Спектакль «Луманзе» / «Снегурочка» Дениса Осокина и Андрея Опарина — нежная поэтическая премьера о «нескучании» в Казани

31 мая и 1 июня на театральной площадке MOÑ прошла премьера спектакля «Луманзе» / «Снегурочка» — первого проекта нового Анемонового театра, который собрали писатель Денис Осокин и режиссер Андрей Опарин. В основу работы легли произведения несуществующих физически поэта Весы Сергеева и писателя Аиста Сергеева из Костромской области. Оба они — альтер эго Осокина.

По просьбе «Инде» театральный критик Айсылу Кадырова рассказывает, удалось ли авторам создать постановку одновременно о вечной встрече и вечном расставании, о «нескучании», о любви к зиме, таянии снега, волшебстве, «непрощании» и многих других вещах, о которых создатели заявляли в анонсе.

В Казани появился Анемоновый театр. Это братство друзей-соавторов, которое еще два года назад инициировали писатель Денис Осокин и режиссер Андрей Опарин. Оно свободно, как ветер (anemos в переводе с греческого и означает «ветер»): может играть свои спектакли где захочется. Первым проектом объединения в Казани стал спектакль «Луманзе» / «Снегурочка», который анемоновые артисты показывают на театральной площадке MOÑ. В нем — очарование приятного сна, обаяние милого в своей видимой старательности любительского театра. И это удивительно: ведь каждый в команде постановщиков «Снегурочки» — крепкий профессионал.

Спектакль идет без антракта, но его можно поделить на три условные части: литературное кабаре, монологи влюбленного писателя, дискотека восьмидесятых. Авторы сценографии Андрей Опарин, Алиса Гулканян и художница Лена Микулинская создали для артистов тесноватое пространство, похожее на уютный чистенький чулан: с потолка свисают причудливые гирлянды из колес разного размера, тканевые абажуры и широкие полотна белого тюля; справа от публики — рама в человеческий рост и лестница-стремянка, слева — контрабас и мягкие игрушки. У самого первого зрительского ряда стоит на небольшом возвышении поднос с высокими столбиками изо льда, рядом — миниатюрные, как на именинном торте, свечи. Вся эта странная коллекция вещей утопает в лучах теплого мягкого света и кажется расплывчатой: приятный глазу эффект «сфумато» — работа художника по свету Эмиля Авраменко.

Ледяные столбики на авансцене, конечно же, тают. Деликатно напоминая не только о титульной героине спектакля — Снегурочке, но и о неизбежной скоротечности всего живого. Кстати, лед как элемент исчезающей на глазах сценографии первыми в Казани придумали в 2015 году Ангелина Мигранова и Родион Сабиров, режиссеры частного театра «Акт», ныне не существующего. Изо льда они вырезали «плачущую» люстру для каждого нового показа спектакля «Летние осы кусают нас даже в ноябре». А в этом сезоне с тающей — изо льда — куклой виртуозно работают в татарском театре кукол «Экият», в спектакле Ильгиза Зайниева «Авиатор» по роману Евгения Водолазкина.

В первой части спектакля «Луманзе» / «Снегурочка» зрителей знакомят с избранными стихотворениями мерянского поэта-примитивиста Весы Сергеева. Он — отец мерянского же прозаика, автора монологов о Луманзе (Снегурочке) Аиста Сергеева. И Весу, и Аиста, и мерянскую литературу придумал казанский писатель Денис Осокин. Впрочем, «придумал» — глагол неточный: Осокин считает, что Аист и Веса живут у него внутри.

Чтобы вконец всех запутать, а заодно и развеселить, в первой части «Снегурочки» под именем Весы Сергеева со стихами выступают профессиональные актрисы: Светлана Косульникова и Лена Качиашвили из Казани, Алина Ходжеванова из Москвы и Алина Опарина из Ижевска. А еще парочка раскрепощенных детей младшего школьного возраста (их имена в программке не указаны), желающие зрители и не всеми узнаваемый Денис Осокин. На фоне тихо звучащей в записи джазовой музыки они сбивчиво — кто по бумажке, а кто наизусть — читают избранные образцы «пуговичной поэзии»: так называет стихи Весы Сергеева (и / или свои собственные) сам Осокин, объясняя в одном интервью, что ему «нравятся стихи простые, как пуговицы, и при этом бездонные, как пуговицы, и смешные, как пуговицы». Вот один из примеров:

Поначалу артисты охотно взаимодействуют со зрительным залом — перемигиваются, перешучиваются; «стены» между сценой и партером не существует. Во второй части многоликий Веса Сергеев уступает место невидимому Аисту.

Его в этом спектакле мы только слышим: в записи звучат разные по тембрам, но неизменно тихие, вкрадчивые, «липкие» голоса. Аист рассказывает истории своих встреч и расставаний со Снегурочкой, она же — его Снежная девушка, Луманзе, Лумочка, Лумаша. Он читает свои к ней письма.

Язык писателя Осокина нежен, грустен и легок, его фантазии могут заворожить. Читать вслух эти невесомые, вальсирующие тексты — столкнуться с непростым поиском точной интонации: вкрадчивая манера, как мне кажется, коварно превращает кристально чистую осокинскую прозу в сладкий розовый сироп.

«Закадровое» чтение «Снегурочки» иллюстрируется на большом — во всю стену — экране видеокадрами бурлящей реки. Это Ока, про которую теперь не только Сергеев в курсе, что в переводе с мерянского языка три этих звука значат «нескучание». Здесь это редкое переживание, которое включает в себя и скучание тоже, вот только от последнего никому не плохо.

Одна из самых красивых в спектакле сцен разворачивается под новую версию песни Voyage Voyage. Этот гимн во славу путешествий dans l'espace inouï de l'amour («в невероятном пространстве любви») в «Снегурочке» исполняет в записи звонкое сопрано.

А то самое «невероятное пространство» создают танцующие под эту музыку (хореограф — Настя Лаврентьева) Она и Он. Хрупкая Она — живая, настоящая. Громоздкий Он — всего лишь наспех сконструированная из длинной палки и пиджака кукла.

В финале спектакля под оригинальную запись Voyage Voyage танцевали уже все занятые в спектакле артисты. С вяловатой обреченностью к ним присоединялись некоторые из зрителей. «Дискотека восьмидесятых» схлопнулась довольно быстро, и это, наверное, хорошо. Как не раз и не два декларировал зрителям невидимый Аист Сергеев: «Счастье — это когда ничего не происходит». Удивительный эффект: при повторении эта банальная истина не раздражала, а приобретала дополнительный объем. Усваивалась, так теперь кажется, навсегда.

Фото: Иван Истомин