«Если бы книги могли разговаривать, они были бы благодарны». Как живется и работается библиотекарям в новой Национальной библиотеке

Я работаю здесь с 1968 года. Со школьной скамьи любила литературу, даже после восьмого класса пыталась поступить в Елабужское культпросветучилище, но не смогла пройти и вернулась в Казань, закончила еще два класса и устроилась на работу. Тогда мы назывались «Республиканская библиотека имени Ленина». Я пришла сюда буквально через неделю после выпускного вечера, устроилась на временное с большим трудом, через знакомых. И так получилось, что я на этом временном уже 52 с лишним года.

Мне говорили: «Поступай в институт, окончишь — в новом здании будешь работать». Разговоры о новом здании шли примерно с 1965 года. За это время нам показали, наверное, пять проектов нового здания. Я уже 16-й год на пенсии — и вот наконец перешли в новое здание. К тому же в 1960-х в библиотеке работали 48 человек, сейчас — 238. Фонды растут, появляются новые отделы, становится больше людей — так что все равно непонятно, хватит ли места.

Я работала в секторе информации по проблемам культуры и искусства. Собирала сценарные материалы по разным темам — обрядовые праздники, правительственные, религиозные, школьные, на татарском, на русском языках; работала и с библиотекарями, и с культпросветработниками. Я для них как хлеб насущный была: раньше компьютеров не было, сценарии сложно найти, и у меня за столько лет собралась своя клиентура. Приезжали к нам на курсы повышения квалификации, особенно по Сабантую, — не только из России, но и из зарубежных стран. Мы проводили семинары для татарских диаспор из разных стран. Они всегда довольны оставались, говорили: «Мы будем в молитвах тебя упоминать». Татары, которые живут в других странах, относятся к своему языку с огромным трепетом, и то, что я им давала, было для них огромным богатством, этнографической ценностью. Не все можно купить.

Я считаю, что надо пропагандировать национальную культуру — в том числе среди молодежи. Для меня очень важно, что наша библиотека не просто республиканская — она Национальная, и одна из ее главных задач — быть центром национальной культуры. Другой татарской библиотеки в мире нет.

Конкуренция библиотек с интернетом вроде бы существует, но в то же время мой багаж, собранный за много лет, и информация в интернете — небо и земля. В интернете все находят по первой ссылке один и тот же сценарий, а у меня их вон сколько! Так что интернет на своем месте, библиотека на своем месте — на почетном, я считаю.

Я с придыханием говорю о своей работе, потому что и люблю ее, и уважаю. У нас всегда было очень интересно: мы ездили по районам выполнять продовольственную программу — собирали ветки на корм для скота, устраивали капустники, конкурсы, всякую художественную самодеятельность. Наш бывший директор Наиль Акрамович [Камбеев] говорил, что я — человек-праздник. Я и правда танцевать очень люблю — так вам цыганочку сбацаю!

Раньше люди все-таки добрее, уважительнее относились к труду библиотекаря. Ну, всякие были, конечно. Были партийные работники, которые бросали свои корочки и говорили: «Обслужите!» Обслуживали, конечно, слов нет. Просто таких было мало. Обычно на улице встречают — здороваются, спрашивают: «Я приду тогда-то, сможете мне подобрать материал по этой теме?» Молодежь сейчас ходит в библиотеку по необходимости — в основном студенты. Много говорят про уважение к учителям, а почему библиотекарей так же не упоминают? Ведь это то же самое! У учительницы не всегда хватает времени с каждым учеником работать, а библиотекарь работает персонально.

Главное для библиотекаря — не быть равнодушным. И самому читать много. Нужно знать, о чем ты говоришь с читателем. Уметь разбираться в том, что интересует молодежь, и получать удовольствие от общения с разной аудиторией. Сейчас придется работать иначе, и мы не знаем, что из прежнего опыта сможем перенести сюда. Во-первых, в старом здании мы могли сразу подойти к нужной полке, а здесь все рассредоточено, пока непонятно, как с этим работать, первое время будет сложно. Во-вторых, раньше мы были научной и национальной библиотекой, у нас не было подростковой и детской зон. Нам только предстоит узнать, как работать с детьми и подростками. Но я думаю, мы не разочаруем наших читателей. Когда в метро заходишь, бальзам на душу, если кто-то сидит и читает книгу. А молодежь сидит со своими телефонами — то ли читает, то ли играет, не сообразишь. Мне их жалко на самом деле. А посмотрите за рубежом: там очень много ходят в библиотеки, семьями ходят. У нас пока до этого еще не дошло. Но я надеюсь, что семьями к нам будут приходить, и мы их сумеем удовлетворить не только нашими фондами, но и нашим отношением.

У меня много чувств по поводу переезда: и тревога есть, и ожидание, и много надежд. Переезд был очень трудоемким, девочки очень устали. Сейчас поменялось расположение — теперь мы далеко от остановки, — многих не устраивает график работы, страшновато, что площадь большая: мы читателю книгу дадим, человек куда-нибудь уйдет и заснет на маленьких диванчиках, задумается, зачитается. Придется искать по залам и просить людей, чтобы вернули книги и пошли по домам.

У нас замечательный коллектив, и мы здесь потихоньку обживаемся, но это, конечно, сложно: в то здание на Кремлевской мы уже корнями вросли. И хотя я рада переезду, сны снятся, как будто мы все еще в том, старом здании.

Я окончила Казанский государственный институт культуры, но на первом курсе я училась в Ленинграде. В 1979 году по распределению попала в Республиканскую научную библиотеку им. Ленина на Кремлевской, 33, работала на абонементе. Это была интересная работа, потому что тогда абонемент пользовался большой популярностью и не каждый мог записаться в библиотеку — народу было слишком много и читальных залов не хватало. Иногда посетители сидели на лестнице, ведущей в читальный зал, и между ними было расстояние 50 сантиметров, чтобы библиотекарь мог пройти за заказом. Это были замечательные времена!

Тогда не было ни [мобильных] телефонов, ни электронных адресов, поэтому у нас была специальная служба, которая следила, чтобы книги возвращали. Зато почта работала хорошо, и сотрудники из отдела регистрации писали на открытках просьбы вернуть книгу. Один случай я очень хорошо помню. Товарищ закончил учебу, получил распределение на Сахалин, а библиотечные книги взял с собой, потому что он их не дочитал. А потом, когда проверяли по карточке, мама или бабушка сказала, что его нет дома, и дала его сахалинский адрес. Потом от него пришла посылка — он очень извинялся и отправил книги.

В 1990-е годы книги повально не возвращали, и абонемент отменили. Лично для меня, как для профессионала, было печально: это как раз тот сук, на котором мы сидим, и его нельзя было рубить. Это преградило путь читателю: у всех работа, времена неспокойные, транспорт ходит плохо — сидеть и читать книгу в библиотеке людям неудобно. Я считаю, библиотека должна выдавать книги на дом, это мое политическое кредо. Так что я очень рада, что теперь абонемент возвращается.

Я прошла все ступеньки: от простого библиотекаря, старшего библиотекаря, главного, а потом стала заведующей отделом периодических изданий, мы переехали на Карла Маркса. Я сама организовывала этот отдел: распределяла журналы по отраслям, по тематике, собирала все каталоги. Так что это мой второй переезд, и он очень радостный. Если бы книги могли разговаривать, они были бы благодарны за условия, в которых оказались. Сейчас стоят стеллажи в человеческий рост. А раньше у нас были стеллажи в два с половиной метра: нужно было ставить стремянки, это сложно и неинтересно.

В моем отделе хранятся журналы с 1779 года. Много периодических изданий Казанской губернии. Если почитать, как люди тогда жили, оказывается, что Казанская губерния была местом достойной жизни: работали театры, парки, скверы, каждые выходные звучала музыка. Были доступны библиотеки. У каждого времени своя прелесть, и обо всем этом можно узнать из наших фондов.

В детстве я очень любила Пушкина, Гайдара, мне нравились книги про путешествия, в институте я уделяла много внимания зарубежным авторам: нужно было читать оригиналы, иначе ты ни за что не сдашь зачет по литературе. У меня и дома хорошая библиотека, я очень люблю наших классиков, особенно Толстого, и постоянно к ним возвращаюсь. Еще я всегда любила толстые журналы, но сейчас редко попадается то, что цепляет. На Зимнем книжном фестивале я купила книгу «Смерти нет». Она про студенческие отряды, которые занимаются поиском солдат, пропавших в Великую Отечественную войну. Мы же говорим: «Пока не похоронен последний солдат, война не закончилась». Мне очень близка эта тема, и в этой книге я нашла очень интересные материалы.

Однажды, в 1983-м или 1984 году, я вышла во двор на Кремлевской. Была пятница — это рабочий день, но не для читателей, санитарный. Была очень снежная зима, и я смотрю, по узкой тропке пробирается женщина, а за ней молодой человек. Она показалась очень знакомой, а откуда — не вспомню. Когда она приблизилась, я говорю: «Господи, здравствуйте! Посредник между землей и народом!» Это из фильма «Вокзал для двоих», Нонна Мордюкова приехала. Видимо, ей решили показать красивый особняк Ушковой. Мы с ней зашли в библиотеку, она была в хорошенькой шубке, совсем другая, не такая, как в кино. Прошли по всему зданию, я завела ее в грот, в зимний сад. И думаю: «Она не может просто так уйти, надо подарить ей какую-нибудь книгу, что-то там написать». А она мне говорит: «Ася, не надо мне книгу», я спрашиваю: «Почему?» — она говорит: «Пойдемте, я покажу, что мне надо». А на Кремлевской шикарные ручки у дверей, в виде змейки. Она подходит к этой двери и говорит: «Вот такую ручку хочу». «А зачем вам эта ручка?» — «На даче прикреплю». Я говорю: «Да вы что, это же памятник архитектуры, начала XX века. Ручку ни при каких обстоятельствах мы вам отдать не можем». Потом она успокоилась, и мы все-таки подарили ей книгу.

Много было интересных случаев, приезжали спортсмены, иностранные делегации — это вообще была редкость в то время, но всех, кто приезжал в Казань, обязательно приводили в дом Ушковой. Многие восхищались нашим гротом, а один иностранный коллекционер хотел купить прижизненное издание Пушкина за 10 тысяч долларов. Мы очень удивились: человек по библиотекам ездил, разбирается в книжных редкостях, а не понимает, что библиотека не магазин. Объяснили ему, что библиотека своими ценностями не торгует.

Я мечтаю, что когда это здание [дом Ушковой] отреставрируют, там смогут разместить золотое ядро нашего фонда. Тем более что сейчас очень развиты информационные технологии — я бы там сделала что-нибудь в 3D: человек заходит, поднимается по этой лестнице и окунается в атмосферу XIX — начала XX века!

С этим зданием связано то, что уже из меня не вытащить никак: это моя молодость, которая прошла в такой необыкновенной атмосфере, я горжусь, что поработала в таком здании, и, конечно, скучаю.

Сейчас мы живем в мире информации, в нем нужно быстро ориентироваться. И то, что информационные технологии пришли в библиотеку, — замечательно. Я смотрю на молодежь и радуюсь, что у них есть такие возможности. Я считаю, что интернет развивает голову. Мне уже много лет, но я всему научилась, использую интернет день и ночь: мне не по себе, если я без телефона. Некоторые люди говорят: «Зачем мне телефон с интернетом? Мне хватит и кнопочного телефона». Я это правильным не считаю. Я всегда пытаюсь объяснить коллегам, что надо идти в ногу со временем. Иначе ты останешься в прошлом, а так нельзя: нужно двигаться, пока ноги работают, голова работает, нужно мыслить и изучать новое. В молодости я мечтала: где бы кнопочку нажать, открыть, посмотреть. И вот — мечты сбываются! Я и скучаю по тому времени, и приветствую это.

С переездом наша работа кардинально изменилась. Помещения были какие-то другие — уютные, маленькие, камерные, а это здание с большими открытыми площадками. Здесь уже другой формат жизни — и книг, и журналов, и библиотекарей. Здесь нужно работать по-другому. У нас появилась возможность проводить много мероприятий одновременно: тут идет премьера какого-то журнала, там рисуют, там танцуют, есть театр и звукозапись. Все стало доступнее, и это ко многому обязывает.

Переезд вызывает странные чувства: с одной стороны, радость, с другой — страх. Новое всегда человека немного напрягает. Как мы будем уходить и приходить? Как мы будем обедать? Как мы здесь будем жить и работать? А обслуживать своих читателей? Все переживают происходящее по-разному. Иногда подходят сотрудники и говорят: «Как же там было хорошо! А здесь все какое-то новое, незнакомое». Я говорю: «Вы просто забыли, в каких условиях находились фонды и как вы мне жаловались: стремянка два с половиной метра, как мы будем подниматься? а как мы будем спускаться?» Еще предстоит отработать навигацию и режим, а уж как — это и есть профессионализм. Мне кажется, Казани не хватало такого общественного пространства: когда я сюда зашла, то поняла, что такого большого открытого места в городе раньше не было.

В Нацбиблиотеку меня направили больше 30 лет назад — после окончания библиотечного факультета Казанского института культуры. Я попросилась сама: у меня здесь работала тетя, она приводила меня еще маленькой девочкой. Есть яркое впечатление из детства: это был абонемент, мне лет шесть, я заблудилась между стеллажами... До сих пор очень хорошо помню, как я бродила между этих стеллажей, коридорчиков и маленьких комнат.

Я начала работать в отделе искусств. Для меня это было очень сложно, потому что у меня не было музыкального образования. Училась вместе с посетителями: тогда приходили студенты консерватории, многие из них потом стали известными музыкантами. Они прекрасно понимали, что я студентка института, и были очень тактичны — может быть, это свойственно людям искусства. Я очень переживала, что не смогу работать в этом отделе, а через полгода уже свободно знала фонд. Я поработала во многих отделах этой библиотеки: отдел обслуживания, литература на иностранных языках, отдел выставок и культурных программ. Мне легко давалось работать с людьми, и коллектив всегда был хороший: мы все как семья, у нас очень много традиций. Библиотека стала моим домом: были сложные моменты, в 1990-е мы по несколько месяцев работали без зарплаты, но желания уйти не было. Здесь другая аура: в библиотеке ты не сделаешь моментальную карьеру, не заработаешь огромных денег. Есть выражение: «Ты сидишь на чужом стуле» — мне всегда казалось, что я сижу на своем стуле, это мне помогало.

Что касается переезда, об этом было говорено столько… Иногда эту тему даже неправильно интерпретировали: говорили, что работники плачут, в трауре, рвут волосы на голове и впадают в депрессию. Все несколько иначе. Вы в детстве ездили к бабушке на дачу? Помните, это было самое счастливое и хорошее время. Была бабушка, молодые родители, вкусные пирожки и душевная обстановка, но мы не замечали, что удобства на улице, а водопровода нет, — это было беззаботное время, мы были далеко от всего этого. И переезжая в современную красивую квартиру, где все работает, вы все равно будете скучать по деревне, где прошло ваше детство. Это воспоминания.

Прощаясь с домом Ушковой, мы не рвали на себе волосы, но понимали, что какая-то часть нашей жизни остается позади: это дом, где я была молодая, у меня было столько планов! Каждая ознакомительная экскурсия неизбежно заканчивается вопросом: «А где вам больше нравится?» Эти здания невозможно сопоставить. Все равно что спросить, кого вы больше любите — маму или папу. На Пушкина много надежд, здесь будет совершенно по-другому: то, что мы не могли из-за нехватки помещений и технических возможностей провести на Кремлевской, мы сделаем здесь. Но при этом старое здание — это душа, это дорогое и близкое место. Я проводила экскурсии по дому Ушковой и видела, что люди приходили просто посидеть в читальном зале, вспомнить студенческие годы, окунуться в эту атмосферу.

В основном в библиотеку приходят студенты, чтобы учиться. И люди пожилого возраста, у которых есть тяга к чтению. Если изучать читательскую аудиторию, то упущено среднее звено — мы их потеряли в силу того, что появился интернет, они получили диплом, они работают и у них другие интересы. Но сейчас я вижу, что приходят семьями — родители и дети воспринимают библиотеку как место культурного времяпрепровождения. Где у нас можно провести время? В торговых центрах, кино или кофейне. Но это на час или на одну чашечку кофе. Музеи — тоже замечательно, но это час-два, а здесь можно провести весь день. И это место связано не с потреблением, а с просвещением и культурой.

А еще — чем больше город, тем больше одиноких людей. В Казани много приезжих, которые оторваны от своих семей и знакомых. Думаю, это важная ниша, которую библиотека может занять. У нас на Кремлевской было много свадебных фотосессий: молодожены, будучи студентами, познакомились в библиотеке. Я думаю, это отличное место для встреч и знакомств. В библиотеке нет фейс-контроля, вас никто не будет торопить. Но мне все-таки хотелось бы, чтобы это место не было филиалом офиса, чтобы все, что здесь происходит, было связано с книгами: в Казани много мест с бесплатным Wi-Fi, а таких библиотек больше нет.

Найти баланс между развлекательными мероприятиями и чтением очень сложно. Мне грустно, когда приходят сделать фотографию в библиотеке, запостить в Instagram и взять книгу — не читая ее. Но время покажет: все это большой эксперимент. Я уверена, будут и посторонние люди, но они пофоткаются и пойдут дальше, а люди, которым действительно интересна книга, останутся.

Сейчас я, к сожалению, не так много читаю, стала больше заниматься рукоделием, такой у меня период в жизни. Зато слушаю аудиокниги, очень много по краеведению. В прошлом году мы сходили на выставку в Эрмитаже «Матисс. Пикассо. Шагал» — я больше тянусь к классике, но меня это заинтересовало. После выставки я слушала лекции хорошего искусствоведа, я была просто влюблена. Еще мне нравится проект «Арзамас» — там есть, например, замечательный курс Альфрида Бустанова по истории ислама. Слушать очень удобно, потому что сейчас самый большой дефицит — это время, его катастрофически не хватает. Я не понимаю, как мы раньше жили! Мне часто говорят: «Наверное, тихо у вас, книжки читаете». Но мы столько километров за день по библиотеке проходим! Поэтому все без каблуков.

Все ругают интернет, но, мне кажется, это быстрая доступная информация: новости, погода, сплетни. Сам момент пролистывания, конечно, меняет процесс чтения. Очень важна возможность перелистать странички: я переживаю, мне нужно посмотреть, чем закончится, они живы? — слава богу, можно читать дальше! — или вернуться к прочитанному. Быстрая информация — это здорово и важно. Но чтобы что-то пережить, нужна книга. Мы вернемся к бумаге, как вернулись к винилу. Я думаю: где была моя голова, когда я выкинула коробку пластинок?! Сейчас я часто вижу на помойке книги: люди переезжают, уходят бабушки, которые собирали библиотеки… Поэтому библиотека важна еще и как место, куда можно книги принести.

В 2010 году мы запустили экскурсии по дому Ушковой. Это загадочное здание — неизвестно назначение некоторых комнат, история семьи тоже любопытна и там много темных пятен. Мы основывались на работах Фагили Хакимовны Гафуровой, известного краеведа, она была заведующей в библиотеке. Сомневаться в ее словах не приходится: она сидела в архивах, копала глубоко и знала про дом больше, чем кто-либо. Сначала на меня писали жалобы, говорили, что я сделала из дома Ушковой проходной двор. Первая экскурсия стоила семь рублей. Однажды женщина после экскурсии сказала: «У вас мороженое на Кремлевской стоит 11 рублей. А ваша экскурсия стоит семь рублей. Получается половина мороженого. Вы с этим согласны?» Я пошла к директору Наилю Акрамовичу, говорю: «Ну невозможно — семь рублей, давайте сделаем побольше». Он возмущался: «Крохоборка! Все на тебя жалуются, я закрою эти экскурсии, никому они не нужны!» Он был против, потому что в библиотеке должна быть тишина, а тут пошел народ. Я отстаивала, меня даже обвиняли, что никто ко мне за такие деньги не пойдет, хотя вся оплата проводилась через кассовый аппарат. Я ходила в министерство по делам молодежи и спорта, там сказали: «Раскрутить мы вам поможем, но сможете ли вы выдержать этот поток?» Уже потом мы поняли, что такое поток, и действительно не могли его переварить. Тогда мы стали ограничивать запись, она была на два-три месяца вперед. В праздники попасть было практически невозможно. Сейчас дом Ушковой — это бренд Казани. Мне хотелось бы, чтобы он и после реставрации был связан с библиотекой. Мне очень нравится идея чего-то связанного с рукописями и редкими книгами, потому что обстановка этому способствует. Ведь у нас в Татарстане нет центра реставрации и изучения рукописей. У многих рукописи хранятся дома, не все хотят продавать их — но изучить, что это за рукопись, провести оценку и экспертизу нужно.

В библиотеке на Пушкина я тоже вожу экскурсии. Первое время я не могла говорить. А потом поняла, что нужно рассказывать о себе в доме Ушковой. Я рассказываю, как мы переезжали, — оказывается, это очень интересно людям. В один день мы разгрузили 18 «газелей» с книгами! Полным ходом шла стройка, мы встали в цепочку и передавали книги. Теперь я говорю о том, что пропустила через себя, о том, что хочу видеть здесь. Личная история всегда интереснее людям.

Новое пространство для меня — большие возможности. На Кремлевской у меня было вечное желание раздвинуть стены. Мое любимое место в новой библиотеке — выставочный зал. Он такой белый, светлый! Я туда захожу перед группой и выключаю свет. И когда завожу людей, включаю свет — это такой контраст! Мне очень нравится, что в библиотеке так светло, не давит ничего, здесь легко дышится. Теперь я это здание тоже полюбила. А в дом Ушковой я пришла после переезда, нужно было провести экскурсию, но без книг я не смогла. Пустые залы — как будто все съехали с квартиры. Я сказала, что не буду туда ходить. Я могла бы остаться на Кремлевской экскурсоводом, но меня держало-держало и отпустило: как только книги уехали, я поняла, что хочу быть там, где книги.

Я пришла работать в библиотеку три года назад. У меня был свой бизнес: занималась организацией мероприятий, но когда у меня был кризис, резко решила сменить сферу деятельности. Я села и подумала, где же хочу работать. Поняла, что хочу работать в центре, в красивом здании недалеко от дома, и чтобы работа была связана с книгами. Мой муж предложил написать резюме в Национальную библиотеку. Я написала, и меня взяли. Когда знакомые начали узнавать, все очень удивлялись: «Ты что, библиотекарь? Наверное, пыль с книжек стряхиваете. Или читаете весь день». На самом деле я занималась мероприятиями при библиотеке: там был клуб любителей оперы, проходили поэтические вечера, курсы по искусству, работала библиотека в парке. Был проект, когда библиотека выезжала, например, в «Мегу». Люди подходили и спрашивали: «А что, библиотеки до сих пор существуют?»

Я пришла в коллектив взрослых женщин — они такие добрые, мудрые, как любимые тети, всегда пили чай и что-то обсуждали. Такое уютное местечко без погони за временем: ты пришел, набрался сил, подзарядился. Я думаю, вместо того, чтобы ходить к психологу или психотерапевту, можно устроиться в библиотеку и немного замедлить свой ритм. Я приходила по утрам на работу и думала: это для меня построили дом, для меня это придумали, чтобы я приходила и вот так кайфовала. Эта работа очень поддержала меня. Через два года я стала подумывать, что надо двигаться дальше, можно было бы другие проекты делать, круче. И как будто в ответ на мой запрос так получилось! Мы переезжаем на Пушкина, появляется молодая команда, все быстро перестраивается, библиотека разворачивается в другую сторону. У меня опять ивенты, по 35 мероприятий в неделю.

Когда я узнала о переезде, для меня это не было неожиданностью. Это должно было случиться: у нас не помещались книги, здание надо было реставрировать. Но я не участвовала в самом переезде: у меня был ковид, я сидела дома, не собирала свои вещи, это сделали за меня коллеги. Я не успела попрощаться со своим рабочим местом, может, поэтому мне не было так тяжело. Слышала, что многие плакали, это был стресс для сотрудников. Даже когда переезжаешь из своей квартиры в новую, получше, все равно грустно смотреть на опустевшее пространство.

Здесь совсем другой масштаб. Раньше мы искали, кто может провести у нас мероприятие, а сейчас нам сами пишут: «Давайте проведем у вас английский клуб или презентацию книги». И даже если мы что-то придумаем, привлекать людей гораздо проще: люди хотят сюда идти, быть причастными к этому месту. Ощущение, что казанцы давно ждали такого пространства. И важно соблюдать баланс между условными экстравертами и интровертами: кто-то хочет веселиться, кто-то приходит почитать в тишине. Мы стараемся делать мероприятия не только для молодежи, мы помним и о пожилых. И для людей среднего возраста тоже надо придумывать что-то, чтобы им было интересно сюда приходить. Пожилые люди были основной аудиторией старой библиотеки, и здесь я их тоже вижу: они приходят сюда, несмотря на холод и то, что до остановки далеко.

Сейчас многое можно найти в интернете, заказать, но я бы лучше брала книжки в библиотеке, потому что они стоят дорого, даже электронные нужно покупать, а я постоянно читаю. Еще это экологично — брать книжки из библиотеки и возвращать их, сейчас есть тренд на повторное использование и минимализм, библиотека сюда отлично вписывается. Я пользуюсь и бумагой, и электронкой, и аудиокнигами. Бумага для меня — скорее роскошь, ее не поносишь с собой, нужно сесть и читать. Сейчас читаю «Американскую грязь» Дженин Камминс, до этого читала Кадзуо Исигуро «Не отпускай меня», «Тайную историю» Донны Тартт, параллельно читаю что-нибудь из классики, мне нравятся Толстой и Достоевский. Из современных русских авторов мне нравятся Иванов, Водолазкин, Яхина, Славникова. Все говорят, что русская литература умерла после Довлатова, — но нет, там много интересного. Я пишу рецензии в своем Instagram, и библиотека их иногда публикует. Многие современные авторы — как фастфуд: вкусно, интересно, затягивающе, но быстро забывается. Я беру бумажную версию, когда книгу нужно медленно читать, подчеркивать, возвращаться обратно.

Я боюсь, что после открытия что-то может пойти не так, поскольку не отработана навигация, никто из нас никогда в таком пространстве не работал. Например, все в первый день заберут книжки и уйдут. А потом придут на второй-третий день: «У вас же библиотека открылась! Где книги?» А мы скажем: «У нас уже забрали». Появятся плохие отзывы, критика. Хотя на стратегической сессии мы общались с сотрудниками библиотеки Oodi из Хельсинки, и они сказали: «Для нас кошмар, если все полки заполнены, — это значит, люди перестали пользоваться библиотекой». А мы боимся, что у нас все книжки заберут! И еще мне страшно, что у нас все испортят, поцарапают, жвачки наклеят, прольют кофе на диваны. Страшно, что небрежно отнесутся. Но с другой стороны, если у нас везде за стойками библиотекари, то, может, так и не будет. Здесь действительно работают потрясающие женщины.