«Мужчины относятся к нам снисходительно». Татарстанские звонарки — о механических колокольнях и звоне как антидепрессанте

С 2007 года в елабужском Спасском соборе проводят Всероссийский фестиваль колокольного звона. На очередном мероприятии, которое проходило с 3-го по 5 августа, Татарстан представляли 10 звонарей — любопытно, что мужчин среди них не было. «Инде» поговорил с участницами мероприятия о том, как и где учат звонить в колокол и чем женский звон отличается от мужского. Заодно объясняем, как работают электронные звонари, и разбираемся, отличают ли прихожане на слух роботов от живых людей.

Справка: электронные звонари в России и Татарстане

В последние несколько лет в российских храмах активно устанавливают автоматические звонницы: мелодии воспроизводятся с помощью электромотора, приводящего в движение систему прикрепленных к языкам колоколов тросов, а управлять механизмом можно с компьютера, пульта или смартфона. Первая подобная система появилась в стране в 2007 году в Ильинском храме Дмитровского района Московской области на базе Международного центра колокольного искусства. По словам директора центра Андрея Дьячкова, сейчас по всей России, в Казахстане, Белоруссии и Украине работает около 500 автоматических звонарей.

Основатель компании-производителя такого оборудования, «Куранты из Черноголовки», утверждает, что Татарстан наравне с Москвой и Московской областью — один из главных заказчиков электронных звонарей в России. Стоимость установки оборудования зависит от количества колоколов в храме; цена на наборы до 10 колоколов варьируется от 150 тысяч до 300 тысяч рублей.

Стандартный репертуар электронного звонаря состоит из 77 композиций, две из которых — настроечные, а 25 остальных переработаны на основе 50 стандартных звонов. По словам настоятеля казанского Богоявленского собора Алексея Державина, в Татарстане электронные звонари установлены в пяти храмах: в церкви Рождества Христова в поселке Ямаши в Альметьевском районе, в церкви Рождества Христова в Черемшане, в церкви Тихвинской иконы Божией Матери в Вознесенском, в храме Сошествия Святого Духа в Казани и собственно в Богоявленском соборе. Сейчас в России и СНГ примерно 35 тысяч храмов, а звонарей — около двух тысяч. При этом, по словам Дьячкова, из 100 обучавшихся на звонарей впоследствии звонят около пяти человек.

Ксения Плеханова, 23 года

Старший звонарь прихода Святителя Алексия (поселок Алексеевское)

Вся семья у нас воцерковленная — сколько себя помню, ходила в церковь с мамой и бабушкой. Когда мне было 10 лет, они привели меня в воскресную школу в приходе Святителя Алексия — там на пасхальной неделе любой желающий мог подняться на колокольню храма и позвонить. Я попробовала и после первого раза старалась делать это каждую неделю. При этом я, когда была ребенком, вообще боялась подходить к колоколам — меня глушило. Но со временем привыкла, а любопытство и желание попробовать перебороли все страхи.

В 2008 году старшие звонари нашего прихода, которые обучались у Владимира Петровского (профессиональный российский звонарь, композитор, автор программы обучения для звонарей, член Ассоциации колокольного искусства России. — Прим. «Инде»), открыли в Алексеевском школу колокольного звона. Обучались там четыре человека, включая меня. Петровский, кстати, лично настраивал звонницу у нас в Алексеевском.

Началась учеба с лекций по истории появления колокольного звона, которые длились четыре дня по часу-полтора. Нам рассказывали, что в IV−V веках в Риме жил сенатор святитель Павлин Милостивый, которому приснился сон: ангелы раскачивались на полевых колокольчиках, а те издавали мелодичный звук. Воодушевленный, святитель заказал изготовить ему несколько колоколов тюльпанообразной формы, которые стали использовать в храмах Западной Европы. После истории у нас был курс лекций по элементарной теории музыки: нотному стану, длительностям, составлению композиций из различных ритмических рисунков и небольшой итоговый экзамен. На Пасхальной неделе мы начали практиковаться и параллельно дежурить на колокольне. Дежурство — это когда несколько часов один человек впускает и выпускает людей из храма, а второй стоит на колокольне, объясняет им, какие существуют колокола, и демонстрирует звон. Практика шла пять недель. С тех пор я регулярно продолжала звонить, и в 2011 году стала старшим звонарем — я тогда еще училась в школе. Как такового разграничения на «старших» и «младших» звонарей не существует, просто обычно старшим называют того, кто научился хорошо звонить и может учить этому других.

Через два года работы звонарем я впервые выступила на фестивале «Алексеевские перезвоны». Кто-то рассказывал, что сейчас в Татарстане проходит 10 таких фестивалей, но я лично была только на Алексеевском и Елабужском. Сейчас я сама преподаю колокольный звон. Сначала мы даем каждому ученику позвонить — так человек постепенно находит свой ритм и перестает бояться колокола.

Звонари есть не в каждом храме. Мы работаем не за деньги, а ради дела и Бога, поэтому в остальное время занимаемся самыми обыденными вещами. Каждый из звонарей, если он не монах, занят на какой-то работе — я, например, работаю консультантом-садоводом в поселке Залесном. Звонари приезжают в храмы на одну-две службы в неделю. Единственное материальное вознаграждение, которое мы получаем за свою работу, — небольшие премиальные на фестивалях (выходит обычно что-то около 5000 рублей).

Периодически мы проезжаем по районам, знакомимся с местными звонарями, учимся друг у друга мастерству. В одной из таких поездок я узнала, что в Нижнекамске установлен электронный звонарь. В целом я не имею ничего против, если такие ставят в храмах, где нет доступа на колокольню или он затруднен. Но живой звон ничем и никогда не заменишь — он идет от души и вдохновляет.

Среди моих знакомых половина звонарей — женщины. Галина Филимонова и Галина Павлович из ансамбля «Колокола России» называют нас звонарицами. Я знакома, наверное, с одной восьмой мастеров по колокольному звону в России и зарубежья, и мужчин в этом деле 60−70 процентов. Правда, лично я считаю женский звон более органичным и мелодичным: звонарицы проникаются звуком, каждый удар, тональность и ритм можно прочитать на их лицах. Средний возраст звонариц — 20−25 лет, но много женщин и за 40, и даже за 55. Мужчины относятся к нам снисходительно, при этом помогая на сложных благовестах. Например, если я звоню на 11 колоколах, то на трехтонном 12-м помогает кто-то из мужчин. Часто они подсказывают, как лучше отзвонить определенную композицию.

Есть определенные стандарты звонов. Самые простые — это ритмичность и темп. Праздничный, или, как его называют, «во всея тяжкие», звон проигрывается быстрее, ярче и несет в себе заливистые узоры. Будничный звон — размеренная, повторяющаяся несколько раз мелодия, а перебор (погребальный звон) звонится с паузами, когда звонарь ударяет в каждый колокол от малого к большому и в конце — во все колокола сразу, символизируя прерывание жизненного пути. Все виды звонов расписаны в Типиконе (церковная книга, устанавливающая порядок православного богослужения. — Прим. «Инде») и Уставе колокольного звона, по которому работают звонари.

В основном звонари либо воспроизводят мелодии, которым их научили наставники в школе колокольного звона, либо, опираясь на них, строят свою импровизационную композицию. Есть и звонари, записывающие свои звоны на нотном стане или нотной грамоте. Просто так звонить в колокол с кучей мыслей в голове — грех, это не по уставу. Нужно собраться с мыслями, прочитать молитву и размеренно начать звон. Опытные мастера успевают за звон прочитать определенные псалмы.

Обычно за службу звонарь работает трижды. Длятся звоны не больше трех минут. Если в храме простая звонница без педалей, то в правой руке звонарь держит зазвонные колокола-трели (до четырех штук на связке), в левой — подзвонные, или альты (их количество бывает разным). С педалями посложнее, они либо по правую сторону от пульта, либо по левую, нажимать их можно той ногой, какой звонарю удобнее. Пульт — это место, к которому привязаны подзвонные. Сначала тяжело совмещать все это. Хорошо отработать звон у некоторых получается только на второй-третий месяц практики. Но есть и свои хитрости: можно, например, захватить одновременно две нити — так легче будет сделать быстрый перелив. Нити каждый звонарь завязывает под свою руку, чтобы локоть был согнут под прямым углом. Нужно работать только кистью — так рука меньше напрягается и устает. Но этому учишься сам — нигде об этом не пишут.

Мне звонить не тяжело. Я слышала, что в Англии проводят звонарские соревнования на скорость — вот там действительно сильная физическая нагрузка. А у меня трудности возникают только если погода мешает: ветер сносит с пьедестала или от сильного мороза мерзнут руки.

Екатерина Инькова, 13 лет

Звонарь в приходе Сергия Радонежского (Чистополь)

Я долго ходила с бабушкой в церковь, и однажды после службы наш батюшка предложил мне попробовать научиться играть на колоколах. Мы с Андреем (сейчас он второй звонарь прихода) согласились, и батюшка стал нас обучать. Конечно, это не была настоящая программа обучения, как в других храмах, — с батюшкой мы много практиковались, а информацию искали сами. В общем, осваивали все постепенно, а несколько месяцев назад стали ездить на фестивали звонарей, где все учатся друг у друга и обмениваются опытом.

Всем кажется, что звонить очень тяжело, потому что внешне колокола выглядят очень большими. Но на самом деле колокол мы не трогаем — нам нужно только ударить языком о его стену, а для этого нужно всего-то дернуть за трос. Я думаю, с этим может справиться кто угодно. Правда, мои одноклассники не сразу поверили, когда узнали, что я звонарь. Подруга хотела увидеть, как я играю, но под рукой колоколов не было — пришлось показывать видео.

В нашем приходе только-только установили звонницу, и сейчас мы учимся ею пользоваться по видеоурокам на YouTube (нам очень нравится канал Виктора Котельникова). Но главным примером для нас всегда был батюшка, который давно звонит и объездил чуть ли не все фестивали России. Он как будто внушил нам любовь к колоколам — помню, я очень ждала, когда смогу к ним прикоснуться. В народе говорят, что они исцеляют. Андрей рассказывал, что когда у него болела рука, стоило только позвонить, и все проходило.

Когда нас спрашивают об электронных звонарях, мы ссылаемся на устав, где прописано, что звонить должен человек. Даже если представить, что такая технология придет из больших городов в села, то всегда найдутся те, кто захочет позвонить сам. Машины делают все идеально, а человек — нет, и именно в этом вся прелесть человеческого звона.

Сейчас я перехожу в седьмой класс средней образовательной школы, в свободное время занимаюсь музыкой — пением и игрой на фортепиано. В будущем очень хотела бы стать ветеринаром, потому что считаю своим долгом помогать живым существам. Этому меня учила не только вера, но и родители. Сначала я хотела стать обычным врачом, но подумала, что их и так достаточно.

Анастасия Лебедева, 19 лет

Звонарь Спасского собора (Елабуга)

Меня крестили в два года, и я все детство провела при храме: то на клиросе пела, то подсвечники прибирала. Все это время меня почему-то тянуло к колоколам, но звонить я не могла — была ребенком, не разрешали. Когда мы жили в деревне, устанавливать колокола в местный храм приехал Владимир Петровский. Заодно он устроил небольшие курсы звонарей на две недели, и я пошла. Полтора часа в день у нас была теория, два часа — практика, когда мы учились звонить на колокольной установке. Это небольшая переносная конструкция, обычно состоящая из металлического или деревянного каркаса, на котором висят в среднем девять колоколов. В итоге всего за две недели я стала настоящим квалифицированным звонарем.

Все те девять лет, что я звоню, колокола всегда действуют на меня как обезболивающее и антидепрессант. В первый раз так боялась прикоснуться к святыне и не верила, что мне позволено это сделать, а теперь успокаиваюсь и расслабляюсь, слыша колокольный звон. У нас есть каноны звона, да и импровизация разрешена. Некоторые ухищряются создавать целые симфонии и играть песни! Я лично знакома со звонарем-байкером, который играет на колоколах рок.

Не во всех храмах службы ежедневные, поэтому упорядоченного графика у звонаря нет. В нашем храме в Елабуге звонари должны быть по средам, выходным и праздникам. После школы я поступила в Ижевскую медицинскую академию и, пытаясь найти себе замену, устроила настоящий обучающий курс по колокольному звону. На него пришли около 40 человек, среди которых были все — мусульмане, православные, протестанты, некрещеные и атеисты.

В стародавние времена профессия звонаря считалась исключительно мужской (а вот возраст не предопределялся никогда). Сейчас звонят все, кто этого действительно хочет. Мой наставник Владимир Петровский сказал, что самому младшему из его учеников было шесть лет, а самому старшему — 80. Моим же ученикам было от шести до 50. Я обращала внимание на распределение полов на фестивалях звона — по моим наблюдениям, мужчин все-таки больше. Они умеют общаться с колоколами благородно и чинно, а женщины немного нежнее. Но мы все дружны и доброжелательны друг к другу, какого бы пола мы ни были. Конечно, в некоторых храмах до сих пор женщину-звонаря встречают с удивлением, но в целом сейчас это так же нормально, как женщина-таксист.

Цель каждого звонаря — достучаться до небес, которые есть в сердце каждого человека. Вот мы и стучим. И дело не в четко отточенных движениях — здесь важны настрой и полет души, это ведь не утренняя зарядка. Все нутро звонаря направлено на составляющие звона — ритм и характер. Если они в порядке, то и движения рук будут верными. В такой момент кто-то говорит, что звонарь похож на танцора, а кому-то кажется, что это полет. Во время звона чувствуется необычайная легкость, все переживания, физическая и душевная боль куда-то испаряются.

Постепенно в храмах стали появляться системы электронных звонарей. Большинство людей, скорее всего, не заметят разницы между живым человеком и роботом, но в Ижевске, где я учусь и где установлена электроника, бабушки после службы иногда говорят: «как-то странно звонят». Лично мне не нравится эта новая технология. Сначала у нас будут электронные звонари, а потом появятся электронные священники. Это все равно что заменить учителей роботами — какие у нас тогда дети будут? Совсем недавно столкнулась с электронной системой в Казани на Баумана. Колокольня непосредственно связана с храмом, это голос Божий, а у нас его доносит электроника. Богу — богово, кесарю — кесарево, а мы, получается, и Бога и кесаря смешали.

Фото: Антон Малышев