«Архипелаг грез». Художники новой выставки в «Смене» — о том, как они видят свои острова

Мои работы роднит бесчеловечная сухость, которая вызывает невротическое недовольство, нехватку живости. Я художник ужаса: всегда ищу совершенную сделанность, которая людям неприятна. Мы довольно хаотичные, нам нравится человеческая органичность пространства, уют. А я создаю строгое, звонкое и безжизненное. Так было у минималистов в 1970-х: ты смотришь на идеальный куб из металла, и его нельзя полюбить, потому что он противен человеческой сущности. Так и мои работы — они не могут нравиться.

Во многих моих произведениях иллюстрируется машинность человеческого сознания и опыта, показывается, что наши чувства, мысли и соображения детерминированы внешней средой, языком, рождением, питанием и состоянием организма.

Конкретного персонажа у меня нет, но все работы про человека. Мне важен соучастник — зритель, который распаковывает эти смыслы. Мои произведения очень простые: достаточно внимательно посмотреть на текстуру, форму, размер, свет и прислушаться к запахам и звукам. Что видишь и что тебе кажется — то оно и есть, но конкретно для тебя, не для всех. Это субъективный чувственно-интеллектуальный опыт переживания. Я всегда закладываю в произведение полную возможность его декодирования без дополнительного обращения к справочной информации.

На этой выставке я показываю фантастическую историю, которая мне приснилась. Это странная, подверженная различным интерпретациям ситуация, где мы, вместо голосов людей, слышим пение птиц. Они слетелись на международную встречу и что-то обсуждают. Работа называется «Аркадия» — как образ божественного и утопического пространства, где люди живут в единении с природой, как равноправные участники процесса миротворения.

Мы начали с процессуальных практик: Егор вел востоковедческий кружок, у меня была группа по совместной лепке под названием «Лепкотусы». Чтобы заполнить пространство на первой выставке, мы решили сделать еще и скульптуры. Поэтому материал из глины, соломы и дерева в таких масштабах возник стихийно. Он не был основным, но потом стал самым интересным для нас. Чаще всего мы делаем скульптуры, отталкиваясь от тем, которые нам предлагают. Наши работы редко кочуют с выставки на выставку, мы специально делаем огромные работы, которые невозможно перенести. Например, эту работу мы смастерили в Казани.

Для выставки нам предложили создать остров, который отражает вселенную нашего объединения. Мы и сердцем, и душой привязаны к Нижнему Тагилу, в котором я выросла, поэтому решили показать, как видим его. Для каждого горожанина место, где он родился, — центр мира, и мы тоже своего рода тагилоцентристы. А если Землю помыслить как животное, чем бы тогда был Тагил? Так и получилось, что корова у нас — символ Земли, а Тагил — вымя.

Наша корова необычная — по рогам, по стати, по скульптуре она либо критская, либо похожая на настенные изображения в испанской пещере Альтамира. В Средиземноморье отношение к этим животным определенное — это одна из форм Зевса у греков; а в египетской мифологии богиня неба Хатхор изображалась в образе коровы. Наша скульптура получилась подвешенной, а под ней казан с водой — плоское изображение Земли.

Делать именно казан мы не планировали. Это должен был быть эмалированный таз полукруглой формы. Потом поняли, что казан подходит идеально. А когда мы приехали в Казань и увидели название города без мягкого знака, подумали: «Это же как наш казан!» Все мистическим образом совпало.

Еще в инсталляции есть антропоморфные телята. Они тянутся к маме, но не могут достать — она в воздухе. Поскольку выставка называется «Архипелаг грез», мы представляем, что наши грезы — это родина, к которой мы хотим прикоснуться губами, но она предлагает нам металлическое вымя, до которого еще и не дотянуться. Такой парадокс недосягаемости.

Мне очень нравится анализировать этот мир, работать с мечтами людей и своим чувственным опытом. В этой работе я создала фантастический остров, где спит царевна. Это место, которое сочетает русские сказки и героев из них, знакомых нам с детства.

Я использовала архитектурный образ храма Василия Блаженного и вдохновлялась историей Сююмбике. Видеопроекцию поместила в теремок со сказками: получилась музыкальная шкатулка, потому что там очень много поют. В начале можно услышать голоса трех девушек, которые профессионально занимаются вокалом, а в некоторых местах пою я. Считаю, что музыка — самое высокое из всех искусств, поэтому очень люблю использовать ее в своих работах.

На острове происходит игра — сочетание сна со смертью: царевна, главная героиня, спит, но в то же время создается впечатление, что она умерла и ее отпевают. Этот остров — пребывание во сне и невозможность построить мир вокруг него. Тебе снится что-то чудесное и невероятное, но ты просыпаешься, и все рушится.

«Архипелаг грез» — про места, где человек может найти счастье и покой. Так же и у меня: во сне ты пребываешь в неге и можешь построить свой мир в нереальности. При этом иллюзии становятся шире, а настроения — сильнее.

Мне еще нравится история Китежа — русского города, который затонул в озере Светлояр, спасаясь от разорения монголо-татарами. Для меня это очень сильный образ, ведь мы можем нырнуть в озеро и найти его. Здесь есть связь с моей работой: кажется, город был, а с другой стороны, его будто и не было.

Красота — это то, что вызывает сильные эмоции, и я пытаюсь это показать. Работаю над тем, чтобы было выразительно, гармонично и нравилось самому. В процессе для меня расплывается линия горизонта — понимание красоты незаметно куда-то идет, развивается, а я следую за этими бесконечными движениями и поисками. Тогда эмоции получаются сильными и настоящими.

Говорят, что мои работы меняются, но для меня они те же. Это мой путь, как, например, прогуливаться по новой тропе — открываешь новые виды, впечатления. Работа над картиной — усилия над собой, своими ощущениями и пониманием. Часто оно опережает тебя: ты еще не готов увидеть ту красоту, которая там вдруг образовалась. Рука идет впереди, а потом ты созреваешь. Иногда благополучно уничтожаешь это, но по фотографии потом понимаешь, что было, оказывается, что-то стоящее. Так я вижу процесс развития личности, и в нем вся жизнь.

Конкретно про этот остров можно сказать, что он про что-то легкое. На самом деле мне всегда хочется насыщенного и наполненного. Я всегда выражался через плотное, не светлое и не воздушное. А это место получилось обдуваемым, без деревьев, поэтому оно отличается от обычных моих островов.

Художественные навыки у меня были с детства, но заниматься искусством, неожиданно для себя, я начал недавно. Иногда шучу, что я самый быстрый российский художник: начал рисовать, и через полгода у меня уже была первая выставка в галерее «Пальто».

Это та вещь, которая находится в крови. В этом я убедился сам: мой дед рано ушел на войну, еще не успев ничему научиться, но я был поражен, когда бабушка показала письма с фронта — в них были прекрасные шрифты.

Я использую только горизонтальные параллельные линии, точки и текст. Это попытка соединения моего литературного и изобразительного: инсталлирую текст в картины, поскольку продолжаю быть писателем, а шрифты — это первое, чему научил меня папа.

Если говорить про работу на этой выставке — она состоит из цитат, но при этом там есть послание про ложный романтизм, обманутые ожидания и триумф воли, заключенный в бытовых условиях. И я здесь не столько про свободу, сколько про то, какая оптика у бывших малышей — ныне взрослых. А изображение моря — это некий поклон «Девятому валу» Айвазовского. Его всегда любил: в моей школе висело огромное полотно, которым я всегда восхищался.

То, что я сделал для этой выставки, скорее похоже на море. Это была первоначальная идея, от которой мы отталкивались с куратором Сергеем Гуськовым. Мне нравится топология и взгляд на мир как на наслоение полей или сетей, в которых мы можем находиться одновременно. Это может быть речь, в которую все погружены, или физическая среда. Моя работа выступает в роли того, что соединяет острова между собой, а в тех местах, где физически не присутствует, она указывает на эту связь.

Эта работа хоть и продолжает две другие — Agenda 2019-го и 2022 годов, в ней используются новые для меня визуальные приемы, сильно отличающиеся от предыдущих. Они позволили лучше раскрыть часть начатых ранее тем.

Концепцию выставки нельзя свести к какому-то определенному узкому вектору. Это следствие упрощения. А одна из основных задач художника заключается в борьбе с упрощением, поэтому мне хочется оставить зрителям поле для размышлений.