Мрачно-романтично. Фандомы, вечеринки и увлечения дореволюционной казанской «дарк академии»

Каноничный образ студента русского императорского университета сложился в 1860-х годах. Среди них появлялось все больше разночинцев (не дворян). Многие были бедны, и постепенно нарочитая непрезентабельность стала обязательной.

Главный признак студента — длинные волосы. В годы первой русской революции (1905–1907) человека могли арестовать только из-за «студенческой прически» — она уже вызывала подозрение.

Богато одетых «франтов» не уважали. Настоящий студент даже в холодное время года носил тонкое осеннее пальто, на плечи накидывал клетчатый плед, который ночью служил одеялом. В моде были солнцезащитные очки с синими стеклами. Атрибутом казанского студенчества считалась длинная «палка карельской березы».

Отдельно за внешний вид прилетало студентам-медикам. Они ходили по городу в серых блузах, которые предназначались только для работы с телами в анатомическом театре. Носили и те самые березовые трости, причем иногда украшали их набалдашником из плечевой кости человека.

А прилично одетый, с иголочки студент — это, скорее всего, филолог-монархист или «академист», занятый только учебой. Но с такими дел старались не иметь.

Главное здание университета на улице Воскресенской (сейчас — на Кремлевской, 18) внушало студентам уважение и даже страх. Новички в XIX веке боготворили эти стены и с трепетом входили под своды храма науки. И, конечно, не знали о существовании алкогольной качалки студентов-химиков в одной из комнат.

В 1840-х студент Дмитрий Пятницкий жил в здании университета, в квартире с помощником инспектора Иваном Ивановичем Ивановым. После лекций здесь часто устраивались тусовочки, на которых обязательно зажигали огромный красный фонарь-шар, сделанный Пятницким. При красном свете, как шутил он, с улицы было непонятно, что в стаканах налито вино. Постоянными гостями посиделок были будущий зоолог Николай Вагнер и химик Александр Бутлеров.

Та же компания установила в квартире брусья, гимнастические кольца и лестницы. Студенты обзавелись гирями, чугунными шарами и палками. По словам Вагнера, 1840-е в Казани были «временем грубой физической силы». Бешеной популярностью пользовались выступления силачей. Студенты не отставали: Пятницкий поднимал тяжести, Бутлеров гнул металлические прутья. В гости потренироваться и выпить заходили и с других факультетов. Самым популярным напитком был глинтвейн.

Словарик дореволюционного тусовщика

«Мертвецкая» — отдельная комната с приглушенным светом, которую устраивали во время многолюдных собраний, праздников, балов. Туда относили отсыпаться тех, кто слишком много выпил. Студенты предпочитали с самого начала собираться в мертвецкой, чтобы общаться, пить и петь песни, пока в основном зале проводили танцы и велась карточная игра.

Русские студенты императорских вузов из разных сословий прекрасно общались. Конфликты были только между теми, кто окончил гимназию, и теми, кто учился в духовной семинарии, — гимназистами и поповичами. То есть важно было не происхождение семьи, а бэкграунд.

Единственное, что действительно интересовало студентов до конца 1850-х, — театр. Они занимали верхние ряды и были самой заметной публикой. В 1859 году губернатор лично запретил студенту Рослеву когда-либо посещать театр за слишком громкие овации.

Студенты до конца XIX века могли сорвать выступление артиста, если он казался им недостойным роли. Или потребовать у директора театра провести бенефис артиста-новичка. Молодые актеры боялись реакции студентов больше, чем мнения критиков. В 1874 году опереточную артистку Корбиэль закидали яйцами и солеными огурцами, хотя она была любимицей губернатора.

В конце 1890-х одна казанская дворянка написала очень плохую пьесу «Пылкая страсть» и попросила известного антрепренера Бородая поставить этот текст на сцене. Он не хотел, но нужны были деньги. Актеры возмутились, а исполнительница главной роли инсценировала болезнь. Но спектакль состоялся. На протяжении всего действия студенты в зале шумели так, что актеры не слышали собственных реплик. Как только каждое действие заканчивалось и занавес опускался — громко аплодировали. Так они выражали сочувствие актерам и недовольство произведением. В итоге пьесу кое-как доиграли, но авторка-дворянка сбежала уже на середине.

Фандомы дореволюционной Казани

«Стрелкисты» — фанаты актрисы Стрелковой (выделялась талантом)
«Прокофьисты» — фанаты актрисы Прокофьевой (выделялась внешностью)

Сегодня это странно, но до революции университетское начальство ценило гуманитариев гораздо больше, чем естественников. В 1860–1880-х годах, при попечителе Казанского учебного округа Шестакове, самые большие стипендии были у студентов-филологов. Естественников, наоборот, почти лишили финансовой поддержки. Математика могли оставить на второй год за слабый ответ по гуманитарной дисциплине.

На фоне этого в прессе критиковали старую университетскую программу и говорили об опасности изучения древних языков. Выпускник Казанского Императорского университета Демерт в журнале «Отечественные записки» с 1871-го по 1873-й обвинял классическое образование в доведении молодежи до нервных расстройств, а древние языки называл причиной подростковых самоубийств. Мол, молодые люди для поступления в университет должны учить бесполезные в реальной жизни и очень сложные греческий и латынь, что буквально ломает им мозг.

Мрачный флер гуманитарные науки получили неспроста. В 1871 году министр народного просвещения Толстой начал масштабную реформу образования. В университеты могли поступать только выпускники классических гимназий, где учились в основном дворяне, а в центре учебной программы стояли мертвые языки. Выходцы из других сословий могли учиться в реальных гимназиях, а потом поступать в технические институты. В результате классическое образование стало ассоциироваться с консервативным правительством и лично «министром народного помрачения» Толстым. Быть гуманитарием означало выказывать почтение к власти.

Как собрать декадентскую библиотеку?

Делайте это коллективно, как студенты Казанского Императорского университета! Выберите библиотекаря, надежного человека с жильем, организуйте сбор средств в общую кассу. Закупите актуальной литературы по интересам. Обязательно заведите рукописный журнал, чтобы знать, кто и что взял себе на дом. В Казани такая студенческая библиотека «Хомяковского» состояла из довольно редких книг. Библиотекарь получал жалованье, а его выборы иногда вызывали очень жаркие споры, так как революционеры хотели поставить своего человека и пополнить библиотеку нелегальной литературой.

Студент Казанского университета Лаврский, который учился в 1870-х, вспоминал, что прогрессивные студенты интересовались прежде всего естественными науками. Самой модной нелегальной книгой была «Сила и материя» немецкого врача-материалиста Людвига Бюхнера.

Первые студенты Казанского университета жили в его здании. За поведением учеников следили инспектор и его помощники. Помимо прочего, в обязанности инспектора входило «пресечение разврата и порока в студенческих спальнях» — имелись в виду однополые отношения, о чем можно прочесть в документах 1830-х. В середине XIX века попечитель Казанского учебного округа писал о необходимости расселения студентов: «живя на частных квартирах, и, будучи, причастными к семейной жизни, всегда благотворной для молодых людей их возраста, [учащиеся] отклонялись бы от вредных увлечений, происходящих от их изолированного положения».

В 1858 году студентам стали выделять квартирные деньги, на которые они могли снять комнату в городе. Правда, как писал студент Дмитрий Клеменц, «студентов не любили принимать хозяйки». Из-за репутации шумных тусовщиков им было трудно найти приличное жилье, и переезжать приходилось несколько раз в месяц. Большинство студентов останавливались в специально построенных «каморах» или «скитах», деревянных двухэтажных зданиях в районе современной улицы Пушкина. Неизвестно, решило ли это вопрос с развратом — в 1850-е годы университетское начальство почти не следило за студентами. С проверками в квартиры стали приходить в 1860-х, но искали уже не порок, а крамолу — запрещенные книги и незаконные типографии.

Но даже после расселения студенты проводили много времени в главном здании Казанского университета. На первом этаже, слева от входа, два больших смежных помещения составляли курительную комнату. Там учащиеся могли проводить свободное время, читать газеты, пить чай. И часто засиживались допоздна — никому не хотелось возвращаться в сырые и холодные съемные квартиры.

Русская дарк академия вообще довольно неправильная. В том смысле, что она не про эскапизм. Императорские университеты никогда не были по-настоящему закрытыми. Да, студенты были помешаны на своей независимости, но они болезненно реагировали, если их связь с внешним миром пытались разорвать. Это одно из главных отличий от Хогвартса или элитной английской школы с мертвыми поэтами. Темная сторона жизни дореволюционных студентов — это оголтелая социальная движуха, постоянный выход вовне: в театр, на сходку, в полицейский околоток.

А еще она не про гуманитариев. Классическое образование слишком тесно ассоциировалось с консерваторами в политике. Русский студент — гиперактивный материалист в постоянном поиске новых форматов коммуникации: товарищеский суд в курилке, вежливые письма пожилым профессорам с просьбой свалить из университета и коллективные библиотеки.