«Елки» на татарском, реклама Иннополиса и хоррор про детскую площадку. Что показали в нацпрограмме Казанского кинофестиваля

30 апреля стали известны результаты XV Казанского Международного фестиваля мусульманского кино. Гран-при завоевал фильм киргизского режиссера Айбека Тайырбекова «Песнь древа» (об остальных победителях можно прочитать здесь). В программе «Национальный конкурс» соревновались фильмы, снятые в Татарстане или татарстанскими режиссерами. Кинообозреватель «Инде» Алмаз Загрутдинов посмотрел 14 из 15* представленных в программе работ и, как и в прошлом году, рассказывает, что с ними не так.

*Автору не удалось посмотреть документальный фильм Светланы Серовой «Ля примавера». Кроме того, в тексте не упоминается «Водяная» Алексея Барыкина, которую тоже показывали в национальной программе фестиваля, — о ней можно прочесть в нашей рецензии.

Неудачи программы

Национальная программа появилась на КМФМК два года назад. К тому моменту стало ясно, что в Татарстане за год снимается достаточно фильмов, чтобы собрать их в единую секцию. При этом было очевидно, что татарстанские картины не могут конкурировать с фильмами из других стран в основной программе. Национальная программа стала мерой поддержки бурно развивающегося местного кинопроцесса. В отсутствие регионального проката для многих фильмов фестиваль оказался чуть ли не единственной площадкой для показа, а для режиссеров — первым соревновательным опытом. Еще одна цель программы — показать местный кинематограф во всем его разнообразии, поэтому в программе можно увидеть и игровое, и документальное, и анимационное кино, короткий и длинный метр.

На прошлом фестивале в программе участвовали 15 фильмов, что было явным авансом местному кинематографу — пока нельзя сказать, что в Татарстане снимают так много хороших фильмов. Программа была раздута за счет откровенно плохих фильмов — сомнительных телевизионных документалок с дидактическим закадровым текстом, фильмов, снятых по заказу Духовного управления мусульман РТ (в которых сценаристы даже не пытаются заменить слово «духовность» на более человечный синоним), и душераздирающих мелодрам о нравственном упадке современного общества. Очередной фестиваль прошел всего через полгода после предыдущего. Казалось, что за столь короткий срок в Татарстане не могло появиться много новых картин. Но и в этом году национальная программа состояла из 15 фильмов — и снова повторила все ошибки прошлого.

Кадр из фильма «Духовные родники Татарстана»

Как и в прошлом году, главные проблемы программы обнаруживаются в ее документальной части. Приз за лучший национальный документальный фильм получила картина казанского режиссера Юрия Гвоздя с красноречиво душным названием «Духовные родники Татарстана». В прошлом году Гвоздь участвовал в той же программе с фильмом «Личное дело Фикрята Табеева», в котором речь шла о жизни первого секретаря Татарского обкома КПСС. Это была чистой воды телевизионная документалка, в которой комплиментарные закадровые комментарии перемежались не менее яркими дифирамбами от друзей и коллег Табеева.

«Духовные родники Татарстана» — кино того же толка: сухая телевизионная съемка праздников народов Татарстана (Сабантуй, Семык, Каравон) с громоздким закадровым текстом, изобилующим канцеляризмами и метафорами уровня школьных сочинений. Например, в одной из сцен фильма президент Татарстана Рустам Минниханов пьет воду из источника, а закадровый текст комментирует происходящее так: «Отрадно, что руководство республики не забывает о священных родниках, бьющих из глубин столетий». Странно смотреть такое кино на международном кинофестивале, зная, что в мире существуют фильмы учеников Марины Разбежкиной, режиссеров Павла Расторгуева и Сергея Лозницы. Но по итогам фестиваля получается, что фильм Юрия Гвоздя — лучшая татарстанская документалка 2019 года (эпизод из фильма доступен на YouTube).

Примерно те же претензии к документальным короткометражкам «Единение» и «Tatar.in XXI». «Единение» — фильм про татарстанского художника Владимира Попова, который, освоив западную живопись, увлекся искусством шамаилей. Судьба художника идеально подходит концепции фестиваля — «Через диалог культур к культуре диалога», но фильм получился непритязательной ученической работой — это 20-минутное интервью, снятое с одного ракурса, в котором пожилой мужчина рассказывает о своей насыщенной жизни. В финале — постановочная сцена, в которой художник оценивает работы своей ученицы.

«Tatar.in XXI» — документальное кино на злободневную тему судьбы татарской идентичности в эпоху глобализации. Главная героиня фильма — казанская татарка, не говорящая на родном языке, — задается вопросом «Что значит быть татаркой?». Этот же вопрос создатели фильма задают политологу Руслану Айсину, имаму-хазрату Апанаевской мечети Ниязу Сабирову, председателю Всемирного форума татарской молодежи Табрису Яруллину. В итоге фильм оказывается серией интервью разной степени увлекательности, разбавленных историей (рассказанной при помощи закадрового текста) главной героини, которая порывается то выучить татарский на курсах, то уехать в деревню.

Кадр из фильма «Tatar.in XXI»

Неудачные фильмы были и в игровой части национальной программы. В первую очередь стоит упомянуть картину «Кызарган алмалар». Это детское кино о трех подругах: они готовят проект к школьному празднику, но в самый ответственный момент третья девочка не приходит. Подруги, разумеется, обвиняют ее во всех грехах и припоминают подобные случаи из прошлого. Но по ходу сюжета выясняется, что она сломала ногу, пытаясь достать с дерева кошку. Сидя дома, девочка помогает собирать средства на благотворительность по интернету. Узнав об этом, две другие подруги понимают, что были несправедливы к ней, ведь на самом деле она добрый и хороший человек. Это неубедительная и слабая (как по форме, так и по содержанию) картина о выдуманных детях в выдуманных обстоятельствах, которая больше похожа на школьный любительский фильм, нежели на взрослую работу. Продюсер картины назвала «Кызарган алмалар» татарским «Ералашем». Это похоже на правду, только золотое время «Ералаша» осталось далеко позади — выбор такого референса для детского фильма в 2019 году кажется странным.

«Последний шанс» — игровая картина Ахмаджона Оева, выигравшая Гран-при Студенческого фестиваля культуры мусульманских народов и любительского кино (его проводит Российский исламский институт). Это старательно сделанный ученический этюд про то, что настоящую дружбу нельзя менять на деньги, карьеру и успех. В сюжете — дружба, несчастный случай, попытка суицида, переоценка собственных взглядов и душещипательный фортепианный саундтрек. «Последний шанс» выгодно отличается от других фильмов из этого списка продуманным сценарием с равномерно разбросанными поворотными точками, но картину губят четко артикулированная мораль и удушливая притчевая природа сюжета. На выходе получилась экранизация сборника пословиц о ценности дружбы.

Надежды программы

Кадр из фильма «Жиде малай»

Если вышеперечисленные фильмы можно без труда убрать из национальной программы, то фильмы из этого блока, несмотря на ряд проблем, демонстрируют разные сценарии развития татарстанского кино, а потому требуют пристального внимания.

К примеру, «Жиде малай» («Семь парней») — комедийная история о компании друзей, которые помогают главному герою Салавату склонить отца его любимой на свою сторону. Отец — Союз Ханипович — против их отношений, так как считает, что дочь не должна отвлекаться от учебы. В одной из главных сцен фильма Салават поднимается на минарет деревенской мечети и признается девушке в любви через громкоговоритель. Возможно, это самый яркий образ во всей национальной программе, в фильмах которой мечеть так или иначе присутствует в качестве элемента пейзажа (или «духовного ландшафта» республики), но никогда не используется непосредственно в сюжете.

«Жиде малай» любопытен и тем, что представляет собой попытку татарстанских режиссеров снять что-то вроде «Елок» — легкой комедии на широкую аудиторию со звездами в главных ролях. В качестве звезды здесь певец Фирдюс Тямаев. Его участие в картине куда глубже статуса приглашенной знаменитости: «Жиде малай» — это кинотрибьют его одноименной песне, сам певец — один из продюсеров картины, а эпизоды из фильма используются на его концертах. В этом подходе нет ничего плохого — расширенный клип может быть фильмом, но с другой стороны, «Жиде малай» — далеко не Lemonade Бейонсе. В финале картины промо одного из самых популярных певцов татарской эстрады выходит на первый план, уничтожая все художественные достижения режиссеров.

Кадр из фильма «Он, она и робот»

Похожая история и с картиной Айдара Габдрахманова «Он, она и робот». Фильм снят при поддержке мэрии Иннополиса, поэтому под мелодрамой скрывается агрессивный продакт-плейсмент самого молодого города России. На экране Иннополис предстает городом мечты с чистыми дорогами, детским смехом, добрыми людьми, навороченными компьютерами и роботами. В каком-то смысле это похоже на советские фильмы 1930-х годов, в которых герои решали свои незначительные жизненные коллизии в декорациях «лучшего города / лучшей страны на Земле».

С другой стороны, «Он, она и робот» — самый совершенный фильм программы с точки зрения постановочного мастерства: здесь качественная операторская работа, непротиворечивый сценарий, органичные актеры (что для татарстанского кино — нонсенс), хорошие монтаж и спецэффекты. Вопрос в том, стоит ли считать фильмом рекламный ролик. Ведь никому не приходит в голову показывать на кинофестивалях рекламу дорогой парфюмерии, даже если ее снимают лучшие режиссеры с ведущими голливудскими актерами (к примеру, ролик База Лурмана с Николь Кидман для Chanel или Вонга Кар-Вая с Евой Грин для Dior). Кажется, у составителей программы нет ответа на этот вопрос. «Он, она и робот» можно полностью посмотреть на YouTube.

Но самым противоречивым фильмом национальной программы стал «Сложный узор» Ильшата Рахимбая — документальная картина о татарской певице Гульзаде Сафиуллиной. По словам режиссера, фильм снят для турецкого кинофестиваля, посвященного образу тюркской матери. Рахимбай в бодрой клиповой манере старательно миксует кадры с героиней в ее домашней обстановке, записи ее концертов разных лет, живое выступление на Сабантуе и постановочные сцены, снятые специально для картины (поэтому после фильма Рахимбай сказал, что не чувствует себя чистым документалистом). В объектив попали и домашние разговоры о судьбе татарской нации, языка и будущем народа.

Режиссеру удается схватить в этих разговорах сложные настроения современных этнических татар после всех ударов прошлого года — в первую очередь, отмены обязательного изучения татарского языка в школах. С другой стороны, из уст народной артистки республики Сафиуллиной, которая исполняет в фильме песни ура-патриотического свойства, эти слова звучат как гимн консерватизму и ретроградству. Рахимбай подбирает к ее словам бесхитростные метафоры за гранью вкуса: в одной из сцен Сафиуллина опускает в реку свой венок, ниже по течению молодая девушка подбирает его и надевает себе на голову (это, разумеется, метафора важности связи поколений). Еще в фильме множество случайных кадров с минаретами, тюркскими воинами, лошадьми, развалинами Болгар и прочей татарской клюквой (примерное представление о ней можно получить, посмотрев клип Рахимбая на песню «Эй, татарлар» — кадры из него используются в фильме). В финале Рахимбай сажает героиню на параплан и заставляет лететь в оранжевый закат, а за кадром звучит молитва певицы.

Кадр из фильма «Сложный узор»

Самым сильным образом фильма оказывается тот, который режиссер, кажется, поймал случайно. В сцене выступления певицы на Сабантуе в объектив попадает столб на майдане, на вершине которого развевается российский триколор. Так символ российской власти оказывается на одном из главных визуальных образов татарской народной культуры. В отличие от всего остального в фильме, из этого кадра не следует однозначного вывода — его можно трактовать не только как символ подчинения и скорой гибели татар, но и как образ глубоко укорененного сотрудничества народов (или того самого «диалога культур» из слогана фестиваля). Картину Рахимбая признали лучшим национальным фильмом.

Лучшие фильмы программы

В списке лучших произведений национальной программы ожидаемо оказался полнометражный мультфильм студии «Татармультфильм» «Семь жемчужин» (режиссер Сергей Киатров). Это продолжение «Стрелы наследия», в которой герои — Роман и Зулейха — рассказывают об истории и фольклоре Татарстана. Предыдущую серию показали на фестивале в сентябре 2018 года, и то, что режиссеру удалось подготовить за такой короткий срок полнометражное продолжение, — похвально. В мультфильме есть интересный сюжет, нескучная анимация и запоминающиеся герои. «Семь жемчужин», без шуток, может стать франшизой вроде серии мультфильмов о богатырях от студии «Мельница».

Еще нужно отметить Амира Сальянова с фильмом «Потерянный путь». Как и некоторые другие картины программы, это назидательная история о нравственном выборе (название фильма в этом смысле очень говорящее). Но в отличие от остальных работ, здесь правильный и логичный сценарий, хорошие актеры (в главных ролях артисты Казанского ТЮЗа и театра Камала) и холодная атмосфера сериала «Фарго». Лаконичность вкупе с четким высказыванием выводят фильм из разряда очередного студенческого дебюта и заставляют с интересом следить за будущим молодого режиссера. «Потерянный путь» получил приз за лучший короткометражный игровой национальный фильм.

Кадр из фильма «Потерянный путь»

Главным открытием программы для меня стала картина «Остазбикэ» Раиля Каримова-Сайги. Это экранизация рассказа татарского писателя Гаяза Исхаки. В основе сюжета — переживания жены муллы Сагиды, которая из-за своего бесплодия предлагает супругу взять вторую жену. В фильме сюжет немного изменен: действие перенесено в туманное настоящее (но из предметов нынешней эпохи тут разве что телефон и фотоаппарат), главная героиня предлагает мужу оставить ее и сойтись с ее лучшей подругой. В руках плохого режиссера из этого сюжета можно было бы сделать мыльную оперу, но Каримов-Сайги превратил историю о женской страсти, любви, готовности к жертвам и парадоксах материнского инстинкта в холодную скандинавскую драму в декорациях татарской деревни.

Главные роли исполняют актеры Альметьевского театра драмы — Динар Хуснутдинов, Энже Сайфутдинова, Мадина Гайнуллина (она, к слову, в 2018 году номинировалась на «Золотую маску» за главную роль в спектакле «Медея»). Раиль Каримов-Сайги понимает актерскую силу своего каста, поэтому 20-минутный фильм превращается в череду длинных разговорных сцен в тесных пространствах и убедительных крупных планов. Это можно принять за некоторую театральность, но здесь смотрится уместно.

Стоит сказать, что обычно поступок Сагиды в татарском литературоведении трактуют как жертву женщины личным счастьем во имя будущего нации. Можно только порадоваться, что режиссер не обратился к такому пошлому обобщению, а снял кино, переворачивающее все каноны татарстанского кинематографа. К примеру, здесь в уютной деревенской избе одна женщина предлагает другой забрать ее мужа (его мнения при этом никто не спрашивает), а мечеть из места спасения вдруг превращается в метафору личной тюрьмы (муж героини — мулла — против медицинского обследования себя и жены, так как считает, что «на все воля божья»).

Особое упоминание

Кадр из фильма «Паук А4. Пропащие»

Самый странный фильм конкурса — «Паук А4. Пропащие» Кронида Сазонова. Номинально это фильм для детей об опасности виртуального мира, но на деле — абсурдистская гротескная комедия самого разнузданного свойства. К ветеринару приходит перепуганная женщина и рассказывает историю о пауке в казанском парке Горького (роль насекомого исполняет игровая площадка «Паук»), который пожирает людей. Проблему уже пытались решить: священник поливал паука святой водой (минералкой «Святой источник»), местные власти приняли поправки к закону о запрете на поедание людей в парках, но люди продолжают пропадать. Ветеринар решает, что пауку (деревянной детской площадке!) нужно сделать прививку. В некоторых сценах абсурдность происходящего напоминает по духу работы чешского режиссера Яна Шванкмайера.

При этом «Паук А4. Пропащие» — вопиюще любительское кино с плохим звуком, непрофессиональным изображением, странными актерами и ужасной музыкой на фоне. Тем не менее странным образом в этом обнаруживается бескомпромиссная честность режиссера перед самим собой и своим местом в кино (этого явно не хватает другим участникам национальной программы). Фильм Сазонова в финале портит педагогический пафос о вреде интернета. В конце картины выжившие герои словно устраивают митинг в поддержку Telegram — радостно швыряют друг в друга бумажные самолетики; за этот здоровый идиотизм фильму можно простить концовку. «Паук А4. Пропащие» признали лучшим национальным детским фильмом.

Кадр из фильма «Вафира»

Подобной же бесхитростностью отличается документальный фильм Розалии Закиевой «Вафира», посвященный жизни татарской оперной певицы Вафиры Гизатуллиной (трейлер здесь). Это фильм-рассказ — Закиева сидит на стуле и повествует о жизни кумира. Иногда в кадре появляются отрывки из выступлений Вафиры Гизатуллиной. На стороне Закиевой-рассказчицы — простодушие, искренность и практически спонтанная речь. Фильм не ставит себе высоких целей и до самого конца остается признанием в любви своему идолу. В этой связи рассказчика и объекта рассказа — главный нерв фильма, а в попытке понять природу почти религиозного исступления перед кумиром — главный вопрос. Закиева не сдерживает себя — ее голос часто начинает дрожать, из глаз текут слезы. В результате фильм оказывается не портретом Вафиры Гизатуллиной, как того хочет режиссер, а портретом ее самой — преданной и страстной поклонницы.

Фото: youtube.com; vk.com; embed.artdoc.media