Расщепление эго: в MOÑ состоялся премьерный показ Nafs

16 декабря в MOÑ состоялась премьера нового пластического спектакля Nafs (в исламе — сущность человека, эго. — Прим. «Инде»). Это вторая после sak-sok постановка, где куратором выступает танцовщик Нурбек Батулла. Чем Nafs отличается от перформанса года, почему это шаг вперед для театральной площадки и какое место здесь отведено самоиронии — читайте в материале «Инде».

Несмотря на то что Nafs казанская публика увидела только в прошлый четверг, в Москве и Санкт-Петербурге спектакль представили еще в сентябре. Как и в случае со «старшим братом» — sak-sok, премьера состоялась на фестивале Context. Diana Vishneva. Nafs сразу заявлялся как междисциплинарный проект, где, кроме живой музыки и уже ожидаемой для Батуллы танцевальной импровизации, задействована генеративная графика. Работали над ней медиахудожник Денис Innapau и Рашид Османов. Именно у основателя фестиваля НУР возникла идея использования мультимедиатехнологий в спектакле.

Медиаизображения и электронная музыка — первое, что видит и слышит зритель, когда приходит на Nafs. Это своего рода медитация: вы очищаетесь от случившегося в последние часы и постепенно погружаетесь в Nafs.

Четыре танцовщика (Нурбек Батулла, Айрат Файзрахманов, Марат Хайруллин, Григорий Кириллов) выходят на сцену друг за другом, проходя через металлический каркас куба. Внутри остается только Марат Казиханов, который пытается вывернуть себя наизнанку. В это время остальные парни вылавливают зрителей глазами и буравят их взглядом. Даже те, кто изо всех сил старался не попасться на крючок, оценили этот дерзкий и даже устрашающий прием. С первых минут становится понятно, что Nafs бросает вызов, причем всем присутствующим.

Во время совместной импровизации танцовщики перекатываются по полу, словно единое целое, и напоминают атомы, которые притягиваются друг к другу и отталкиваются. Зрители видят, как плавные движения перерастают в насильственную давку. Когда слышатся крики, ты уже не можешь отделаться от ощущения, что на твоих глазах разворачивается борьба на смерть. Хрупкое, придавленное другими танцовщиками тело Марата Хайруллина только усиливает это чувство. Дальше — больше. Когда артисты играют Хайруллиным как куклой, оторваться от этого невозможно, хотя сравнение с глумлением над бездыханным телом на поверхности. Приходит на ум и аналогичный момент из спектакля «Бесы» Туфана Имамутдинова.

Но от прекрасного в Nafs, как и от жуткого, не оторваться. Одна из таких сцен — импровизация Григория Кириллова внутри куба, получившая медиаинтерпретацию на экране. Зрители могли увидеть контуры тела Кириллова и следить, как каждое его движение превращается в анимацию.

Nafs — еще более брутальный спектакль, чем sak-sok. Чем больше мы хотим уйти от сравнений с перформансом, тем чаще к ним будем приходить. Отчасти потому, что и сравнить больше не с чем — ничего более похожего в MOÑ еще не было.

Как и в sak-sok, электроника здесь переплетается с этникой. За первую отвечает Булат Абдуллин, за вторую — Сугдэр Лудуп. С Сугдэром Нурбек Батулла познакомился в конце прошлого лета на Tat Cult Fest. «На фестивале импровизировали восемь танцовщиков и восемь музыкантов, среди которых был Сугдэр. Он запал нам в душу, потому что это уникальный музыкант. Уникален не только для Татарстана и России, но и для всего мира», — считает куратор Nafs. Есть и третий музыкант, Йусуф Бикчантаев (гитара, труба, перкуссии, вокал), участвующий в sak-sok в том числе как танцовщик.

Но сам Нурбек Батулла считает эти две постановки разными. «Nafs можно воспринимать как угодно, в том числе и как сиквел sak-sok, если вам хочется так воспринимать. Заимствован был разве что способ создания перформанса и работы над ним. Мне кажется, что Nafs и sak-sok — совершенно разные произведения, с разным месседжем, разной структурой и разной энергией. Одно дело, сколько времени требуется для коннекта двух людей, и совсем другое — для десяти человек, даже на организационном этапе, не говоря о тонких связях», — рассказал «Инде» Нурбек.

Тем не менее Nafs расширяет границы театра, в буквальном значении тоже: танцовщики, как в замедленной съемке, движутся в одном направлении, и пока одни остаются в зале, другие выходят в дверь и появляются уже обновленными. Каждый из них рано или поздно оказывается внутри куба, который становится его личным пространством.

Но правило нарушается после выхода Нурбека в балетном костюме. В эту минуту все происходящее уже сопоставимо с перформансом, из зала слышится громкое «Браво!», и несколько людей начинают нарочито аплодировать. Если публика одобряет классические танцевальные па Нурбека в кубе, то напарники — нет. Они заходят к нему в куб, и начинается то ли пытка ласточкой, то ли избиение (в хореографической, мать ее, форме). Когда акт насилия заканчивается, Нурбек остается на сцене один.

Он старается объяснить зрителям все увиденное — от начала до конца, каждую сцену. Он распутывает смыслы и при этом высмеивает их: «Многие думают, что современное искусство ничего не хочет сказать. А я хочу сказать». «Инде» не будет цитировать монолог Нурбека Батуллы, который поражает считыванием зрительских мыслей и сатиричностью. Скажем лишь, что вскрытие смыслов — самое новаторское и смелое решение в Nafs.

«Финальный монолог родился так же, как и другие куски этого спектакля, во время нашего общения с командой и импровизаций. Совершенно верно, что, с одной стороны, это иронично, а с другой — обесценивающе. Текст импровизированный, но идея обнажения смыслов кажется нам интересной, потому что частично раскрывается внутренняя механика. Это и игра — нет смысла в том, что мы делаем. Можно подумать, что я осмысляю этот бессмысленный спектакль. С другой стороны, я показываю некий способ интерпретации современных спектаклей. Касаюсь черт современного спектакля и современного искусства. Монолог о том, что нет никакого смысла», — объяснил Нурбек Батулла.

Это могло бы превратить увиденное и пережитое в цирк, ведь зрители посмеиваются после каждого слова, но многоточием становится танец поруганного героя Нурбека под игру Йусуфа Бикчантаева на трубе. В финале все танцовщики смотрят на свои графические проекции, даже обсуждают их и сами становятся зрителями. Отзеркаливание зрительских аплодисментов могло бы стать самостоятельным перформансом, ведь к тому времени эго расщеплено, а все смыслы вскрыты.

Nafs уже вошел в репертуар театральной площадки MOÑ, следующий показ ожидается в феврале. Следите за обновлениями и билетами на сайте.

Фото: Зоя Рутер