Киноитоги-2021. Девять фильмов про регионы — и про всех нас

Снимать авторское кино о жизни в российских регионах — как выносить сор из избы в большой семье. Не решится отдельный человек — сделают режиссер и съемочная команда. А что остается, когда закон о домашнем насилии не принят, отец в очередном запое, в родном поселке ни денег, ни будущего, ни друзей, ни-че-го? Именно региональный артхаус, на взгляд «Инде», усилился в 2021 году. Журналистка Ангелина Головатая посмотрела девять фильмов, среди которых якутские, осетинская, уральская, даже приднестровская (Приднестровская Молдавская Республика — непризнанное государство. — Прим. «Инде») и другие картины. Общего, несмотря на различия в географии, вероисповедании и традициях, больше, чем кажется. Получился список проблем, с которыми сталкиваются человек, люди, народы. Так бы выглядела Россия с ее нынешними травмами и болью на терапевтическом кресле, но пока кресла режиссерские и зрительские.

Все региональные картины можно разделить на два вида: в центре внимания либо уже взрослые, либо совсем юные персонажи. Причем в большинстве случаев режиссерами фильмов с молодым героями выступают местные жители. Это их взгляд на жизнь в родном крае и их манифест. К примеру, Кира Коваленко родом из Нальчика, а Евгений Марьян из Приднестровья. Декорациями для своих фестивальных работ («Разжимая кулаки» и «Молоко птицы») они выбрали родную местность со всеми особенностями — от пейзажа до менталитета.

Иначе обстоят дела с фильмами Алексея Германа-младшего («Дело») и Карена Оганесяна («Молоко»). Хоть их герои, Давид и Зоя, живут в маленьких городках, мы не видим характерных региональных черт. На киноэкране общие трудности и проблемы, которые есть в каждом российском городе, — равнодушие, коррупция, тотальная нелюбовь человека к человеку. Но кино от этого не хуже.

Таня («Замыкание»), Андриан («Молоко птицы»), Ада («Разжимая кулаки»), Вика («Ничья») живут в Якутии, Приднестровье, Северной Осетии и на Урале. Все, кроме Тани (события происходят в 1982 году), наши современники. Герои живут в провинции, точнее, выживают и понимают, что здесь им не место. Как правило, их удерживают обстоятельства и родные. Подростковый возраст только усугубляет ситуацию — ты взрослеешь, прозреваешь, но изменить мало что можешь. Конечно, это фильмы про расставание с детством, которое обрывается довольно резко. Впереди столкновение со взрослой жизнью — со всеми отсюда вытекающими.

К примеру, Таня (Юлия Мярина) из «Замыкания» переживает не только обостряющиеся конфликты с отчимом, но и первую любовь. Пока ровесницы героини ходят на танцы, она обустраивает штаб для деревенских ребят и играет с ними в войнушку. Пока в голове рождаются стихи: «Я хочу жить любя в радости нескончаемой навсегда», пьяный отчим уже хватается за ружье и наводит его на Таню, сестер и мать. Но разваливающаяся металлическая вывеска с изображением Брежнева намекает на куда более серьезные потрясения в будущем, чем разочарование в понравившемся соседе по парте.

Режиссерка Татьяна Эверстова описывает события 40-летней давности в деревне Айхал, но они бы спокойно вписались в наши дни и почти любую местность. Кстати, «Замыкание» — один из немногих фильмов, где создатели стараются показать, как можно поступить в безвыходной ситуации. Они назидают, что ответное насилие не решение. Но когда зрителю разжевывают, почему убивать пьющего и бьющего отчима нехорошо, это уже кажется излишним морализаторством.

От суровой обыденности и бытовых проблем нас с Таней отвлекают разговоры с погибшим отцом и якутская природа. Установка памятника духу-женщине в финале отсылает к колдовскому бэкграунду Якутии и высшим силам.

В «Иччи» в силу жанра власть потустороннего и связей с прошлым центральная. Да, режиссер Костас Марсаан показывает вымирающую глубинку, смешанный брак и разлаженные семейные отношения. Но над всем перечисленным главенствует рок. Наверное, эту сюжетную линию можно воспринять как «вот что бывает, когда люди теряют связь с истоками». Но можно интерпретировать это глубже, хотя бы как потерю идентичности, вместе с ней и человечности. Вырвать из земли последнее дерево с корнями, даже если оно и срубленное, значит не просто накликать беду, но и потерять себя, как старший брат Тимир (Илья Яковлев).

«Пугало» Дмитрия Давыдова, как «Иччи», стоит особняком среди фильмов из нашей подборки. Мы так и не узнаем ни возраста, ни имени главной героини (Валентина Романова-Чыскыырай), ни подробностей ее главной тайны. Да и проблемы, затронутые режиссером, куда глобальнее региональных. Многим будет знакома та боль, которая движет знахаркой, и та примесь одиночества и ненависти, которую она испытывает из-за своей инаковости.

Удивительно, что она осознанно ни с кем не сближается и даже отталкивает оказавшихся рядом, но при этом помогает избившему ее односельчанину. Бутылка водки, которую мы видим на столе главной героини и под прилавком сельпо, — не просто метафора, а большая проблема для региона. В 2019 году Якутия заняла второе место в России по уровню алкоголизма, а в 2020-м была на шестом.

Важное отличие: если Таня («Замыкание») еще рвется в город по окончании школы, понимая при этом, как нелегко придется без нее сестрам и матери, то знахарка средних лет из «Пугала» уже принимает жизнь в глубинке — они вросли друг в друга. Покинуть родную местность для нее невозможно. Здесь она нужна, здесь ее предназначение — исцелять людей, иначе она и не может.

Совершенно другой предстает целительница из «Молока» Карена Оганесяна. Зоя (Юлия Пересильд) обретает силу после вести о бесплодии. Она не сможет родить ребенка, но способна излечить всех вокруг. Сказка или утопия? Как бы то ни было, «Молоко» — самый добрый и обнадеживающий фильм из нашей подборки. Его даже можно посмотреть под Новый год!

Мы узнаем дворы, запаркованные автомобилями. Мы слышим упреки Сергея (муж Зои): «Только я и убираюсь! Ты вообще хоть что-то умеешь?» Мы видим отца (Гоша Куценко), который своими страхами травмирует дочь, и мать (Елена Валюшкина), которая готова задавить сына авторитарной любовью. Это наша обычная жизнь, независимо от того, в Кировске ты родился или в Казани. Оганесян описывает повседневность, в которой не хватает смеха над эксгибиционистами (Евгений Гришковец и Юрий Колокольников), человеческих объятий, попытки выслушать и понять. В ней не хватает чуда, которым становится Зоя.

Зоя возвращает мечту Сергею, Зоя дарит нормальную жизнь маммологу-эксгибиционисту, Зоя освобождает Таню. Но даже у лекарства главной героини есть свои побочные свойства. Узнав о них, она боится и готова отказаться от своего дара. Пафосная концовка чуть-чуть смазывает приятное впечатление. Но это не из-за того, что чудо невозможно. А потому, что спасти можно только тех, кто сам этого хочет.

Если Зоя в Кировске своя, то для Вики («Ничья»), Андриана («Молоко птицы») и Ады («Разжимая кулаки») остаться дома равноценно смерти. Вика (Анастасия Струкова), обремененная ранним материнством, которое к тому же приходится скрывать, так и говорит: «Хочу, чтобы меня кто-нибудь увез». Ее желание — не просто подростковый бунт, это стремление выжить. Иначе как можно быть даже не счастливой, а просто быть, когда мама при виде улыбки на лице дочери говорит: «Что за счастье? На людях-то не надо. Неприлично». Более того, здесь тебя, жертву насилия, вынуждают извиниться перед обидчиком. А другая мама учит сына-насильника: «Она к тебе полезла. Ты хотел уйти, а она тебя остановила».

Драма Лены Ланских «Ничья» обходится без уже традиционной для российских реалий и кинематографа чекушки, но это не значит, что смотреть ее легче. Вика хочет то убить младенца, то продать, но в решающий момент всегда останавливается. По сути она такая же ничья, как ее дочь. Потому что о ней некому позаботиться, одни взрослые считают ее обманщицей, другие знают правду и покрывают насильника.

В этом смысле героине Аде из фильма «Разжимая кулаки» чуть проще — она может опереться хотя бы на старшего брата. Но в отличие от Вики, Ада закована в отцовскую гиперопеку, граничащую с насильственной любовью. Режиссерка Кира Коваленко осмеливается (а для этого, поверьте, нужна смелость, равно как и талант) рассказать о жизни девушки на Кавказе и даже упомянуть Беслан. Осетинский язык, пусть и незнакомый жителям Центральной России, переносит в Мизур, куда вас вряд ли занесет, даже если вы доедете до Осетии. Будь то Вика с Урала или Ада с Кавказа, обе девушки доходят до крайностей в своем порыве стать свободными и «целыми».

Андриана (Виталий Назаренко) из «Молока птицы» трудно поставить в один ряд с Адой или Викой. Дело даже не в том, что он парень. Это первый художественный фильм, снятый на территории Приднестровья. Режиссер Евгений Марьян переносит на большой экран не только внутренний конфликт главного героя, но и политическую конфронтацию между непризнанной Приднестровской Молдавской Республикой и Молдовой. Фильм изобилует образами, метафорами, особенно библейскими. Андриан становится мучеником своего времени, которого так же предают и истязают. Но возможно ли чудо воскрешения в наши дни, как и обретение себя в «неофициальной стране», — остается под вопросом.

Маловероятным кажется и оправдание в суде, особенно когда ты преподаватель университета, а твой оппонент — мэр города (пусть даже маленького). Такова фабула «Дела» Алексея Германа-младшего. Тема злободневная: здесь тебе и коррупция чиновника, и травля невиновного. Уже все просят Давида (Мераб Нинидзе) признаться в том, чего он не делал, — и мама, и следователь, и медсестра. Но он не собирается сдаваться. Тем показательнее, что в день суда, после длительного домашнего ареста, он все-таки спрашивает у своего адвоката (Анна Михалкова): а не сознаться ли ему?

Пожалуй, в этом и суть фильма Германа-младшего. Режиссер не разрывает нам душу судебными подробностями или чудовищной несправедливостью. Мы наблюдаем (в лучшем случае со спокойствием, в худшем — с равнодушием) за ежедневным сломом личности, которая теряет мать, работу, здоровье, пока тянется дело. Маленький человек против большой системы — это настолько знакомо, что стало обыденностью, и вряд ли здесь вина режиссера, который не смог достучаться до зрителя или выдавить из него слезу.

Виноват следователь (Александр Паль), который любит «1984» Оруэлла, но не волен арестовать мэра? Или все остальные, кто знает о воровстве мэра и молчит? А быть может, виноват сам Давид, «который полез не туда, ведь тебе не 15»? Рассуждать можно бесконечно. Просто, насмотревшись на взяточничество в жизни реальной и кинематографической, мы уже не растрогаемся за просмотром «Дела». Будто и фильмы есть посильнее, и проблемы поважнее.

Закроем нашу подборку «Петровыми в гриппе». История разворачивается незадолго до Нового года, когда Петров-старший и его семья заболевают гриппом. Ничего не напоминает? Реальность смешивается с галлюцинациями. Если поначалу нам удается отличить явь от сюра, то далее зрителям и героям это удается с трудом.

При этом мы, как и сам Петров (Семен Серзин), помним утренники и детские елки. Нам даже понятно, почему взрослые разведенные люди живут вместе, откуда у Нурлынисы (Чулпан Хаматова) кровавые фантазии (а может, и не фантазии вовсе?) и зачем Сергей (Иван Дорн) так мечется со своими рукописями. При таком раскладе непонятно другое: что страшнее — бесконечные будни или вспышки-бредни?

А пока мы все едем в одном автобусе, набитом людьми. Возможно, на следующей остановке ты выбросишь пассажира из салона, а через одну — уже тебя выхватят и предложат расстрелять незнакомцев. Очень хочется пробудиться от этого лихорадочного сна, и желательно не в гробу. В сравнении с предыдущими фильмами «Петровы в гриппе» — обширная работа. Причина не в опытности режиссера Кирилла Серебренникова, а в том, что здесь для зрителя заготовили винегрет российских проблем: нелюбовь, пьянство, безотцовщина, коррупция, безразличие и далее по списку.

Россия — большая страна, и, как ни странно, именно поэтому многие из нас обитают в своем мирке. Фильмы из нашей подборки помогут если не лопнуть пузырь комфорта и ограниченности, то хотя бы бросить взгляд на жизнь других. В 2021 году отечественное кино доказало, что оно может быть не просто фестивальным артхаусом, а остросоциальной хроникой. Благодаря ей мы можем осознать свою общность (хоть и через проблемы) и помечтать о чуде — одном для всех.