«Без колдовства не обходится». Кто в Казани делает бубны, флейты, электрогитары и другие музыкальные инструменты

На самодельных инструментах играют многие знаменитые музыканты — Том Уэйтс, Гарри Парч, Афекс Твин, список можно продолжать долго. При этом зачастую их производством зарабатывают на жизнь те, чьи записи не расходятся сотнями тысяч экземпляров. «Инде» познакомился с казанцами, которые сами делают электрогитары, кахоны, бансури и бубны, и расспросил их о заказчиках, внутреннем слухе и значении формулы «17-10-5-10-8-7». Редакция благодарит за помощь в поиске героев коллектив проекта «Карта инициатив».

Гузель Юсупова

Делает шаманские бубны и погремушки

По образованию я программист, но никогда не работала по специальности — душа не лежала. Была уличным фотографом, дизайнером интерьеров, но вообще моя основная профессия — быть мамой троих детей. Впервые я увидела бубен у друзей: постучала в него, и что-то во мне отозвалось. Потом думала: где же мне такой взять? И само собой пришло: слушай сердце, слушай ритм, и бубен появится сам. И действительно, я самостоятельно сделала первый бубен. Всю информацию нашла в интернете — отдельно я благодарна перкуссионисту Диме Равичу, чьи статьи мне очень помогли.

Потихоньку я втянула в это дело мужа. По древним правилам, мужчина всегда делал обод, а женщина собирала бубен. Мы решили делать так же. Бубен услышали мои друзья, сказали, что тоже хотят себе такой. Мне захотелось сделать один в дар — с ним, кстати, до сих пор проводят терапию, — потом еще, а затем мне стали предлагать за это деньги. Сегодня для меня создание бубнов — это хобби, которое приносит небольшой доход.

Бубен — это девайс: если умеешь им пользоваться, он будет работать. Существует мнение: раз делаешь бубны, значит, ты шаманка, но это не так. Я этим не занимаюсь, но знаю, что некоторые приобретают мои инструменты с этой целью.

Видов бубна много — алтайские, якутские, эвенкийские, саамские, бурятские. Конкретизировать вид бубна, который делаем мы, сложно, поэтому я называю его интуитивным шаманским бубном. У меня дома ничего не остается — все на заказ, на себя времени не хватает. Делаю я и шаманские погремушки — тоже предмет силы. С их помощью можно изгонять духов и восстанавливать психический баланс. На них я, как правило, изображаю тотемное животное — волка, лису, медведя или сову.
Прежде чем приступить к созданию бубна, я обязательно общаюсь с человеком, для которого его создаю. Если запрос идет через интернет, где нет возможности поговорить вживую, прошу послушать любимую музыку заказчика. Это делается для того, чтобы инструмент работал на него. При создании шаманского бубна я соблюдаю секретные ритуалы — без колдовства дело не обходится. Конечно, если человек знает, какой размер, толщина инструмента ему нужны, мне проще. Если нет, существует простая метрика: диаметр вашего бубна — расстояние от пола до колена, его глубина — ширина четырех пальцев.

Эконом-вариант бубна сделан из березового шпона или фанеры. Ее распаривают, сгибают в круг, высушивают и лакируют. Затем шкуру — с мехом или без — натягивают на обечайку и стягивают сзади, используя различные способы плетения. Бубны я не расписываю: если инструмент принадлежит другому человеку, он сам должен его разрисовать. Вариант бубна покруче — из дуба. Здесь используется цельное дерево, пиленый шпон, что влияет и на качество, и на звучание инструмента. В производстве обода можно использовать клен — как пожелает заказчик. Каждый бубен пропитывают маслом для защиты от лишней влаги и лучшего звучания. Колотушка, которая идет в комплекте с бубном, — тоже предмет силы. Делаю ее из цельного дерева с использованием натурального меха на било — козьего, медвежьего или овчины.

Что касается кожи, то я использую козью и конскую. Конская потолще, у нее более долгий звук и ниже звучание. Но чтобы ощутить это, нужен бубен большого диаметра: небольшой по звучанию от козы не отличишь. Вообще, сложно сказать, как что от конкретного материала будет зависеть: важна работа духа. Можно использовать не очень качественную кожу, а получится завораживающий инструмент. Одинаковых бубнов не бывает, хоть и проделываешь одну и ту же операцию из раза в раз, — все абсолютно разные, как ни старайся: толщина кожи варьируется, поэтому звук будет другой.

Когда я только начинала заниматься созданием бубнов, у меня вообще не было опыта работы с кожей. Но в процессе мне показалось, будто я ею когда-то занималась: не знаю, может, это из прошлой жизни? Выделка кожи — очень грязный и неприятный труд. Например, коза пахнет, на ее шерсти грязь, оборотную сторону нужно вручную вычищать от жира, сала, мяса, крови. Когда мне впервые принесли шкуру, я боялась, что не смогу работать из-за брезгливости. Но ничего такого не было. Сама я не держу животных, даже куриц, — не по мне. Люди, которые употребляют мясо или козье молоко, просто выбрасывают шкуру животного или собакам отдают. Добро пропадает. Я им говорю: а давайте мне? Так что у меня есть несколько точек, где я беру шкуры — конечно, не за бесплатно. Причем беру только у мусульманских семей: они закалывают животных по традициям веры, поэтому шкура получается чистой и физически, и энергетически.

Когда готовы обечайка (здесь: обод бубна. — Прим. «Инде») и шкура, тебе остается собрать бубен. Как правило, на это уходит день или два. В целом же создание инструмента занимает две недели. Но это все цифры. Когда ты делаешь бубен, особенно по запросу человека практикующего, работают другие энергии: стараешься делать инструмент на полную луну или хотя бы на растущую, интуитивно находишь дни, в которые тебе лучше всего мастерить бубен. Например, когда у меня плохое настроение, я ничего не делаю. Настрой — вообще самое главное в сотворении инструмента. Без него ничего не получится — какими бы хорошими не были обод и материал. Бубен — живое существо, как ребенок. Он приходит в этот мир, и твое дело его только принять и впустить.

Чаще всего за инструментами ко мне обращаются люди, которые занимаются духовными практиками и поиском себя. Есть и такие, кого приводит интуиция, — им просто хочется иметь инструмент, даже если они не умеют на нем играть. Бубен привлекает, его звучание — это ритм земли, который у нас всех заложен в подсознании. Музыканты же обращаются ко мне нечасто. Дело в том, что мои инструменты не музыкальные: чтобы работать с бубном на сцене, нужна другая технология изготовления. Необходимо делать регулировку натяжения мембраны, обод должен быть двойным с винтами. Пока я на это не решилась, но могу отремонтировать музыкальные инструменты — джембе, африканские барабаны.

За судьбой всех своих инструментов следить невозможно — их слишком много. Но с каждым бубном связана интересная история о том, как он пришел и нашел своего хозяина. Это сейчас я работаю по заказу, а раньше просто делала бубен и ждала, когда его заберут. Один бубен сам ко мне пришел, мне прямо захотелось его сделать. Когда он был готов, я чувствовала, что хозяином будет молодой человек. Разместила объявление о продаже бубна на всех сайтах. Посмотреть инструмент приехал парень из Казани, а с собой у него диджериду. По цвету труба была в точности как бубен, крашенный травами, и совпадала с ним по звучанию. Я поняла, что это его инструмент. Мы разговорились с молодым человеком. Оказалось, что, когда я собирала бубен, его будущий хозяин находился неподалеку от меня, в этом же районе, и заложил в тот момент намерение приобрести инструмент. Другой мой бубен уехал в Карелию и получил репутацию «снежного»: когда в него постучит хозяин, зимой регион заваливает снегом, а летом льет дождь. Иногда я даже думаю написать об этих историях целую книгу.

Сергей Прокофьев

Делает флейты из бамбука

Я всегда хотел петь. Говорят, мне повезло с голосом, но с умением петь у меня тяжко. В середине нулевых я работал в чайной под названием «Небесная флейта». Однажды туда купили парочку бамбуковых флейт — это были южноамериканские кены (разновидность продольной флейты, используемой в музыке Андского региона Латинской Америки. — Прим. «Инде») московского мастера Сергея Емельянова, который впоследствии стал для меня кем-то вроде учителя. И я потихоньку начал учиться на них играть, что было непросто. Потом мне захотелось еще дудок, в чайную завезли китайскую сяо и японскую сякухати — они все у меня до сих пор есть и периодически звучат. Чайная была обильно украшена бамбуком и его много оставалось еще. И мне захотелось сделать флейту самому. Первые экземпляры были, конечно, не очень, тем более что я ни с кем не консультировался по этому поводу. Информации в интернете в то время было не найти. Сергей жил в Москве, а я в Кирове, учился в университете. Беспокоить его слишком часто не хотелось. Поэтому приходилось делать дырки в бамбуке самому и методом проб и ошибок пытаться понять, что получилось не так. Постепенно у меня собралась коллекция разных самодельных бамбуковых флейт, всего штук тридцать — есть и дудук, и язычковая китайская флейта баву. Правда, не все из этих инструментов моего производства.

Каждая бамбуковая флейта уникальна. Она имеет свое строение канала, толщину стенок, различаются микроволокна, из которых состоит сама бамбучина, узелки. У каждой флейты вытачивается свой амбушюр. Все инструменты звучат по-своему. Особенно это чувствовалось, когда сам на них играл: звук не только снаружи, ты его ощущаешь внутри. Поэтому мне хотелось все больше и больше новых флейт. Когда я делаю новую дудку, мне нравится на ней играть, просто исследовать, как она звучит. Раньше, в самый активный период, я делал четыре-пять флейт в месяц, а сейчас поменьше — в основном для себя. Заказы бывают очень редко. Это занятие для души, а не чтобы деньги зарабатывать. Я не делал флейт уже несколько месяцев: последний инструмент был создан специально для одной, пока не вышедшей песни нашей группы Juna.

Сам по себе бамбук — уже почти готовый инструмент, потому что это полая трубка: достаточно избавиться от межсегментных перегородок. Нужно правильно выбрать бамбук — необходимого диаметра, толщины стенок, степени высушенности. Он не должен трескаться и быть слишком сырым. Затем необходимо отрезать часть, которая станет флейтой. Перегородки можно выбить железным прутом. Затем длинным напильником или шкуркой, намотанной на тот же прут, я максимально ровно стачиваю перегородки: иначе они мешают правильному звучанию второй октавы. Потом делаю амбушюр — отверстие, в которое дуешь и которое производит звук. От него, по большей части, зависит этническая принадлежность флейты. Сделаешь один тип — получится китайская флейта сяо, другой — южноамериканская кена, третий — японская сякухати. Далее нужно определиться с тональностью флейты, но точно сказать, как она будет звучать в итоге, невозможно. Затем я делаю настроечные отверстия и приступаю к настройке флейты. Сделал одну дырочку — подудел, послушал ноту, немного подрихтовал, подпилил. Шесть дырок — и флейта готова.

Сякухати всегда толстостенная флейта, бывает, что стенки до сантиметра доходят — для ее изготовления используется прикорневая часть бамбука. Дело в том, что раньше японским крестьянам запрещалось иметь оружие, и они делали себе флейты и с их помощью противостояли самураям. Индийскую флейту бансури, напротив, всегда делают из тонкостенного бамбука или тростника. Сейчас она становится популярной среди любителей этнической музыки. В среднем толщина стенок бамбука практически для любой флейты, кроме сякухати и бансури, — примерно два-четыре миллиметра. Желательно, чтобы бамбук был максимально ровным, без конусов, с однородной стенкой — все это почти гарантирует прекрасный звук и хороший передув вплоть до третьей октавы.

На основе своего опыта я вывел формулу «17-10-5-10-8-7» — по расстоянию в процентах от конца флейты до игровых отверстий. Она разошлась по русскоязычному сообществу, стала довольно известной среди флейтоделов. Если ей следовать, все получается хорошо, попадаешь в строй. Но формула подходит только для флейт с открытым выходом канала и без настроечных отверстий.

Всякие люди приходят за флейтами — кому-то нравится играть, кому-то — медитировать. Но мои флейты не для медитаций. У них хороший строй, почти всегда две октавы и даже часть третьей. Есть мастера, которые не особо заморачиваются на строе инструмента — они называют его флейтой для медитаций. Я не то чтобы негативно к ним отношусь, но не приветствую такой способ производства: нет нацеленности на качество, на создание полноценного игрового инструмента. Мастера берут, делают кучу дырок и говорят: вот флейта для медитаций. Так любой может сделать.

Цена моей флейты будет зависеть от типа, украшения и других факторов. Например, бансури можно делать из бамбука, но под тростник — сняв верхний слой бамбука. Останется только внутренний слой, он помягче, что влияет на звук. Это трудоемкая операция, потому она сильно поднимает стоимость инструмента. Но в среднем флейта стоит три тысячи рублей. Если флейта сложная, она будет стоить в районе пяти-шести тысяч — с украшениями и выжиганием. Для меня это не способ зарабатывания денег, а дело для души.

Кроме выжигания я сейчас никак флейты не украшаю, если не считать украшением обмотку — я обвязываю флейту полимерной нитью. Вообще обвязка делается для того, чтобы инструмент не треснул при пересыхании. Для этого я использую обувную полимерную нить. Можно сразу купить нужного цвета, а можно взять белую и сварить ее в чае — она приобретет красивый золотистый оттенок. Для этого лучше всего подходят пакетированные чаи, они хорошо красят. Как-то пробовал использовать пуэр, но пакетики намного лучше. Могу сделать проточку — под обвязку вытачиваются канавки и она оказывается на уровне поверхности флейты, не цепляется за руку, а получается гладкой. На своих флейтах я выжигаю значок — дракончик на бамбуке.

Одной самой любимой флейты у меня нет: есть любимые для определенной музыки, каждая звучит по-своему красиво. Люблю низкие флейты. С Мубаем играл на одной низкой год назад, под него она замечательно подошла. Если надо произвести на кого-то впечатление красивым звуком, я беру сяо. У нее самый мягкий, плавный и просто красивый звук. Она всем дико нравится. Но чаще всего я играю на оркестровой серебряной флейте: она универсальна, на ней можно играть любой желаемый строй.

Я не стремлюсь к изготовлению флейт в промышленных масштабах. Когда ты занимаешься этим ради денег, меняются отношение и подход. А я так не хочу. Мне нравится относиться к каждому инструменту как к чему-то уникальному. Однажды я делал бамбуковый посох с двойной флейтой, посередине он разграничен перегородкой. С одной стороны — поперечная флейта, с другой — продольная. Я на нем выжег несколько глав из «Дао дэ цзин» на китайском. Получился обалденный артефакт. Я подарил его одному из своих начальников в Москве, который очень любит все китайское. Давно хочу сделать еще один такой же и, надеюсь, скоро этим займусь.

Вильдан Нургаязович

Изготавливает африканские барабаны джембе и перкуссионные кахоны

Я стремлюсь к тому, чтобы производством барабанов можно было полностью обеспечивать себя, но пока это не так. Первый барабан с нуля я сделал для себя в 2008 году. Началось все с поездки в Индию — я там купил индийский барабан. Как я потом выяснил, он был сувенирный, кустарная работа, поэтому его нельзя было настроить. В этот момент я решил, что хочу свой большой барабан, и начал подготовку — исследовал все технологии, которые существуют в мире. Для себя я выбрал метод папье-маше, но только вместо обычного клея использовал эпоксидный. Мой первый барабан джембе очень хорошо звучал, но был тяжеленький, потому что я не рассчитал толщину стенки. Но я вот уже десять лет им все равно пользуюсь..

После первого барабана я понял, что могу этим заниматься, потому что качество и звучание получаются хорошие. К тому же оказалось, что мне это по душе — хочется, чтобы люди играли на моих инструментах и получали удовольствие, ведь играть на инструментах полезно для психики человека.

Сейчас я в основном делаю кахоны — это такие ящики, которые могут заменить ударную установку. Они набирают популярность, потому что их можно взять везде с собой и играть где угодно. Конечно, с точки зрения диапазона лучше играть на ударной установке, но кахон отлично подойдет для камерного исполнения.

Когда настраиваешь барабаны, внутренний слух играет большую роль. Профессиональные музыканты ударные установки настраивают соответственно звучанию нот, выстраивают правильный тон. Но когда имеешь дело с этническими инструментами, нужно учитывать, что из-за использования натуральной кожи звук будет меняться под влиянием погоды, например. Я все джембе настраиваю в ре, потому что это самая распространенная настройка для исполнения. Если чуть-чуть не попадешь, не страшно, конечно, но звук будет заметно не тот.

Чтобы развить внутренний слух, нужно слушать хороших исполнителей, которые играют традицию. Хотите сделать хорошо звучащий кахон — слушайте испанцев и перуанцев. Кстати, именно оттуда пришел инструмент — раньше это был ящик для сбора фруктов.

Раньше наши музыканты покупали инструмент за рубежом — это было невыгодно, потому что сам кахон стоит недорого и большая часть денег уходила на транспортировку. Но теперь наступил момент, когда отечественные производители занимают эту нишу. К сожалению, многие люди думают, что кахон не требует большого умения, считая, что это просто ящик. В действительности там очень много тонкостей — подгонка деталей и настройка инструмента занимают 50 процентов времени.

Африканцы верят, что джембе хранит три духа — дерева, из которого сделан барабан; животного, кожу которого натягивают на барабан; мастера, который сделал инструмент. Именно поэтому качественно настроенный джембе обладает мистической силой. К сожалению, у нас в России люди любят басы, поэтому, если говорить по существу, большинство джембе не натянуты должным образом. Делают из него вспомогательный инструмент, а на его родине барабан воспринимается как инструмент сольный.

Материалы я использую российские — иду в магазин стройматериалов и выбираю самую качественную древесину. Подходящий для себя сорт я обнаружил случайно: выбрал однажды сосну, потому что только это и было. Позже выяснил, что хвойные хорошо подходят для изготовления инструментов с точки зрения акустики. А, например, испанцы считают, что лучшая древесина для кахона — русская береза, которая у нас, собственно, и растет. Но сложно найти качественную фанеру из березы — я думаю, что все идет на экспорт.

Сейчас я делаю инструменты только на заказ, потому что не могу позволить себе купить пару кубометров древесины и начать серийное производство. Вначале нужно зарекомендовать себя, чтобы люди знали, что есть мастер, который делает качественные барабаны. К сожалению, многие идут от противного: делают массу, потом ее продвигают. Я не сторонник этой темы.

Второй кахон, который я сделал, стал для меня самым запомнившимся, потому что делал для себя, с учетом всех тонкостей, — у него была мягкая отстегивающаяся сидушка; наклонная поверхность, чтобы не наклоняться, когда играешь. Некоторые знакомые-музыканты говорили, что это Mercedes в мире кахонов. Но я его продал, потому что мы с группой начали много ездить с гастролями, и сделал себе разборный кахон, соответственно, перестал играть на том — он был очень удобный и хорошо звучал, но был громоздким. Когда летали на самолете, было жалко сдавать его в багаж.

Артур Губайдуллин

Изготавливает этнические флейты и духовые инструменты

Несколько лет назад у меня было свое интернет-радио «Май», где я подбирал хорошую этническую музыку для людей. Однажды, подбирая треки, я услышал диджериду — духовой музыкальный инструмент австралийских аборигенов. Начал искать в интернете информацию, как это чудо выглядит и как может звучать. Мне очень хотелось его заполучить, но в Альметьевске, откуда я родом, естественно, такого инструмента не было. Я подумал, что это повод взять и сделать самому. С виду это просто труба, но это только с виду.

Учился в основном в интернете, в группах ВК, потом писал мастерам из Воронежа и Москвы. Все равно есть нюансы, которые ты пройдешь только сам, на своих ощущениях. Первая флейта вышла так себе, как и вторая. Третья флейта вообще суперская. Я на ней постоянно играю. Четвертая тоже не получилась. Все ведь зависит от настроения. Все на своем опыте познаешь, бывало так, что и случайно пальцы резал — я даже в шутку говорил, что вот жертвоприношение для инструмента.

В то время я работал диспетчером в торгово-развлекательном центре, в котором было кафе, оформленное бамбуком. Они перестраивали свой интерьер и просто начали выбрасывать весь бамбук, который у них был. Я нашел для себя подходящий и сделал свой первый диджериду.

Я стараюсь использовать твердые сорта деревьев — у меня такая политика, что я использую только сухостой и мертвые деревья. Живые не трогаю. Сухостой удобнее тем, что гораздо меньше времени нужно на подготовку материала. Живые деревья использую только когда ЖКХ их рубят и они просто валяются. Вот такие ветки я подбираю и сушу около года.

Каждый инструмент индивидуальный, но я стремлюсь к тому, чтобы, самое главное, звук был чистый. В целом подстройка инструмента — это внутренний слух и ощущения, потому что кто-то любит ветреное звучание, когда есть шипение. Я же люблю абсолютно чистый звук, поэтому стремлюсь к этому. Слово «красота» трудно объяснить, но я называю красивым — и даже по ощущениям в руках — звук, когда флейта правильно резонирует. Настройки разные бывают, но стандарт — пентатоника. Правда, я иногда отхожу от правил и переношу какие-то восточные настройки, которые подбираю на гитаре, на флейты.

Если говорить об инструментах, то в планах попробовать делать новые инструменты. Вот сейчас начал изготавливать кены, но их нужно довести до ума. Есть разные — низкие, высокие. Я пока делаю высокие, стандартные соль-мажор, а вот низкие еще не пробовал. Они по диапазону больше, можно на двух октавах спокойно играть с передувами. На них можно играть больше европейских мелодий. Для кого-то это важно.

Идея орнамента возникает, когда я вырезаю флейту. Мои руки сами делают, я вижу, например, очертания крокодила и делаю его. Потом нарисовал крокодила акриловыми красками. Еще я делаю орнаменты пирографией. Обычно заказчик сам говорит, какие ему животные интересны; когда не говорит, то я руководствуюсь своими соображениями, какие животные интересны мне.

Однажды был заказ для девочки — она очень любит фэнтези, эльфов — сделать эльфийскую флейту, и моя фантазия разыгралась. Я предложил ее папе, он был заказчиком, сделать так, чтобы она светилась изнутри, но он отказался. Я искал, какие вообще могут быть эльфийские флейты. Подумал, что эльфы — это светлые существа, значит, и флейта должна быть светлой и как-то связанной с лесом и с кристаллами.

Самый запоминающийся заказ был самым трудным в плане работы. Мне пришел заказ из Москвы. Заказчик прислал брусок красного дерева, но я до этого никогда не работал с таким деревом. Само дерево очень твердое и волокна переплетаются. Оно заняло у меня больше времени и усилий, зато флейта хорошо получилась и хорошо звучала.

Эрнест Мустафин

Делает электрогитары

Я старый барабанщик, играл немного в молодости в группе. Мы выступали пару-тройку раз, ездили на какие-то фестивали. В конце 1980-х банда развалилась, музыканты эмигрировали — кто-то в Белоруссию, кто-то в Москву. А потом страна разрушилась, и нужно было работать, работать, работать. Мне было 29 лет, у меня семья, дети. Я просто погрузился в выживание. А сейчас, к пенсии, появилось желание что-то сделать в жизни такое, чего хочешь сам. Правда, что из этого выйдет в итоге — пока не знаю.

Я делаю электрогитары. Акустические — не мое, они гораздо сложнее, это высший класс. Там стенки надо гнуть, форму придавать. Нет, я уж возьмусь за что-то попроще. Да и акустическая гитара мне не так близка по стилю — я с детства рок-н-рольщик.

Практическим навыкам по созданию электрогитар я не учился. Мое единственное впечатление об этом — родом из глубокой молодости. Нас заставляли по ночам дежурить на кафедре физики твердого тела КГУ за 30 рублей в месяц: там оборудование, исследования, а ты просто следишь за тем, чтобы все функционировало. Так там оказался гитарный мастер по имени Гера. Он делал американские гитары прямо в подвале физфака. Работал над инструментом месяц, стоил он 1000 брежневых рублей. Это страшные деньги: буквально полгода хорошей зарплаты инженера.

В 1986 году я вернулся со службы. Попробовал сам сделать гитару, но ни навыков, ни инструментов у меня не было. Я перерисовал японскую гитару с каких-то фотографий, сам делал гриф, мотал звукосниматель — в Советском Союзе ничего не было. В итоге сделал «япошку». Получился совсем самопал, но гитара играла, и это самое главное. Конечно, на нее сейчас удивительно смотреть, в ней все плохо, но сама она как историческая реликвия.

Нынешняя попытка делать гитары — вторая по счету: тогда на безрыбье, а сейчас — при полном благополучии. Меня просто заинтересовало, что в гитарах хорошо, что плохо, чем они отличаются. Будучи любителем, я стал перебирать инструменты, чтобы заставить звучать китайщину: заменял звукосниматели, струны, колки, железо. И увлекся этим.

Идея сделать гитару возникла три года назад. Год у меня ушел на умственную работу без чертежей — каким должен быть каждый слой, какое дерево выбрать, как изготовить в домашних условиях гриф. Так у меня созрел собственный проект того, как должна быть устроена гитара. В итоге я хочу сделать нечто среднее между Strat, PRS и Gibson. Нужно собрать в одном инструменте все достоинства нескольких типов электрических гитар.

Гитара, которую я хочу сделать, еще сложнее, чем Gibson. К примеру, Les Paul состоит из двух видов дерева — красного, типа махагони, и фигурного клена. А у меня будет трехслойная гитара. Это нужно для того, чтобы сделать придуманные мной резонаторы и пустотелые ходы внутри. Трехслойность я подсмотрел у никому не известной фирмы, чьи гитары стоят от трех до пяти тысяч долларов. Меня она очень зацепила.

Мне важно, чтобы гитара была эстетически правильной. Я даже не хочу тонировать дерево, чтобы у него были естественные, настоящие цвета. Я использую tonewood — «звучащее» дерево для изготовления музыкальных инструментов. У меня, например, есть орех, падук, фигурный клен и черная лимба. Их можно попробовать сочетать в разных комбинациях. Но первые, опытные образцы гитар я сделаю из недорогих пород дерева — клена и нашего обычного ясеня. На них я буду отлаживать технологию. Клен идет на грифы, чтобы добиться эффекта bell tone, как у Strat. У гитар из махагони звук более глухой и ровный, без всплеска и удара, которые свойственны клену и ясеню. Впрочем, звук в электричке зависит не только от породы дерева, но и от звукоснимателей.

На протяжении года я потихоньку подбираю необходимые станки, инструменты и фрезы. Занимаюсь всем этим, потому что у меня в голове такая страсть родилась. Мне хочется поймать за бороду гитарного бога. Сейчас я на этапе подготовки двух опытных образцов. Чертежи есть, шаблоны, железки. Знаю, где брать хорошие колки и порожки. Я хочу все делать только ручным инструментом — может, лазер будет чуть-чуть участвовать.

Если гитары будут хорошими, легкими и красивыми, можно попробовать продавать их, но, боюсь, не в Казани, а на американском Ebay. Если сдавать гитары в магазин в Казани, там 25-процентная наценка: магазин зарабатывает, а я нифига. Я уже пробовал: мне присылали гитары из Кореи, я играл на них, смотрел, разбирал, а потом отдавал в магазин. Если они продавались, покупал новые. Навара практически не было. Сейчас у меня на уме бизнеса даже нет. Китайцам конкуренцию по цене не составишь. Чтобы вклиниться в этот рынок, нужен свой завод — только так можно добиться низкой цены. Так что мы пока некоммерческие. Если продукт будет хорошим, обязательно найдется тот, кому он понадобится. Я уже делал накладки на Stratocaster и через Ebay продал их в Америку, Италию и Сингапур.

В перспективе я хочу выйти на очень высокий уровень — по дереву, по фурнитуре, по начинке. Если и делать гитару, то только королеву.

Фотографии: Регина Уразаева