Притча о потерянной «Алтынч[ае]ч» и не только: как Татарский ТЮЗ фиксирует современность

В минувшие выходные, 29-го и 30 января, Татарский государственный театр юного зрителя имени Габдуллы Кариева представил экспериментальный спектакль для подростков «Алтынч[ае]ч». Журналистка «Инде» Ангелина Головатая посмотрела премьеру в числе первых, а теперь рассказывает, куда делись буква «ә», токмач, надежда и при чем здесь вообще Златовласка.

«Алтынч[ае]ч» не первая совместная работа авторки Луизы Янсуар (она же директор Татарского ТЮЗа. — Прим. «Инде») и режиссерки Резеды Гариповой. Постановки по их общим пьесам «Сайдаш. Бессонница» и «Темный лес» идут в Татарском государственном театре драмы и комедии имени Карима Тинчурина.

На этот раз они решили поэкспериментировать и создать спектакль для подростковой аудитории. «Фэнтези мы уже ставили, даже иммерсивный спектакль был», — объясняла Резеда Гарипова на пресс-конференции перед премьерой. Авторки сознательно пришли к провокации и считают, что хотя бы раз в год один такой спектакль на молодой сцене должен ставиться.

Хоть «Алтынч[ае]ч» и заявлена как притча, в ней смешаны разные жанры, отсылки и символы. Нет четкой сюжетной линии и связных диалогов (не считая реплик «Эллада? Греция!»). Только монологи, разбавленные музыкальными вставками (композиторы Александра Мустафина и Марат Шаяхметов из группы Juna), а также видео, проецируемые на экран позади актеров. Спектакль напоминает интернет-серфинг, когда течение прибивает тебя к умной цитате вроде «Страх избавляет от двух главных зол — скуки и нужды», а потом уносит к клипу с падшим ангелом, предостерегающим: «Не взлетай слишком высоко, крылья расплавятся».

От подобного потока как минимум дискомфортно, хочется зацепиться за что-то, чтобы тебя не засосало в водоворот. Только рассчитывать на это раньше финала не приходится. Конечно, зрители не сразу понимают «игру». Поначалу они пытаются вникнуть в историю кафе, которое издавна подавало токмач, пока не появился эксперт, объявивший блюдо моветоном. На смену домашней лапше (почти святое для татар и Татарстана) приходит суп из топора, который никому не нравится и продается только после выхода фейкового рейтинга.

Зрители даже пытаются посочувствовать повару в латексном фартуке и колпаке, который все эти годы варил токмач. Но действие переходит к другому, никак не связанному, на первый взгляд, с предыдущим эпизодом. И так раз за разом.

Один из самых запоминающихся моментов — хореографический дуэт Альбины Нугмановой и Рамиля Вафина под декламирование Бродского на татарском (Гульназ Галимуллина). Движения героев выглядят свободными, но мы видим, что ими управляют владельцы того самого кафе, подергивая за ленты. За всю хореографию в постановке отвечает артистка камерного балета «Пантера» Елена Музеева.

Пока одни метафоры поражали своей точностью, другие вызывали недоумение. Как, например, приготовление супа 1552 раза. Хочешь ты этого или нет, считывается дата взятия Казани Иваном Грозным. Тема замалчиваемая, тонкая и, пожалуй, слишком болезненная для провокационного укола, пусть даже в театре. Следующее число, а именно 2036 год, не было зашифровано. Героиня, высовываясь из мусорного бака, напрямую говорит, что готова ждать до 2036 года, тем более что страх тоже ждет.

На вопрос «Инде», нет ли опасений, что среди множества отсылок и ярких символов зритель затеряется и не сможет прорваться к истинному смыслу, Резеда Гарипова ответила: «Алтынч[ае]ч» рассчитана на зрителя от 12 лет.

«Это свободный от предрассудков человек, у него нет ожиданий, стереотипов и рассудочного подхода. Чтобы понять наш спектакль, нужно избавиться от стереотипа, ведь мы можем воспринимать искусство не только умом, но и на эмоциональном уровне», — описывает аудиторию и подход к спектаклю Гарипова. Режиссерка рассказала, что премьера нацелена на то, «чтобы вызвать у человека эмоции и, как следствие, размышления об увиденном. Или только эмоции — а это уже шаг к пониманию». По ее мнению, подростки ничего не воспринимают всерьез, в отличие от «взрослых детей».

Название «Алтынч[ае]ч» (в переводе на русский «Златовласая» или «Златовласка». — Прим. «Инде») отсылает к одноименной легенде, и во время спектакля мы видим, что становится с Алтынчәч. Мы видим, как вместо легендарной героини появляются манекены-копии в платиновых париках.

«Символ — он либо есть, либо нет. Или же его место вакантно», — объясняет нам герой, выстраивающий манекены один за другим. Замена «ә» — «ае», традиционного блюда — супом из топора, ценностей — деньгами, конечно, отражает современную реальность. Только в этой мешанине китча, жестокости, смыслов и рассуждений о национальном («все имеет свою цену, даже национальный герой») нет и проблеска надежды, которым могло бы стать авторское высказывание. Вместо этого «Беттек!» (в переводе на русский «Нам конец!». — Прим. «Инде») на транспарантах и в головах.

Сама Резеда Гарипова не видит в этом проблемы. «Помните миф о пещере: в этой притче Платон обращает внимание на то, что познание и понимание сущности вещей не дается само собой, а требует труда и усилий. Алтынчәч, по одной из версий, замуровала себя в пещере. И это стало для нас отправной точкой. Речь не о беспросветности, а о сложности взглянуть на свет», — считает она.

Возможно, для Татарского театра юного зрителя «Алтынч[ае]ч» действительно радикальная и «искиткеч» постановка, но у меня как у зрителя, незнакомого с остальным репертуаром, возник только один вопрос: «Что это было?» Такой же отзыв можно было увидеть на специальных пластиковых стендах в холле: «Һәм? Бу нәрсә булды?». Но раз мы спрашиваем, как говорится в спектакле, значит, с нами все нормально, или нет?

В следующий раз посмотреть «Алтынч[ае]ч» на сцене Кариевского театра можно будет 5 февраля.

Фотографии предоставлены пресс-службой театра им. Г. Кариева