Burger
«Ни водки, ни блюза, ни сцены». Антология казанской лирики нулевых: часть третья (последняя)
опубликовано — 11.12.2017
logo

«Ни водки, ни блюза, ни сцены». Антология казанской лирики нулевых: часть третья (последняя)

Игорь Тишин, Анна Нева, Евгений Калашников, Айгель Гайсина и другие герои городского поэтического бума

«Инде» завершает цикл материалов о казанской лирике 2000-х — самого яркого с точки зрения поэтической жизни периода в истории города. Литературный критик Никита Васильев условно делит поэтов, писавших в то время, на три поколения: старшее — авторы, оформившиеся в 1980-е и 1990-е; среднее — поэты, начавшие творческий путь в конце 1990-х — середине 2000-х; и младшее — те, о ком всерьез заговорили в середине 2000-х — начале 2010-х. На этот раз речь пойдет о последнем — разбираемся в особенностях творчества восьми самых примечательных молодых русскоязычных авторов.


Никита Васильев

Казанские поэты поколения середины 2000-х — начала 2010-х годов, в отличие от предшествующей генерации, почти сразу встроились в общероссийский контекст — это выражалось как в мгновенном восприятии новых литературных трендов (в частности постконцептуализма с его вниманием к повседневным мелочам и «нового эпоса» с его сюжетностью и не предполагающими однозначного понимания аллегориями), так и в вовлеченности в литературную жизнь страны (авторы регулярно попадали в лонг-листы премии «Дебют», шорт-листы «ЛитератуРРентгена», ездили на всероссийские поэтические слэмы). Казалось, что возникшее ранее провинциальное отставание от разворачивающихся в литературных столицах процессов постепенно сходит на нет.

Другой важной чертой поколения была любовь к коллективным формам творчества. К примеру, многие из перечисленных далее авторов состояли в объединении с цитатным названием «Общество мертвых поэтов». Еще один яркий пример-подтверждение — цикл «Небраска», появившийся в 2012 году (стихи для него написали Игорь Тишин, Андрей Абросимов, Николай Артюшкин, Евгений Калашников и Айрат Бик-Булатов). Вероятно, привычка к близкому контексту в итоге сыграла с авторами злую шутку: ответом на кризис казанских литературных институций в середине 2010-х почти у всех представителей поколения был период литературного молчания (впрочем, связь может быть надуманной). Так или иначе, переход от «стола яств» к «гробу» был почти мгновенным. Главной неудачей поколения оказалась невозможность передать свой опыт следующей генерации — за отсутствием таковой. На этом фоне относительный личный неуспех не столь значим — к тому же этот недостаток в последний год отчасти восполнила новообретенной музыкальной славой Айгель Гайсина.


Эдуард Учаров

Справка:

Родился в 1978 году в Тольятти. Окончил юридический факультет Казанского филиала Академии труда и социальных отношений. Автор пяти поэтических книг (одна из них — в соавторстве с Галиной Булатовой, последняя на данный момент — вышедший в 2017 году сборник «Инородная вещь») и одной прозаической. Живет в Казани, работает в литературном кафе «Калитка» Центральной библиотеки города.


Никита Васильев

По возрасту Эдуард Учаров ближе к прошлому поколению казанских авторов, но поздний дебют помещает его в контекст поэтов середины 1980-х — начала 1990-х годов рождения. Из-за особенностей литературной ситуации позднего СССР в поэзии, пишущейся сейчас на русском языке, сосуществует множество различных техник, поэтому сделанный Учаровым выбор ретромодернистской поэтики не стоит считать анахронизмом — из множества возможных вариантов он последовал тому, что был ему ближе всего. Поэт ориентируется на две родственные, но различающиеся постакмеистические традиции: либеральной советской поэзии (в частности Арсения Тарковского) и неподцензурного объединения «Московское время». Первой он обязан верой в тождество мира вещей и мира знаков, которая оборачивается верой в силу поэтического слова и идеей, что поэзия способна напрямую воздействовать на ход событий. Со второй связаны ощущения беззащитности человека перед Вселенной и нереальности окружающей действительности. В результате близкий автору лирический субъект оказывается одновременно сильным и слабым, ответственным за происходящее вокруг и неспособным повлиять на это. Напряжение между потенциальными возможностями и реальным бессилием способствует как эмоциональности тона стиха, так и энергичности письма. Чтобы компенсировать противоречивость позиции говорящего, автор прибегает к риторическому многословию, нанизывает друг на друга тропы и синтаксические параллелизмы, множит аллитерации. Используемые приемы призваны подтвердить целостность внутреннего опыта — намерение, нехарактерное для большинства представителей последних литературных поколений (Так ли все это, Господи, смерть и страх, / порох и мясо, вечности тлен да прах? / Звезды колеблются — ими полны глаза, / битая чаша, острые голоса). Проявляемое Учаровым в разных областях, в том числе и в публикаторской деятельности, стремление следовать определенным заранее принципам вызывает уважение.


* * *


Там, в голове, зреет яйцо ума:
Птенчик готов к явной, как день, вечере...
Полной когда станет твоя сума —
Вместе со смертью мудрость раздавит череп.
И вознесешься и упадешь опять,
В общем-то, спя, если на самом деле...
Кем возомнил, бредовенький, ты себя —
Кровью и телом завтракая недели?
Пережуешь, переживешь глагол,
На ночь вином не позабыв причаститься.
Выброси взгляд свой, голый, но гордый сокол,
В мир, где вселенной правит слепая частица.

Факир


Пока по воде не ходил ты, ходи по гвоздям
и пламя стихов выдыхай из прокуренных легких, —
а я тебе сердцем за тайные знанья воздам,
и пусть все слова оживают в руках твоих ловких.
Глотай бесконечную шпагу далеких путей,
нутро оцарапав тупым острием горизонта,
толкующий сны, над подстрочником жизни потей —
нам слышен твой голос, в ночи раздающийся звонко.
Смешной заклинатель по свету расползшихся змей,
усталый адепт красоты, поэтический дервиш,
сомнения наши в нечестности мира развей,
пока на дуде нас ты музыкой вечности держишь.
Едва различима суфийская родственность каст,
и пассы твои над душою совсем невесомы,
но проблеском истин питается магия глаз —
мы живы, пока удивляться чему-то способны.

Евгений Калашников

Справка:

Родился в 1985 году в Кюрдамире (Азербайджанская ССР), детство провел в Стерлитамаке. Учился на биологическом факультете БашГУ и филологическом факультете КГУ. Стихи публиковал в коллективных сборниках, в литературной периодике и в интернете. Работает журналистом, живет в Казани.


Никита Васильев

На поэтику Евгения Калашникова повлияли русская рок-поэзия с ее драматическим романтизмом и перестроечная полистилистика с ее иронией и противоиронией. Две эти традиции сшиваются установкой Калашникова на акцентированную интимность высказывания, напоминающую о практиках постконцептуалистов. Близкий автору лирический субъект обостренно воспринимает нестабильность действительности, в которой вещи и явления зачастую не соответствуют собственным определениям и не имеют четких границ. Герой ощущает, что мир скорее враждебен к нему, чем благосклонен. Это не означает, что любое столкновение с реальностью болезненно, но на такой вариант всегда стоит рассчитывать. Внутренняя готовность лирического «я» к прилету «черных лебедей» способствует развитию скепсиса и меланхолии. Субъект стихов Калашникова хочет переменить судьбу, но такой возможности у него нет, так как он не контролирует собственную жизнь. Неспособность к осмысленному поступку — одна из травм, уязвляющих поэта.

Вторая такая травма — проблемы во взаимодействиях с другими людьми. Любые отношения находятся под вопросом: Ты не там, куда ты пойдешь. / Не там, где луна желта. / На стене картина, на персях брошь. / Ты внутри янтаря, ты с той стороны холста. Отсюда — сдержанность эмоций: слишком сильные аффекты могут разрушить и без того хрупкие связи. Соединение одинаково эфемерных бытовых и фантазматических образов, карнавальность упоминаемых событий подчеркивают хрупкость существования. Но столкновение слов из различных лексических пластов, использование макаронизмов (сочетаний слов из разных языков) и целых фраз на английском языке, обилие звуковых повторов позволяют как-то зацепиться за реальность. Осторожно наблюдающий за мирозданием герой Калашникова колеблется между отвращением и нежностью, все же склоняясь к последней.


* * *


Итак:
Когда кончаются и кокс и мак
И посреди шумного веселья начинается легкий сплин,
Не выдержав натяжения струн, отношений и прочих резин,
Человек с мягким голосом и старой гитарой выходит на
Сцену.
Небольшая толкучка в фойе превращается в давку, спина
вся в мурашках,
а водка в стаканах:
все готово для пения джентльмена.
И он начинает со своей про «по дороге в Хьюстон»,
потом «Урал-байкер блюз»,
потом про левый шуз,
и выясняется, что блюз-то
он как раз не умеет петь.
Мне хочется крикнуть: «Люди! Не дадим черной музыке умереть!
Долой мудаков со сцены».
Но
В зале уже никого, и, похоже, давно.
И тут становится даже немного пусто и как-то постыдно грустно.
То ли оттого, что никого не осталось, то ли оттого, что существует этот Хьюстон,
В который стремятся попасть подобные джентльмены.
И вдруг бац!!! Ни водки, ни блюза, ни сцены.

* * *


Нет. Все не то чтобы кончилось, просто упали часы.
Каждый шаг отдается в левом мизинце, виске.
Мой брат выбрал имя Ария, если родится дочь, и Курт, если сын.
Пока никто не родился. В компьютерах до сих пор есть диск А для дискет.
Эту лестницу в небо всегда представлял привокзальной,
Ну будто, как раньше, со школы идешь домой.
А вот бывает же, есть же, когда вербально
Ты уже прожил свое, кончился, замолчал, но живой.
Вот уже вижу зарево, там восток или какое другое.
Стираются все эти буквы: СТР, КЗН, МСК.
Глаза закрываю, навроде как долго моргаю, и вижу окно, за ним алоэ.
Медленно открываю, как в фильмах. Стучит в висках.
Колени трясутся, как если давно не бегал, а вчера целый день бегал.
И какая-то мысль не дает покоя, зудит и щекочет мозг.
Тоска непонятная. Снег. Боже, как много снега!
Ах да! Новый год. За что они мне — Новый год, пешеходный мост?

Анна Нева

Справка:

Родилась в 1987 году в Казани. Училась на филологическом факультете КГУ, окончила Северо-Западный институт печати в Санкт-Петербурге. Автор поэтической книги «Неисправен / неисправим», вышедшей в 2011 году и переизданной в 2013-м. Сотрудничала с музыкальными группами (YaineYa, Harajiev Smokes Virginia и др.). Долгое время жила в Санкт-Петербурге, недавно переехала в Москву.


Никита Васильев

Анна Нева — нечастый для казанской поэзии автор, тексты которого рассчитаны на декламацию. Отрефлексированная ориентация на авангардные и панк-роковые техники (Анна говорит о влиянии Владимира Маяковского и фронтмена «Последних танков в Париже» Лехи Никонова) не мешает использовать практики, разработанные в рамках так называемой «новой искренности» (направление в искусстве, предполагающее отказ от постмодернистской иронии и цинизма. — Прим. «Инде»). Поэт стремится зафиксировать следы мгновенных впечатлений жителя большого города и в попытке передать их обращается к эстетике фрагмента: часто читателю предлагается восстановить картину по ее части (при этом у него остается большой простор для интерпретаций).

Для субъекта стихов Невы окружающий мир некомфортен, но осмысление и переживание аффекта отчасти снимают раздражение от него. При этом лирическое «я» не спешит закрываться от универсума — несмотря ни на что, вероятность положительного жизненного опыта сохраняется (хотя особых иллюзий по этому поводу питать все же не стоит). Проживание травмы облегчает и остроумие, порой шокирующее. Установка же на произнесение обеспечивает появление в большом количестве анжабеманов, макаронизмов и паронимических аттракций.

В более поздних текстах способность «я» держать дистанцию с миром ослабевает, как и любовь автора к подчеркивающей мысль афористичной риторике. Нева остается верна прямому говорению и по-прежнему стремится к документации мгновений (вероятно, эта склонность обусловлена увлечением автора фотографией), но при этом становится более внимательной к нюансам эмоций, неброским жестам и деталям.


* * *


Все гениальное просто:
Хочется жрать и в космос.
Шире держи карман,
Я тебе все отдам,
Я тебе дам.
Дайте еще полминуты,
Спасите от быта,
От желтых огней общепита.
Сбивают с маршрута
Столбы. Объявления.
Закрыто. Закрыто. Закрыто.
По всем направлениям
Оборваны провода.
А? Да. Да.
Все еще Да.
….!
В каждой квартире Ибица,
Мне никогда не выбраться.
Хочется спать.
Хорошим никто не делится…
Дайте билеты в нелюди
Вместо пригретых змей.
Не имей сто рублей,
Не имей сто друзей
И меня — не смей.

* * *


однажды я подхожу к нашей кровати
и вижу только одежду
в позе спящего человека
наклоняюсь обнять плечи рубашки
глажу брюк бедра
и целую чёрное шерстяное [с 20% вискозы]
темя
пустота выдыхает:
— давно не спишь?
может, останемся дома?
дома теплее
цепляет
за край одеяло
и укрывает себя с головой
(есть ли там голова?)
и отворачивается к стене
отворачивается к стене
бесконечно отворачивается к стене

Игорь Тишин

Справка:

Родился в 1990 году в Чистополе. Учился на факультете журналистики и социологии КФУ. Автор двух поэтических книг (последняя на данный момент — вышедший в 2014 году сборник «Дефекты»). Лауреат малой поэтической премии «П» (2010). Долгое время работал журналистом, сейчас — дизайнер-иллюстратор. Живет в Казани.


Никита Васильев

В начале творческого пути Игорь Тишин быстро менял литературные предпочтения — он последовательно испытал сильное влияние поэтик Иосифа Бродского и Льва Лосева. Обе отлично подходили к юношеской раздраженности, которую демонстрировал лирический герой в ранних текстах. Но постепенно конфликт сгладился — личная неудача начала восприниматься как частный случай неудачи человека вообще. Тишин остался верен найденному им в ранних текстах сочетанию нежности и иронии, но желчи в этом сплаве поубавилось. Ей на смену пришло почти стоическое признание дисгармоничности мира, которое, впрочем, не означало смирения перед действительностью. Лирическое «я» стало острее ощущать невозможность трансформации реальности, ведь единственное, что может с произойти с миром, — разрушение.

Автор понимает, что развязка неизбежна, но все равно стремится с ней разминуться. Желание дистанцироваться от ситуации и переиграть рок вызывает отмеченную критикой кинематографическую смену планов в поэтическом тексте. Той же цели служат почти сновидческая образность, напряженный синтаксис, звуковые повторы. Правда, сюжетные стихотворения Тишина (в которых явно ощущается воздействие творчества Марии Галиной) демонстрируют, как из наблюдения за ужасами рождается переживание возвышенного. Однако оно никак не способствует освобождению, и в итоге все попытки трансгрессии обречены на провал. Тексты Тишина, выдержанные в лирическом регистре, более беззащитны и в каком-то смысле более оптимистичны, чем остальные. В них поэт пытается заговорить реальность, хоть с помощью поэзии и нельзя исправить прошлое или реализовать желаемый вариант будущего. Впрочем, само это стремление позволяет сохранить след чувства и надежду на возможность контакта с Другим: давно пора сказать необходимые слова / незнакомые посетить места / посмотреть новинки кинопроката / и сделать что-то неспроста // увидеться с тобой когда-то / и для начала сходить в леруа мерлен.


* * *


телевизор в черном углу горит
усатый дяденька оттуда говорит
папа с маменькой лежат, не спят
слушают, что говорит
он говорит нет такой буквы в этом слове
нет такой буквы в этом слове
нет такой буквы в этом слове
сектор-приз
у дяденьки глаза, седая голова
из него растет болотная трава
у него в руке магический жезл
варвара петровна абсолютно права
она приносит ему дары
с берегов Угры
с ней приехали две сестры
они вам сейчас споют
она отказывается от суперигры
пользуясь случаем, передает привет
коллективу горбольницы номер два
на папу с маменькой из угла
источается вечный свет
и в мире нет
никакого зла

* * *


мама всегда говорила ему
не ходи в бугульму и не пей бугульму
не гуляй в бугульме до утра
как-то раз он спросил почему
мама расплакалась это тебе не игра
там повсюду валяется мертвая детвора
там валяются шприцы по всей бугульме
там твоя озорная лихая сестра
шастает в пепельной тьме
петя ответил ей хорошо
но не вытерпел и пошел
петя не слушался никогда
ему уже восемь — совсем большой
скоро проклюнется борода
он пришел в этот пасмурный город, а тут
мурлычут черные коты, тюльпаны черные цветут
автобусы с черными шторками колесят
нефтяные фонтаны в прохожих плюют
и чем-то мерзостным воняет мясокомбинат
у электроподстанции караулит она
как медуза прозрачна, как ласточка озорна
дергается и танцует под грязный гитарный ток
с оскаленных, острых клыков ее льется слюна
взгляд ее яростен и жесток
здравствуй, братишка мой, петенька мой дорогой
видишь, я стала совсем другой
все, что мама тебе говорила, — брехня
на-ка вот, выпей и обрети покой
я не сама умерла, это мама убила меня
я писала об этом в предсмертном письме
своей однокласснице фатиме
мама убьет и тебя, если вернешься домой
с тех самых пор петя шляется по бугульме
трогает шприцы и напивается бугульмой

Андрей Абросимов

Справка:

Родился в 1986 году в Казани. Учился на филологическом факультете КГУ. Автор вышедшей в 2016 году поэтической книги Fecit. Работает продавцом в детском книжном магазине. Живет в Казани.


Никита Васильев

В творчестве Андрея Абросимова причудливо сочетаются любовь к фантасмагорическому нагромождению тропов, восходящая к казанскому поэту Тимуру Алдошину и метареалистам, и интерес к кинематографу и фантастической беллетристике (впрочем, все это проявляется на разных уровнях текста). Герой стихов Абросимова постоянно обнаруживает себя в неожиданном для него самого путешествии, и цель движения, как правило, неясна (так что квест в принципе не может быть выполнен). Ощущаемое иногда приближение катастрофы усугубляет и без того травматичную личную ситуацию. Лишенный своего места в мире субъект либо пытается найти дружбу или любовь, либо прибегает к аутотерапии поэтическим словом. Оба варианта действий не только делают жизнь терпимой, но и позволяют обнажать скрытую радость — впрочем, поэт не забывает подчеркнуть мимолетность этого опыта.

Автор выстраивает произведения, монтируя образы, отсылающие к далеким друг от друга литературным, историческим и культурным контекстам. Возможности пишущего «я» в какой-то степени восполняют слабости действующего, но не полностью. Со временем письмо Абросимова становится более прозрачным и менее напряженным (Тянется к свету дождик-наоборот / капельками колодезного серебра, / и вдохновение за душу не берет, / не нарушая Слово поисками добра). В этом можно усмотреть как усвоение достижений постконцептуализма, так и, что более вероятно, постепенное снижение интенсивности чувств. Ни универсум, ни социум с годами не изменились в лучшую сторону, зато стали более привычными и потому — более выносимыми.


* * *


скрепя сердце степлером махни рукой
кем был Нестор Махно нет в самом деле кто он такой
анналы не знали этого и ты будь добр не знай
заберись куда подальше как тебе к примеру Синай
долгие проводы синее небо над головой
и гедонисты питающиеся зеленой травой
это тебе не красный кумачовый алый чтоб его с потрохами
можно жить себе и питаться духовной пищей к примеру стихами
Омар Хайям строчил рубайи Басе хокку Есенин пил горькую и дрался с горьким чувством в груди
а ты садись в электрический поезд и на дальней станции чтоб никто не прочухал
тебя еще семьдесят лет в отключке ждут не дождутся в лесу впереди
что мнешься боишься попискиваешь тоже мне нехочуха
вот тебе батюшки и юрьев день
вот тебе и на разошлись во мнениях как пьянчуги
здесь вам не тут но что уж тут здесь как везде
бурлаки на волге дык ведь они на работе а мы тут пьянствуем в Кременчуге
вот оказывается куда тебя занесло
а пить надо меньше на луну не надеясь не выпрашивая высшего соизволения
было и прошло вот только что здесь была и прошла дева она занесла Весло
в приснопамятный список потерянных кораблей а я как раз дописал это стихотворение___

* * *


молча цветут небеса камни себе поют
мерно вышагивает тридевятый лед
дремлет корабль снится ему уют
юнга поет
покладиста горная круча болотная топь легка
слетает зеленый ангел с божьего языка
холодная рыба звезд набирает в рот
юнга поет
кто припадал к палубе как к земле
тот в океане бережном не умрет
облака и радуги в их числе
юнга поет

Алиса Розанова

Справка:

Родилась в 1985 году в Казани. Окончила факультет журналистики и социологии КГУ. Стихи публиковала в коллективных сборниках, в литературной периодике и в интернете. Лауреат конкурса «Facultet новой литературы» (2007). Долгое время работала журналистом. Несколько лет назад переехала в Москву.


Никита Васильев

Алиса Розанова — наверное, одна из наиболее связанных с общероссийским контекстом казанских авторов своего поколения. В ее ранних текстах прямое лирическое высказывание соединялось с вниманием к общественным процессам, в том числе — достаточно неочевидным (положение мигрантов в обществе, архивация коллективной памяти о недавнем прошлом, в частности о 1990-х, и т.д.). Обращение к судьбам других, в той или иной мере исключенных из социума, подталкивало к переживанию чужой травмы как собственной, а занятая поэтом этическая позиция усиливала энергию письма.

Впрочем, искренняя озабоченность социальной проблематикой сохранялась лишь до тех пор, пока у автора были иллюзии относительно последствий постсоветского транзита. Постепенно все большее место в творчестве Розановой занимали сюжетные стихотворения, транслирующие личный или семейный опыт. Правда события позволяла лирическому субъекту испытать сравнительно сильные чувства и осознать присутствие трансцендентного.

Со временем автор все чаще объединяла отдельные эпизоды в не предполагающий однозначного понимания нелинейный рассказ — в этом ее эволюция соответствовала общим поэтическим трендам (в диапазоне от Арсения Ровинского до Екатерины Соколовой. Внутренняя жизнь субъекта все хуже поддавалась вербализации. Затем последовали несколько лет молчания, после которых Розанова вновь обращается к почти прозрачной сюжетности, на этот раз тесно сцепленной с иронией. Но бережное удивление поэта происходящим вокруг остается неизменным — реальность слишком хрупка, чтобы относиться к ней по-другому: как бы мы ни старались, сладкой жизни не будет / капитан очевидность не придет на помощь / не даст задуть свечи / не закроет глаза / скажет, в этом омуте / есть на что поглядеть.


обратная сторона


вышел один не с той стороны трамвая
эта зеркальная улица выворачивает наружу не только
юношеские идеалы
но и кожу, например
жуткое зрелище
так и фотографировать можно наоборот
только не всем будет ясно — где рот, а где совсем не рот
и вот ты бежишь ко мне
платье небесное и сережки
любуюсь — как ты перелетаешь через бордюры и поребрики
дикие звери рычат вертятся под ногами
я к тебе ты ко мне я к тебе ты ко мне
а удаляемся со скоростью поссорившихся галактик
друг от друга
дура, я же скучал!
а ты все дальше дальше
и звери дикие дальше
и платье небесное дальше
и сережки дальше
и все остальное вместе с тобой
туфли, прическа, радость от встречи
ветра нет
мира нет
спешить некуда
не светофоры, а отражение кошачьих морд
сущее зазеркалье только не совсем для детей
там понятнее и страшно, а здесь непонятно и страшней
зато никто
бомбу не сбросит
имя не спросит
в морду не даст

* * *


1.

мужчина обещал прийти убить мышь
он очень ответственный человек
а она ждет его не для этого
мышь перед смертью хочет проверить свои голосовые связки
противно пищит
но ничего не происходит
женщина по-прежнему ждет мужчину
мышь обреченно ожидает смерти


2.

жалко мышь
жалко мышь
берлинские женщины
ленинградские женщины
он бы смог ответить
сколько в женщине человеческого
в человеке женского
рассказать
как скрученная петля становится больше не нужной

Николай Артюшкин

Справка:

Родился в 1985 году в Брежневе (Набережных Челнах). Учился на филологическом факультете КГУ. Стихи публиковал в коллективных сборниках, в литературной периодике и в интернете. Лауреат пермской поэтической премии «Узнай поэта!» (2009). Долгое время работал журналистом. Живет в Казани.


Никита Васильев

От товарищей по поколению Николая Артюшкина отличает преимущественно модернистская позиция лирического субъекта. Герой его стихов смотрит на мир окрест снисходительно и с некоторой дистанции. Но эта, почти неоромантическая, поза уживается с характерным для неомодернизма ощущением распавшейся на части Вселенной. Лирическому субъекту, в большинстве случаев близкому автору, приходится собирать мир из разрозненных фрагментов. Закономерно возникающее противодействие преодолевается сильными средствами выразительности: эпатирующими образами, акцентированной звукописью, подчеркиванием внутренней формы слов, отсылками к общеизвестным текстам и сюжетам, упоминаниями героев культурного канона. Энергия поэтического жеста почти возвращает мирозданию целостность, но в конце концов желаемое единство все же остается фантомом. Неудача свидетельствует о слабости позиции лирического «я», казавшегося таким защищенным.

Артюшкин всегда проявлял интерес к лироэпическим жанрам — поэмам и балладам. Персонажи этих произведений, учитывающих опыт «нового эпоса», пытаются выйти за пределы возможного, но обычно эти попытки завершаются крахом: социальные и бытийные узы слишком крепки. Иногда, впрочем, действующие лица добиваются преображения окружающего пространства (говорит Папа Пикколо / ошеломленно жующим гостям / и вспархивает широкими крыльями / и кричит петухом / три или четыре раза). Сохраняя скептическую установку, автор с облегчением констатирует: выход из безрадостного существования все же есть.


Я и окно


Осень. Оттепель. Ветки деревьев.
Пучки тополей. Шевеление лужи.
Красные дети держат черных родителей за руки.
Люки приоткрыты. Матовое небо.
Мокрые листья. След на асфальте.
Серебристое ауди. Фары по снегу.
Дождь по карнизам.
Голуби.
Люди.
И ничего из этого не вытекает.
Никаких вопросов и никаких ответов.
Только я и окно.
Перемешанные и однородные.

* * *


Я помню в детстве
наш сосед дядя Слава
рассказывал
как он служил на подводной лодке
у них было секретное задание
исследовать что-то в саргассовом море
американцы торпедировали их
и лодка пошла ко дну
но дядю Славу спасли какие-то существа
похожие на людей
только очень красивые
у них была голубая кожа
и тонкие лица
они называли себя Наои
сказали что являются потомками жителей Атлантиды
они жили на дне океана в огромных капсулах
целые города светящихся желтых капсул
дядя Слава провел среди этих существ несколько лет
он рассказывал
что в мире Наои нет зла
и страданий
есть только любовь
там никто никогда не чувствует себя одиноким
потому что каждый Наои мысленно связан с другими
и при этом свободен и неповторим
все что они добывали
делилось поровну
чтобы каждый был счастлив
и каждый был счастлив
а когда
кто-то из них умирал
он улыбался
и вместе со всеми смотрел
как внутри открывается вечность
и дядя Слава был там
и все это видел
Наои умели мгновенно перемещаться
во времени и пространстве
их технологии были непостижимы уму
дяде Славе сказали
Наои очень хотят помочь человечеству
но оно еще не готово
но очень скоро будет готово
а до этого времени
дядю Славу просили молчать
когда он вернется на землю
В детстве мы с друзьями хотели уплыть отсюда
и жить среди Наои
мы даже построили подводную лодку на пустыре
я утащил из дома молоток и 12 рублей на гвозди
Я вспоминаю иногда эту историю
вячеслав камышников психиатрическая больница
город одесса подводная лодка алые паруса
выплывает только реклама
свежее видео с дальневосточного фронта
и песня одной британской группы
хорошая песня
хорошая группа
будь я моложе
обязательно послушал бы их еще
дядя Слава говорил
что песни Наои настолько прекрасны
что люди не могут их долго слушать
сейчас столько песен
есть даже песня про желтую подводную лодку
какие угодно песни
песни о чем угодно
кому в наше время
интересно слушать рассказы старого моряка?
страшное время
страшное страшное время

Айгель Гайсина

Справка:

Родилась в 1986 году в Брежневе (Набережных Челнах). Окончила факультет международных отношений и политологии КГУ, училась в аспирантуре ТГГПУ. В 2003-м выпустила альбом «Лес». Публиковалась в литературных журналах, в 2016 году выпустила поэтическую книгу «Суд». Участница группы «Так красиво темно», создатель дуэта «АИГЕЛ» — вместе с музыкантом Ильей Барамией. Долгое время зарабатывала переводами и копирайтингом. Занимается дикторской озвучкой аудиороликов. Живет в Набережных Челнах.



Никита Васильев

Айгель Гайсина давно присутствует на литературной сцене Казани и Набережных Челнов, а всероссийская слава пришла к ней в 2017-м — после возникновения совместной с музыкантом СБПЧ и «Елочных игрушек» Ильей Барамией группы «Аигел». Большинство текстов Айгель изначально создает для песенного исполнения, поэтому уточним, что дальше речь пойдет именно о литературной составляющей творческой стратегии автора.

На поэтику Айгель в первую очередь повлияли рок-поэзия, бардовская песня и поздний русский модернизм (Марина Цветаева, обэриуты). Ей удается органично сплавить разнородные элементы в аффектированную речь, в которой соблюден баланс между личным переживанием и не лишенным иронии взглядом на себя со стороны. Некоторые произведения Айгель содержат открытые для интерпретаций развернутые аллегории — в этом традиция русского рока прослеживается особенно ярко (Всхлип и дёрганное стаккато /То тапёр у рояля заплакал. / Мы одели ему веночек / И зарезали той же ночью). Использование герметичных аллегорий свойственно и новым текстам автора — для передачи не транслируемого иначе опыта (это уже отмечалось прессой, пусть и в шутливом ключе). Представляется, что любовь к амплификациям, синтаксическим параллелизмам и уточнениям вызвана стремлением обозначить дистанцию между лирическим «я» и окружающим миром, не утратив при этом вовлеченности в происходящее.

Личная драма — арест и последующее осуждение гражданского мужа — способствовала трансформации поэтики Айгель. В цикле «Суд» она с ужасом фиксирует абсурдность судебной и пенитенциарной систем. Почти публицистическое прямое говорение и готовность к включению в текст чужой прямой речи отдаленно напоминают о поздних стихах Елены Фанайловой. Иногда социальное зло приобретает в этих текстах почти вселенский масштаб: Человеческие органы / И Внутренние органы, / Государственные органы / и железная хватка. Удерживая метафизическую перспективу, автор сохраняет способность сатирически относиться к неприглядной реальности. Несмотря на горечь, последние стихи и песни Гайсиной сравнительно оптимистичны: у лирической героини остаются силы не только для борьбы, но и для нежности.


* * *


Я усложняла, усложняла,
И жизни не было сложней.
Потом ее я подравняла
И посадила я на ней
Такое семечко с мизинчик,
Сказали, выйдет из него
Веселый желтый апельсинчик,
Но вот не вышло ничего.
Но все равно я поливала
И применяла колдовство,
Тогда несчастье миновало,
И появилось существо
Такое сказочно простое,
Как будто шарик надувной,
Влюбленное и холостое,
Сказало: «Будь всегда со мной».
«Ну я не знаю, — я сказала, —
Подумать нужно мне сперва,
Зачем тогда я усложняла,
Раз ты простой, как дважды два?»
«Я урожай небесной грядки,
Пришел спасти тебя от зла,
Чтоб родились у нас цыплятки,
Тебя раздену добела,
Твой глупый мрачный огородик
Уже засеян коноплей,
Сейчас надую я животик
И воспарим мы над землей!»

Суд #66


Ночь родная, пушистая, теплая смерть,
Грустноглазая, нежная скука коровья,
И в корягах сосудов запуталась кровья,
Племенная заблудла речушка моя.
Спит верховный судья — Бог судья вам, судья, —
Ему снится, как, мантии выбросив крылья,
Он возносится над человеческой пылью,
Но в ковыль вдруг подстрелен летит из ружья.
Я тебя подожду голышом в камышах,
И в галошах осенних, и в зимних гамашах,
В вешних водах, в дворочках ромашковых наших,
И опять будет осень, зима и весна,
Будет лето и осень,
И осенью той
Зашумит, спотыкаясь взахлеб о пороги,
Моя древняя речка, и я на пироге
К от стыда и прибоя пунцовой стене
Подплыву в белом платье с фатой понарошку,
Закричу: «Это я! Выходи, это я!»
И красиво подбита взлечу из ружья,
И как голубь усядусь к тебе на окошко.

Иллюстрации: Илья Карев