«Будущее представляю весьма туманно». Чем живут и о чем мечтают казанские студенты, которые хотят работать по специальности

Сегодня российские студенты отмечают Татьянин день — православный праздник, приобретший светское значение при императрице Елизавете Петровне. Позади — зимняя сессия, впереди — капустники, дискотеки с халявными коктейлями по студенческим билетам и поиск работы по специальности (или нет). В честь праздника «Инде» поговорил со студентами казанских колледжей и вузов, которые осознанно выбрали прикладную специальность, о том, что может помочь или помешать им на выбранном профессиональном пути.

Дина Махмутова, 21 год

Студентка 4-го курса Казанской государственной академии ветеринарной медицины

Как ни банально, профессия ветеринарного врача — моя детская мечта. После одиннадцатого класса я принесла документы только в один вуз, очень переживала, что меня не возьмут, но в итоге поступила без проблем — были хорошие баллы по ЕГЭ. Хотя у нас, как правило, все и так проходят на бюджет: во-первых, вуз поддерживает Министерство сельского хозяйства, поэтому здесь всегда много целевых мест, во-вторых, конкурс не очень большой. Возможно, потому, что не все хотят напрягаться ради высшего образования: гораздо проще несколько лет просто слушать лекции, чем учиться обращаться с живыми существами.

До четвертого курса все студенты получают базу: изучают фундаментальные науки вроде биологии, химии и анатомии, чтобы понять, как и почему работает тело. Кстати, в этом плане нам сложнее, чем коллегам из меда: им надо хорошо знать всего один организм, а мы параллельно изучаем десятки абсолютно разных. С четвертого курса идет специализация: сельскохозяйственники — обычно целевики из деревень и сел, то есть процентов 60 студентов, — идут на патологию крупных животных, а те, кто хочет работать в ветклиниках, — на патологию мелких. Есть еще отдельное направление «Ихтиология», но, мне кажется, чтобы туда пойти, нужно быть человеком с очень особенным складом характера. Обычно таких на потоке всего пара процентов, хотя это перспективная специальность. Сейчас модно заводить, например, домашних карпов, которые стоят бешеных денег и требуют особого ухода. Вообще океанариумы и террариумы — прибыльный бизнес, а специалистов мало, поэтому они, скорее всего, будут хорошо зарабатывать.

Как ни крути, сельское хозяйство кормит нас всех, поэтому наши преподаватели с первых курсов делают упор на изучение коров и лошадей, а не кошек и собак. Я городская, поэтому до ветакадемии корову видела только в кино, рекламе шоколада «Милка» и на картинках. Помню, когда на первом курсе ее привели к нам на пару, я была в шоке от того, что животное может быть таким огромным. Было совершенно непонятно, как себя вести — если она разозлится, она же сразу меня убьет! Но нам выдали целый трактат по технике безопасности — как стоять, как трогать. Во-первых, нельзя паниковать, визжать, бегать вокруг, шлепать, щипать. И сзади лучше вообще не подходить — если лошадь может лягнуть только назад, то корова задней конечностью бьет еще и вбок. Сначала нужно дать животному понюхать руку, потом провести рукой по холке — без резких движений, спокойными похлопываниями. В общем, для меня это был огромный новый мир.

На четвертом курсе я выбрала патологию мелких животных — крупными восхищаюсь и люблю, но душа все же лежит не к ним. Моя дополнительная специализация — герпетология, то есть наука о земноводных и рептилиях. Гекконы, игуаны, змеи, вараны — все эти твари-гады, которых большинство людей либо боятся, либо брезгуют, мне очень нравятся. Герпетология в России — молодое направление, все книги и лекции по теме в основном переведены с английского; у нас в стране всего несколько человек серьезно этим занимаются. Возможно, трудности и азарт при добыче знаний — одна из причин, по которой мне так нравится эта область.

Вообще моя мечта — окончить ветакадемию и стать профи по экзотическим животным. Я со второго курса подрабатываю в ветклинике — чем раньше начнешь практиковаться, тем лучше. Игуан и змей в Казани немного, но они есть, и специалист в городе нужен. Сейчас владельцы вынуждены возить животных на серьезное лечение в Москву или Петербург. Из-за особенностей физиологии инъекционный наркоз рептилиям не подходит — им можно делать только газовый, ингаляционный. Как, кстати, и грызунам. В Казани такого оборудования просто нет. Лично знаю женщину, которая поехала в Петербург делать операцию своей молочной змее — у той был абсцесс почки. К сожалению, заболевание оказалось запущенным и спасти животное не удалось. Может быть, если бы в Казани был хороший врач, этого бы не случилось.

Думаю, в первую очередь ветеринарный врач должен любить и жалеть животных. Потому что ответственность за действия появляется только тогда, когда понимаешь, что это существо, которому больно, и от твоей компетентности и сосредоточенности зависит его жизнь. Многие поступают в ветеринарку потому, что не смогли попасть в мед, но в итоге втягиваются и не жалеют. Плюс нашего вуза в том, что у нас мало студентов, с каждым занимаются чуть ли не индивидуально, да и работа у выпускников будет всегда. Из-за того что нас немного, мы более сплоченные: противостояния между казанцами и приезжими из районов у нас, например, вообще нет. Мы всегда помогаем друг другу: если я не разбираюсь в козах, могу в любой момент подойти к однокурснику из села и попросить проконсультировать.

Я вегетарианка — не ем мяса в общей сложности шесть лет. Конечно, я не хожу и не кричу, что все вокруг убийцы, но по мере сил пропагандирую свою позицию. Кстати, среди наших студентов с каждым годом вегетарианцев все больше — не знаю, с чем это связано. Есть даже один преподаватель-вегетарианец — он ведет диагностику и рентгенологию. Промышленное фермерство для меня — очень сложный вопрос. С одной стороны, это, безусловно, эксплуатация животных. С другой, я понимаю, что ветврач не может запретить фермы, но может сделать так, чтобы животное прожило максимально комфортную жизнь. Состояние фермы полностью зависит от ветеринара — если он правильно лечит, вовремя профилактирует и следит за условиями содержания, он не допустит скученности, грязи и мучений. Владельцу предприятия невыгодно игнорировать врача, потому что, если товар получится некачественным, никакой прибыли не будет.

Ветеринар должен быть готов ко всему. Ты можешь всю жизнь любить кошек и лечить их, а потом получишь работу на верблюжьей ферме, и если вдруг начнется падеж животных, это будет твоя ответственность — в том числе юридически. Думаю, чтобы изучить верблюда, нужно полгода-год: параллельно читать теорию и практиковаться. Еще один момент: так как ветврачей мало, каждый должен быть немного диагностом, терапевтом, хирургом и еще знать, как делается рентген. Врачи, которые могут позволить себе заниматься, допустим, исключительно рентгенологией, есть только в Москве, Питере и за рубежом.

Борис Курицын, 19 лет

Студент 3-го курса Казанского колледжа технологии и дизайна

Я поступил в колледж после девятого класса. Администрация зеленодольской гимназии, в которой я учился, сформировала два профиля — социально-экономический и физико-математический, ни по одному из них мне учиться не хотелось. Зачем терять время? Я хотел получить творческую специальность, связанную с рисованием, — например, стать архитектором, но после девятого класса этого сделать нельзя. С подачей документов в Фешинское училище я опоздал, и пришлось искать колледж. Вообще-то мои родители хотели, чтобы я стал врачом, и какое-то время я усердно изучал необходимые для поступления в вуз дисциплины. Но я знаю, что послушные дети делают то, что говорят родители, а потом жалеют о своем решении, поэтому в какой-то момент в голове щелкнуло, и я нашел колледж технологии и дизайна.

Мне понравилось, что колледж находится в центре города — на набережной озера Кабан. Общежитие у нас тоже в центре. Мои знакомые из других ссузов мучаются с поездками от общежития до учебы, боятся опоздать, а у меня таких проблем нет. Занятия начинаются в 8:30, в день бывает по три-четыре пары. Нас учат всему: как подобрать материал так, чтобы изделие не развалилось при первой же носке, как отличить барокко от рококо, как сшить рубашку с манжетами, планкой и другими деталями. На первых курсах мы доучивали общеобразовательные предметы, а потом начались специальные — рисование, конструирование, свойства материалов, история моды и так далее.

Я умею шить рубашки, юбки и прихватки. Ткань на пошив изделий нам дают в колледже, но если ты планируешь носить вещь, можно принести свою. Благодаря учебе в колледже у меня изменилось отношение к покупке одежды — раньше я ходил по магазинам и просто искал вещь подешевле и посимпатичнее, теперь выбираю более трепетно: смотрю на швы, аккуратность обработки ткани.

Я учусь на бюджетном отделении, не отличник, но стипендию получаю. Получить хоть сколько-нибудь денег всегда приятно. Обычно трачу все на покупку канцтоваров — карандашей, блокнотов, красок. Как любой студент, я люблю вкусно поесть, красивую одежду и походы в кино. Раз в месяц я могу себе позволить куда-нибудь выбраться, чтобы развлечься. Думаю, все студенты хотят получать намного больше, но я не переживаю: настанет время, и я буду зарабатывать.

На первых курсах я не успевал учиться и работать. Нужно было сдавать рисунки, и на них уходило много времени — хотя бы чтобы дождаться вдохновения. Я не хотел отставать от учебы, но теперь свободного времени стало больше, и я ходил на собеседование на должность официанта. Да, это не по специальности, но куда мне можно устроиться по профилю? Многие знакомые-дизайнеры идут работать консультантами в магазины одежды — по крайней мере, это хоть как-то связано с дизайном. На месте руководства магазинов я бы вообще брал на работу только студентов-модельеров: мы хотя бы можем подсказать, что покупателю действительно идет, а что нет.

Образованием в колледже я доволен на 80 процентов. За три курса я научился хорошо рисовать, делать лекала, конструировать, шить, определять исторические периоды. Теперь я смотрю на костюмы в кино и понимаю, в каком веке происходит действие. Даже если я не пойду работать по специальности, полученные навыки будут моим полезным хобби: допустим, захотел рубашку, а по магазинам шататься особого желания нет, — взял и сам сшил.

Будущее я представляю весьма туманно. В России ведь многие работают не по профилю. Мои папа и тетя, например, риелторы, возможно, я пойду по их стопам. Я живу сегодняшним днем: пока учусь, и мне это интересно. После окончания колледжа планирую продолжить обучение на дизайнера в КХТИ. Или все-таки на архитектора в КГАСУ.

Дамир Батталов, 19 лет

Студент 2-го курса средней специальной музыкальной школы (колледжа) при Казанской консерватории

Я пришел в ССМШ после седьмого класса общеобразовательной школы — мне предложили пройти прослушивание после выступления на музыкальном конкурсе. В музыкалке я учился играть на флейте, хотя с самого начала симпатизировал кларнету — просто, пока организм не подрос, на кларнете играть тяжело.

Наш колледж необычный: учиться в подготовительных группах здесь можно уже с пяти-шести лет. Будущим первоклашкам нужно сдать вступительные школьные экзамены и выбрать музыкальный инструмент. Поступить в колледж несложно, хотя назвать число претендентов на место я затрудняюсь. На вступительных испытаниях для более старших абитуриентов комиссия проверяет теоретические знания в области музыки. Каждый год классы — у нас по одному в каждой параллели — пополняются новыми учениками, и к концу обучения группы из 10−15 человек разрастаются до 20. Преподают нам те же, кто работает в консерватории, — я, например, учусь у артиста нашего оперного театра Игоря Витальевича Синекопова.

В колледже мы изучаем как общеобразовательные, так и музыкальные предметы. Как правило, в семь утра я уже на учебе и занимаюсь музыкой. Во второй половине дня начинаются школьные дисциплины, и в итоге получается, что я ежедневно посвящаю учебе по 12 часов. После девятого класса мы сдаем ГИА, некоторые общеобразовательные предметы (например математика) завершаются, и мы уделяем музыке еще больше времени. И хотя мы до сих пор учим русский, литературу, философию, обществознание, нас не особо загружают.

Успеваемость в нашем колледже — 99 процентов. Те, кто не справляется с нагрузкой, просто уходят по собственному желанию. Как правило, они перестают заниматься музыкой и поступают в общеобразовательные заведения, но это происходит редко. Впрочем, бывают и другие случаи — например, два года назад наш выпускник-отличник сдал все ЕГЭ на 100 баллов и поступил в МГУ на биофак.

В колледже меня все устраивает. Если ты выступаешь на концерте или конкурсе, то проблем с учебой из-за пропуска уроков не возникнет. Но и поблажки на сессии делать не будут.

Что касается стипендии — 1000 рублей обычная и 1200 повышенная. Меня сумма устраивает, ведь я еще фактически учусь в школе. Почти все деньги уходят на покупку расходных материалов — тростей для инструмента. Какую-то часть стипендии трачу на проезд и обеды в школьной столовой. Конечно, я могу себе позволить развлечься или купить что-нибудь, но это бывает редко.

У казанских музыкантов довольно большой выбор мест, куда они могут пойти работать: оперный театр, симфонический оркестр, оркестр «Новая музыка», молодые коллективы. Я учусь, но уже работаю в двух ансамблях — оркестре Молодежного театра на Булаке и оркестре Sforzando на базе одноименного фонда. В перспективе я хотел бы устроиться на работу в оркестр оперного театра, но, если появится возможность, с удовольствием прослушаюсь и в оркестр Александра Витальевича (Сладковского. — Прим. «Инде»).

Сейчас я готовлюсь к поступлению в консерваторию: много играю на инструменте, подтягиваю теорию. После пяти лет учебы там можно будет поступить в магистратуру и аспирантуру. Туда я тоже собираюсь, потому что это даст мне возможность преподавать. Вообще музыканты учатся на протяжении всей жизни. У нас не бывает такого: окончил консерваторию и перестал заниматься. Ты выйдешь из формы, потеряешь навыки и просто выпадешь из струи. Какой я вижу свою карьеру после работы в оперном? Не знаю. У музыкантов нет «лестницы» — сегодня ты подчиненный, потом начальник отдела, а после руководитель, — поэтому думать о карьерном росте глупо.

Артем Гилемянов, 19 лет

Студент 4-го курса Казанского радиомеханического колледжа

В 2013 году я оканчивал девятый класс в Чайковском, Пермский край. У меня была хорошая успеваемость, и мне хотелось поскорее поступить в университет. В то время действовало правило: можно было отучиться один год в колледже и после него сразу поступать в вуз. Я ушел в колледж учиться на электрика, и в тот же год льготу отменили. Примерно тогда моя семья решила переехать в Казань, и я начал искать учебное заведение на новом месте. Ближе всех к моей новой квартире оказался радиомеханический колледж. Это, плюс интерес к электронике, сыграло роль в принятии решения. Мне засчитали первый год обучения в чайковском колледже, хорошую успеваемость и весомое портфолио (в нем было много дипломов за участие в олимпиадах по информатике и математике, участие в научном кружке по геологии и походы на станцию юннатов) и в итоге приняли без экзаменов.

Как только началась учеба, я стал участвовать в конкурсах — благо в Татарстане масса возможностей. На втором курсе я стал победителем республиканского конкурса «50 инновационных идей» — мы с ребятами собрали для него квадрокоптер. После этого была компетенция «Мобильная робототехника» в рамках WorldSkills. Я занял второе место в республике, но дальше не прошел. Поскольку я обучаюсь на специальности «Радиотехнические информационные системы», на третьем курсе меня перевели на конкурсную компетенцию «Электроника», и теперь я от нашего колледжа представляю ее на WorldSkills.

Почти все мое время уходит на учебу и подготовку к конкурсам. В день у нас бывает в среднем по четыре пары. На четвертом курсе в основном предметы по специальности ― радиотехнические цепи и сигналы, антенно-фидерные устройства, метеорология, инженерная графика. Из общеобразовательных к этому времени остаются только экономика и менеджмент. За три-четыре месяца до конкурса начинается подготовка: мы кучу времени проводим в мастерских, программируем микроконтроллеры, создаем печатную плату. Если на конкурсе ты ограничен рамками задания, то творчеством можно заниматься в нашем студенческом конструкторском бюро — я один из его руководителей и главный инженер. Например, мой сокурсник Айнур Мингараев вместе с другом собрал систему оповещения для экстренных случаев, которая может быть еще и развлекательным центром. Другая группа собирала сигнализацию, которую используют для охраны конкурсных кубков в фойе колледжа. А еще мы почти закончили работу над системой энергосбережения «Умный дом». Кстати, недавно наше конструкторское бюро попало в номинацию «Научный студенческий коллектив» в конкурсе «Студент года».

На первом курсе в моей группе учились человек 25, сейчас осталось 15 (девушек всего три). Кто-то отучился один год, чтобы пересдать ЕГЭ, и потом ушел в вуз, кого-то отчислили за неуспеваемость, но таких единицы, другие ушли сами. У колледжа нет своего общежития, поэтому приезжие либо ищут комнату в частной общаге, либо снимают квартиру или комнату в складчину. Стандартная базовая стипендия у нас — 450 рублей, повышенная ― 750. За отличную учебу и участие в конкурсах я получаю по 1200−1300 рублей. Сами конкурсы тоже потенциально могут принести прибыль: призовой фонд республиканского этапа ― 10−25 тысяч рублей, регионального ― 30−35 тысяч, но деньги дают только за первое место.

Если я хорошо закончу учебу и отлично защищу диплом, то смогу поступить в КАИ на радиоэлектронику без результатов ЕГЭ. Но если я выберу другой вуз (например университет Иннополиса) или другую специальность, то ЕГЭ сдавать все равно придется. Для себя решил, что если по каким-то причинам не поступлю в этом году в КАИ, то сдам ЕГЭ в 2018-м и буду поступать в другой вуз. Либо устроюсь работать на завод и уже оттуда пойду на курсы повышения квалификации. У радиоэлектронщиков в Казани неплохой выбор занятости: можно пойти рабочим на «Радиоприбор», «Электроприбор» или завод им. Шимко, а можно получить высшее образование и стать инженером — все практические знания для этого нам дают в колледже.

Ангелина Баймуратова, 20 лет

Студентка 3-го курса Казанского нефтехимического колледжа

Я из Верхнеуслонского района, село Майдан. В колледж поступила после одиннадцатого класса, поэтому в своей группе практически самая старшая. После школы я просто не стала сдавать ЕГЭ — подумала, что мне это не нужно, а вот нефтехимический колледж — хороший вариант. Вообще-то класса до десятого я всегда считала себя заядлым гуманитарием, любила литературу и русский, но потом решила ради интереса попробовать углубиться во все техническое. Поначалу было скучно, но я втянулась, а потом учительница химии вызвала меня в кабинет и сказала: «Ангелина, у тебя так хорошо идет мой предмет. Попробуй поступить в нефтехимический. Ты только не думай, что там совсем неинтересно, на самом деле это не так!». Я изучила сайт колледжа и в итоге решила поступать. Учусь на бюджете — бюджетников у нас вообще больше, чем контрактников.

Моя специальность — химическая технология органических веществ. То есть я изучаю процессы, которые проходят в установках, и сами эти установки, а еще учусь понимать процессы, протекающие в сырье. Чтобы объяснить, что все это значит, нужно сначала понять, что такое нефть. Нефть — это смесь множества компонентов, в которой есть и углеводороды, и неорганические вещества — соли, вода, газы. После добычи сырье сначала дегазируют, потом идет обессоливание и обезвоживание, потом — ректификация. Смысл в том, что все компоненты нефти нужны в производстве, но по отдельности. К счастью, все они имеют разную температуру кипения. В ректификационной колонне на разных уровнях установлено много-много тарелочек, на которых эти компоненты собираются, — чем выше температура кипения, тем выше поднимется вещество. И это я вам только про одну установку рассказала, а мы должны выучиться так, чтобы досконально знать весь процесс переработки. Потому что, когда мы пойдем работать на производство, думать надо будет очень быстро.

Наш колледж сотрудничает с Казаньоргсинтезом, причем у нас не только деловые контакты: студенты состоят в профсоюзе, ездят вместе с сотрудниками предприятия на природу, ходят на заводские культурные мероприятия. Все это нужно, чтобы мы чувствовали себя комфортно, если после выпуска устроимся в их коллектив, и видели в них не только технарей и сухарей. Я думаю, на «Оргсинтезе» работать очень интересно. Там куча разных лабораторий и видов деятельности — хроматография, рефрактометрия... Просто глаза разбегаются. Моя самая амбициозная карьерная мечта — стать начальником лаборатории. У нас пока не было производственной практики, поэтому я смутно представляю, какие именно лаборатории есть на Казаньоргсинтезе, но это вопрос времени. Начлаб — это очень ответственно, и, мне кажется, я с этим справлюсь. Думаю, чтобы дослужиться до этой должности, нужно будет работать лет десять. Но это нормально — быстро вообще ничего не бывает.

До 20 апреля мы должны сдать курсовую. Тема у всех одна и та же — «Теплообменник». Это такой, можно сказать, прибор: по трубам движется вещество, которое нужно остудить, а по межтрубному пространству — вещество, которое его остужает. Звучит легко, но когда мы посмотрели, что нужно сделать к этому проекту, схватились за голову. Самое сложное — расчеты: нужно вычислить толщину и диаметр трубок, определить, сколько их вообще должно быть. А потом сделать огромный чертеж на А1.

При поступлении нам сразу сказали: студентов не отправляют на практику во вредные лаборатории. Мы туда попадем только если решим устраиваться на завод. Думаю, самое вредное, что может с нами случиться, — работа с фенолом. Хотя еще вредно дышать парами ацетона и аммиака, работать с серной кислотой. И буферные растворы тоже вредные. Но мы знали, куда шли. После того как мы во время практики поработали с аммиаком — определяли жесткость воды, — у меня болела голова, даже несмотря на то, что мы все выполняли под вытяжкой, каждый наш шаг контролировал преподаватель и мы регулярно проветривали аудиторию. Думаю, проблема в том, что пока из-за отсутствия опыта мы все делаем очень медленно и успеваем «надышаться». Поэтому я не боюсь идти на работу, где контакт будет постоянным, — постепенно ведь придет сноровка. Да и, в конце концов, в жизни нас окружает столько вредных веществ — все эти выхлопы автомобилей, консерванты… Никогда точно не знаешь, когда и от чего умрешь.

Фото: Анна Главатских