателю, верный семье, профессии, жене, деловым партнерам. Я считал, что это суперценность, гордился. Быть верным — значит не менять, например, работодателя, работу каждый год: если что-то не устраивает — проговаривать, решать проблему, оставаться, то же самое с партнером. Возможно, я и хотел этого всего, но не позволял себе. Мне важна внешняя референция, важно быть беленьким. При этом я не за сохранение норм и правил, то есть я могу их нарушать. Но это должно быть не наотмашь, а по договоренности.

В 2018 году я претерпел крах своих иллюзий. Прежде всего оказалось, что моя верность нужна только мне. Раньше я думал, что много знаю про свою жизнь, теперь я знаю только то, что у меня есть мое тело и мои деньги на счету — и то, и то условно: в любой момент тебя может машина переехать или начнется экономический кризис, и денег тоже не будет. Все остальное — договоренности, верность, правила — херня.

Это стало переходить на другие сферы жизни: например, если раньше я „был верным“ только одному парикмахеру, ездил к нему на другой конец города, то теперь стал ходить куда поближе. Не могу сказать, что и на работе так стало, но в принципе морально, внутри, у меня больше нет таких ограничений. И если мне теперь что-то не понравится, я уйду».

В августе 2019 года Илья установил дейтинг-приложение. Решил, что знакомиться будет с мужчинами: он всегда был открыт к бисексуальности, а еще полагал, что с мужчинами будет проще достичь понимания (позже оказалось, что их эмоции так же противоречивы). «У меня появились свои истории, и тогда я реально понял, что можно встречаться с другими людьми и размер моего чувства к Свете не изменится. Но подспудно есть вопрос: а может, это все-таки ненормально? может, это просто означает, что мне уже плевать? На этот вопрос у меня пока нет ответа. Сейчас у нас все хорошо, вернулись понимание и спокойствие, но я не знаю, чем это закончится».

Илья столкнулся с другой проблемой: в отношениях наступал момент, когда дополнительный партнер хотел эксклюзивности. «У меня была одна параллельная история, которая длилась четыре месяца. Он был из другого города, мы познакомились через приложение и ездили друг к другу. Я сразу говорил, что я полиамор, у меня есть семья, я не требую от него верности и свою тоже не дам. Сначала он держал эмоциональную дистанцию. Но со временем эта дистанция стерлась, и партнер захотел быть единственным. Он сначала ушел, а потом вернулся, но теперь я так не могу, потому что знаю: он несчастен на самом деле, поскольку хочет другого. С другими партнерами повторяется примерно та же история. Я постоянно поддерживаю эмоциональную связь с человеком, и человек начинает хотеть всего. А я же сразу говорю, что могу только так, и если я даже вдруг разведусь — я не к тебе уйду, я сначала к себе уйду. На этом месте у них начинается фрустрация, и отношения заканчиваются. Некоторые, понимая, что будет так, сразу начинают границу держать и не подпускать. А такие дистанцированные отношения, в которых нет эмоциональной открытости, рефлексии, мне не интересны. Просто спать с человеком без глубокой привязанности — это уже не полиамория, а б***ство.

За этот год у меня не менялось отношение к полиамории, но менялось отношение к вопросу: а реально ли мне не врут? А реально ли Света уходит с кем-то, а потом приходит и говорит: я тебя люблю! А вдруг она просто хорошо устроилась и мне лапшу на уши вешает? У меня было недоверие не к полиамории, а к тому, что мне говорят. Но после всех своих партнеров я Свету меньше любить не стал. Значит, наверное, и она меня меньше любить тоже не станет. Любовь не измеряется количеством. Если у тебя двое детей — ты любишь обоих, ни больше, ни меньше, просто по-разному. Но чтобы это понять, мне пришлось испытать это на себе.

Сейчас я вижу, что у Светы полиаморные отношения держатся длительное время с переменным успехом. А у меня успешной ситуации, когда одновременно двое-трое отношений, по сути не было. Мне интересно проверить: получится у меня или нет? В общем, сейчас я на стадии тестирования».

«Не знаю, что из этого выйдет, но это честно»

Сейчас Илья и Света знают все про отношения и партнеров друг друга. Партнеры — только часть: кто-то знаком с метамурами лично, кто-то только знает об их существовании. К знакомству они подходят очень осторожно: кто-то может ревновать, не все партнеры нравятся друг другу.

Для Ильи полиамория — не его личное свойство, а скорее свойство их брака. Света — идеолог, как они в шутку говорят, «собирает паству». Илья тестирует ее идеологию на себе. Он считает, что образы полиаморных союзов в СМИ и сериалах очень идеализированны: для него идеальная полиамория — это когда все живут вместе, все любят и хотят друг друга. Но на практике очень сложно, чтобы все совпали, все нравились друг другу и были действительно равными. Света соглашается с ним и отмечает, что у иерархии партнеров больше шансов выжить. «У всех дополнительных партнеров проблема в том, что они чувствуют себя дополнительными».

Другие полиаморы, с которыми говорил «Инде», считают, что законодательное подкрепление полиамории важно: «Конечно, юридические нормы нужны. Особенно это касается законов о совместно нажитом имуществе, о наследстве. Когда люди ссорятся, они часто не могут договориться, поэтому хорошо было бы иметь возможность заключить брачный договор на берегу: что будет с квартирой, которую мы купили втроем? Кто на какое имущество имеет право? Или может быть так, что люди втроем воспитывали ребенка, а потом расходятся и третий партнер остается не у дел. Хотя у нас даже до однополых браков далеко. Так что переживать о юридических нормах для полиаморов — это как во время пандемии расстраиваться, что перенесли открытие кофейни на соседней улице».

Дочке Ильи и Светы сейчас шесть лет. Илья боится, что не сможет защитить свою семью, не сможет ничего сделать, если об их образе жизни узнают в садике или школе. Света говорит, что они стараются воспитывать ребенка вне общепринятых норм: «В этот период она неосознанно все это впитывает, и мы иногда с опасением думаем, что она в себя впитала, потому что мы разговариваем между собой, не шушукаемся, дверь не закрываем. Она видит этих людей. Не могу сказать, что мы демонстрируем прям весь спектр страсти при ней, но и не лишаемся этого. Когда встречаю своего партнера, я могу его обнимать, при ней держать за руку и в принципе все наши партнеры знакомы с ребенком. Они вхожи в дом и наш ребенок вхож в дома к ним. Конечно, мы не объясняем всего, тем более что она еще маленькая, чтобы задавать такие вопросы. Не знаю, что из этого выйдет, но, мне кажется, это честно».

Другие полиаморы отмечают, что любые разговоры об отношениях и сексе трудны, даже когда общаешься не с ребенком, а со взрослыми людьми: «Разговаривать о сексе на постсоветском пространстве сложно. Секс всегда был щекотливой темой: он связан с чувствами, а для кого-то, наоборот, абсолютно не связан — в этом много нюансов и сложностей. У людей много психологических травм из-за воспитания, из-за ошибочных суждений по поводу любви и секса, из-за менталитета. Люди делают из секса что-то сакральное или постыдное, хотя это элементарная биологическая потребность, нас же не в капусте нашли! Как-то нелогично отрицать то, что есть в жизни каждого. Открытость в разговорах о сексе, возможно, помогла бы избежать травм у будущего поколения. Конечно, не стоит навязывать эти темы: у нас такой менталитет, что многие люди просто не готовы говорить о личном и интимном, и их можно понять. Если для большинства людей секс и разговоры о нем — это что-то постыдное, то это все из детства. Полагаю, стыдить чем-то естественным не стоит, особенно детей. От стыда человек подавляет свои положительные эмоции, стыд — это неприятно, это травмирует. А получение удовольствия во время каких-либо сексуальных или романтических действий может породить еще больше стыда и непонимания самого себя: ведь вам может быть приятно физически и неприятно морально. Это диссонанс для человека, в этом он до конца не может разобраться сам, поэтому и говорить об этом с другими, тем более с широкой аудиторией, он не станет. О сексе нужно говорить, но очень аккуратно и доходчиво. В конце концов, это всего лишь разговор, а не сам секс: в разговорах ничего неприятного быть не должно, если они спокойны и конструктивны».

Редакция выражает благодарность студии «Свет» и бренду My Nude Nymph за помощь в проведении съемки.

Арт-директор: Дина Ахметшина
Фото: Лейсан Ибатуллина