«Свет и музыка»: история первого аудиовизуального фестиваля в СССР, прошедшего в Казани

Доступность медиаискусства в Казани продолжает расти: помимо ежегодного фестиваля NUR, «Сияния Кремля» и других больших городских проектов (вроде еще допандемийного «Tat Cult Lab / медиаарт»), увидеть в Казани аудиовизуальное шоу или потанцевать на вечеринке рядом с визуальной инсталляцией можно теперь почти на каждом первом событии. А 15 июля на заводе «Казаньоргсинтез» пройдет фестиваль «Свет и музыка» — возрожденный впервые с советских времен, когда его проводило студенческое конструкторское бюро «Прометей» под руководством Булата Галеева.

Мы решили вспомнить историю первого советского фестиваля электронного искусства, проходившего в Казани с 1960-х годов до конца перестройки. Журналистка «Инде» Эндже Галимова поговорила с руководителем проектов Фонда поддержки аудиовизуального и технологического искусства «Прометей» имени Булата Галеева Анастасией Максимовой и рассказывает об истории фестивалей, связи светомузыки с космосом и экспериментах советских студентов.

От небольших концертов к первому фестивалю

Студенческое бюро увлеклось аудиовизуальным искусством в начале 1960-х — примерно в одно время с основателем видеоарта Нам Джун Пайком и пионером медиаискусства Вольфом Фостелем, использовавшим в своих работах телевизоры. Для казанских инженеров-художников первым шагом стало исполнение музыкальной поэмы Александра Скрябина «Прометей» в 1962 году с использованием световых элементов — оно же дало название коллективу.

В это время зародилась и идея представления светомузыки на большом фестивале. Приступив к реализации, в том же 1962-м студенты начали проводить аудиовизуальные концерты, на которых демонстрировались новые приборы. Показы проходили в актовом зале Казанского авиационного института, где базировалось СКБ (НИИ «Прометей» станет только в середине 1990-х). Но у вуза были свои мероприятия, и пользоваться помещением получалось не всегда: приходилось искать новые площадки — просторные и организованные специальным образом. Проекция на полупросветные экраны шла с обратной стороны, поэтому за ними размещалось огромное количество аппаратуры, для чего было нужно дополнительное место.

Так, прометеевцы придумали новые способы проведения светомузыкальных проектов. Одним из них стал мобильный инструмент «Кристалл», предназначенный для передвижных выступлений и не требующий специальной конструкции зала. На нем исполнялись произведения Александра Скрябина «Темное пламя», Пьера Булеза «Структуры», Александра Немтина «Слезы» и Клода Дебюсси «Фейерверк».

После серии концертов и перформансов «Прометей» пришел к переосмыслению собственного опыта и его переупаковке в форму конференций и фестивалей. Идея заключалась в том, чтобы собирать в Казани тех, кто интересуется синтезом света и звука и хочет внедрить новое направление в кинематограф, архитектуру, релаксацию, инженерную психологию и другие сферы. События делились на две части: днем проходили конференции с обсуждениями, а вечером студенты и специалисты показывали свои наработки — фильмы, слайдовые композиции, концерты и инструменты.

Первая такая программа с относительно небольшим количеством участников прошла в 1967 году, но тот опыт не получится восстановить сегодня — по нему не было опубликовано сборников. Следующие фестивали, прошедшие в 1969, 1975, 1979, 1980 и 1987–1989 годах, собирали намного больше людей со всей страны. Самый масштабный фестиваль прошел в 1987-м: тогда десятидневная программа охватила 500 участников и 20 тысяч зрителей. К нему начали готовиться за год и даже подготовили кампанию в советской прессе: в «Вечерней Казани» регулярно выходили статьи о пионерах светомузыкального искусства и тех, кто приедет на фестиваль.

Художники-кинетисты из группы «Движение» — Инфанте Франциско, Лев Нюзберг, Вячеслав Колейчук и Сергей Зорин — регулярно принимали участие в казанских мероприятиях. За поиском единомышленников и новых идей на аудиовизуальные события съезжались также изобретатель и музыкант Лев Термен, эстетик Моисей Каган, светохудожник Юрий Правдюк, изобретатель компьютерной музыки Рудольф Зарипов и другие.

«Прометей» финансировался университетом, но на фестивали, закупку материалов, оборудования для съемки, проекции и эксперименты зарабатывали выполнением госзаказов. Например, в 1967 году на Спасской башне установили прибор «Малиновый звон» — стены Кремля освещались пропорционально громкости звучания колокола, а светофильтры, установленные на 24 прожекторах, окрашивали световые потоки в малиновый цвет. В 1968-м прометеевцы продумали динамическое освещение здания цирка, зависящее от состояния погоды, и установили серию светодинамических витражей в гостинице «Татарстан». Такие проекты позволяли экспериментировать и увеличивать разнообразие техники: конструкторское бюро на тот момент владело большим количеством проекционных камер, телевизоров, видеокамер, слайдовых проекторов.

Междисциплинарность, работа с космонавтами и книги из библиотеки Конгресса США

Научные конференции проходили в вузе с участием студентов, которые составляли большую часть СКБ: за 50 лет через «Прометей» прошли примерно 400 человек. На первом курсе учащиеся выбирали тему, отрабатывали ее с научным руководителем, а за практикой приходили в конструкторское бюро. Они создавали разные детали световых инструментов и пультов управления, паяли схемы, занимались электроникой и механикой. С получившимися работами выступали на научно-практических конференциях и вечерних фестивалях.

Студенты рассказывали про свои проекты, узнавали о других, вдохновлялись и работали более осознанно, уже зная об опыте советских и зарубежных участников. Прометеевцы переписывались с западными экспериментаторами, светомузыкантами и кинематографистами, которые отправляли на конференции и фестивали свои фильмы, записи и слайдовые композиции.

Но обмен придуманным проходил не только среди практиков и исследователей смежных профессий: в Казани собирались архитекторы, которые показывали видеозаписи построенных ими светомузыкальных фонтанов; кто-то исполнял музыкально-поэтические перформансы; педагоги рассказывали о возможностях изучения иностранных языков через синтез цвета и музыки; а психологи проводили, например, тренинги по релаксации и снятию зажимов.

В конце 1960-х «Прометей» плотно работал с космонавтами. Было доказано, что во время длительных полетов именно абстрактные фильмы и светомузыкальные композиции отвлекают от монотонности впечатлений, а конкретные сюжеты, наоборот, рождают тоску по Земле. Такая связь давала прометеевцам возможность знакомиться с зарубежными абстрактными композициями: например, читать о Кандинском (бывшем в СССР под гласным и негласным запретом фактически до первой персональной выставки в 1989 году), брать книги из библиотеки Конгресса США и смотреть экспериментальные фильмы.

Картины О. Соколова

Картины В. Черноволенко

Картины А. Сардан

Визуальные эксперименты и абстрактные фильмы

Концерты позволяли прометеевцам демонстрировать только часть визуальных историй — одновременно больше пяти или шести приборов использовать не получалось. Поэтому они начали искать новые форматы и работать над абстрактными фильмами. В последних студенты показывали, как металлические опилки перемещаются магнитом под музыку, как бурлит вода и в ней растворяются красители.

Картины создавались по оригинальной технологии: съемки велись на черно-белую негативную пленку, которую потом окрашивали методом гидротипной печати. Первую светомузыкальную работу «Прометей» под музыку Александра Скрябина сняли в 1965 году. Следующая, «Вечное движение», была записана под экспериментальную электронную музыку французского композитора Эдгара Вареза «Электронная поэма», что для 1969 года вполне было вызовом.

В 1975 году «Прометей» выпустил первый прокатный фильм «Маленький триптих» на музыку Георгия Свиридова. Его показывали во всех кинотеатрах страны перед основной лентой вместо рекламы, поэтому музыка и визуальный ряд здесь были более понятными и ориентированными на широкую публику. Для «Космической сонаты» 1981 года сначала отсняли все визуальные эффекты, а потом композиторы Станислав Крейчи и Александр Немтин написали музыку на фотоэлектронном оптическом синтезаторе АНС.

Сюжеты фильмов четко связаны с музыкальным содержанием. Уловить все тонкости звука помогало сотрудничество со студентами и сотрудниками консерватории. Они разбирали партии и анализировали, как в них выражается эмоциональный настрой. На каждую звуковую фразу музыканты придумывали свои визуальные воплощения и прописывали световые партии.

На концертах коллаборации продолжались: музыканты сами сидели за пультами, отвечая за свои цвета, руководил ими дирижер. Инженеры конструировали для их удобства приборы, которые напоминали клавиатуры знакомых инструментов. А Ирина Иванченко, студентка консерватории, ставшая позже женой Булата Галеева, выступала партнером в художественных проектах и приглашенным экспертом, участвовала в подготовке к конференциям и фестивалям и трактовала музыкальные произведения.

Работа с прошлым и историческая ценность

Во время переезда из университета после смерти Булата Галеева в 2009 году многие инструменты потерялись и сломались — сохранились лишь некоторые приборы и элементы. Поэтому сейчас коллектив работает над реконструкцией и ставит перед собой основную задачу — уберечь то, что есть.

Руководитель Фонда «Прометей» Анастасия Максимова считает, что сейчас важно сохранить историю и не приниматься за новое, не изучив прошлое. Эта идея будет продемонстрирована на новом фестивале «Свет и музыка» — зрителям покажут реконструированные объекты и три фильма, которые отсылают к концертам прошлых лет. Кроме того, соединение света и музыки на предприятии «Казаньоргсинтез» обращает внимание на связь промышленности и заводского производства с технологическим аудиовизуальным искусством, продолжая идеи Булата Галеева.

Обложка: фото предоставлено организаторами; фото: 1 — из альбома инженера Петра Сытника, участника семинаров 1967-го и 1969 годов и конференций, а также всех последующих казанских и московских семинаров и конференций; 3–7 — предоставлены организаторами; 8–16 — из альбома инженера Петра Сытника; 3–7 — предоставлены организаторами; 17–23 — из альбома инженера Петра Сытника; 24 — предоставлено организаторами; 25 — из семейного архива Булата Галеева; 26 — предоставлено организаторами; 27–28 — из альбома инженера Петра Сытника