Экокладбища, DIY-гробы, виртуальные мемориалы, иммортализм. Отрывок из книги социолога Сергея Мохова «Рождение и смерть похоронной индустрии»

«Инде» продолжает публиковать отрывки из заслуживающих внимания книжных новинок. В новом выпуске — фрагмент книги социолога, соавтора проекта «Последние 30», главного редактора журнала «Археология русской смерти» Сергея Мохова, изданной независимым издательством Common Place. «Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия» — это не только подробная история того, как похороны из религиозного ритуала превратились в услугу, но и попытка заглянуть в будущее кладбищенского бизнеса. Об этом и рассказывает пятая глава книги Мохова — «Похоронная индустрия в XXI веке: новые возможности или новые угрозы?».

Интернет и новые формы мемориализации

Новые технологии предоставляют новые возможности. Интернет позволяет ощутить присутствие человека, когда он так нужен. Видео, онлайн-сообщества, чаты создают ощущение близости и присутствия. Неудивительно, что появляются сервисы, которые предлагают родственникам не просто круглосуточную онлайн-поддержку, но и возможность присутствовать на церемонии прощания, не выходя при этом из дома. Большинство похоронных агентств уже обзавелось услугой видеостриминга с похорон. Существуют и отдельные сервисы, например сервис OneRoom. Согласно описанию сервиса, OneRoom — это первый и самый крупный портал видеостриминга, созданный специально для похоронных домов и крематориев.

Подобные сервисы уже достаточно популярны. Например, в 2016 году геймер Филипп Phizzurp Клеменов погиб в автокатастрофе. Возвращаясь домой, профессиональный игрок в компьютерную игру Call Of Duty потерял контроль над машиной и несколько раз перевернулся. Свои игры он демонстрировал с помощью стриминга в сети Twitch. Его похороны, которые были показаны также через Twitch, посмотрели более 9000 человек. Похороны Лемми из музыкальной группы Motorhead были показаны через YouТube, а похороны Мухаммеда Али — через ESPN (не говоря уже о действительно массовых случаях транслирования актов суицида с помощью соцсетей и видеохостингов. — Прим. автора).

Появились многочисленные сайты, предлагающие возможности мемориализации. Таков, к примеру, Video Memorial Services. С помощью этого сайта памятное видео похорон можно отправить своим друзьям. Возникли и виртуальные кладбища, представляющие собой страничку памяти умершего человека, на которой собран поминальный контент. В виртуальном месте упокоения можно даже возлагать виртуальные венки и зажигать виртуальные свечи.

По своему устройству онлайн-кладбища очень напоминают средневековые погосты. Не в плане торчащих из земли костей, а в фокусе отношения к телу и душе. Если в средневековой инфраструктуре смерти главное место занимает храм с его поминальными книгами, а затем уже сам погост с мертвым телом, то в случае с виртуальными кладбищами формируются схожие структура и связь. Виртуальное кладбище отсылает нас к иконографическому изображению мертвого, а не к физическому месту его упокоения, тем самым представляя собой бесконечную книгу мертвых с тысячами имен.

Материальное нахождение мертвеца уже не так важно. Как у средневекового человека было Чистилище с обитающими там душами, так и у современного человека появляется цифровое пространство, где индивид продолжает жить после смерти своего тела. Интернет оказывается местом цифрового обитания мертвых. Это кажется вполне логичным: если с живым человеком большую часть времени мы общаемся в пространстве интернета и тем самым обращаемся к его аватару и цифровой копии, то почему после его биологической смерти мы должны обращаться к месту упокоения его мертвого тела?

Если добавить к этому тренд на распыление праха, то окажется, что традиционные места упокоения (кладбища) и вовсе исчезают, а память о человеке целиком перемещается в цифровую среду. Пожалуй, главный инфраструктурный объект модерновой культуры смерти — кладбище — просто перестает быть нужным. Это только усиливается введением в надгробный дизайн специальных QR-кодов, которые отсылают к социальной страничке умершего (qr-memories.co.uk).

Страница умершего в социальной сети становится местом публичного признания, местом поздравлений и вопрошаний. Близкие люди обращаются к такой странице, как если бы это был сам ее хозяин. Он тебя слышит, он может ответить тебе (может быть, не сейчас, позднее) — значит, он продолжает жить. Страница становится не просто формой общения, но и важным местом, вокруг которого происходят поминальные практики. Виртуальное пространство само по себе выражает идею символического бессмертия, идею жизни после смерти.

В 2016 году американский стартап с российскими корнями Luka выпустил для своего мессенджера чат-бот в память о погибшем Романе Мазуренко, бывшем арт-директоре «Стрелки» и основателе Stampsy. Интересен первый эпизод второго сезона популярного сериала «Черное зеркало», снятый за два года до создания чат-бота Luka. Согласно его сюжету, умирает молодой человек, партнер девушки Марты. Она узнает о новейшей технологии, которая создает искусственный интеллект на основе поведения человека в социальных медиа. Марта начинает общаться с новым Эшем (так зовут героя) через мгновенные сообщения, а позже загружает в базу данных фотографии и видео с ним, поэтому искусственный разум теперь может воспроизвести голос Эша и общаться с Мартой по телефону. Марта позволяет себе верить, что общается с настоящим Эшем, и сообщает ему, что беременна. Марта переживает настоящую панику, когда случайно повреждает телефон и временно теряет связь с устройством. Искусственный Эш сообщает ей, что следующий шаг этой технологии — это возможность перенести сознание человека в синтетическое тело.

Интернет дает огромные возможности и для абсолютно инновационных продуктов в сфере похоронных услуг. Я выделил три приложения, которые, судя по количеству скачиваний, пользуются сейчас наибольшим спросом:

Resting Here (restinghere.com). Сервис, предлагающий QR-коды для мест погребения. Подобный код перенаправит ваш смартфон на специальную страничку с мемориальным видео. К тому же, установив приложение, вы всегда узнаете, что где-то рядом есть уже размещенный QR-код, который можно посмотреть. QR-код обладает геотегом, так что он помогает отыскать захоронение. Кладбище не обязательно будет связано с расположенными на нем визуальными (материальными) объектами. Точно в «Покемон гоу», в котором благодаря геолокационной системе через смартфон можно по-новому воспринимать пространство, которое находится вокруг тебя, ты будешь приходить, поднимать смартфон — и он будет показывать тебе некий мемориальный парк с людьми и их историями.

Safe Beyond (www.safebeyond.com). Смысл приложения очень простой: вы можете оставить специальное послание для ваших детей или близких на определенную дату или на определенный случай в будущем, когда вы, вероятно, будете уже мертвы, например в 2080 году. Вы можете оставить сообщение, которое появится на вашей странице в социальной сети уже после вашей смерти. Вы можете сохранить любую вашу эмоцию и передать ее людям в любой момент, даже если вас уже не будет на Земле.

Everest (www.everestctf.com). Среди всех планировщиков похорон (которые помогают выбирать лучшие цены, позволяют сравнивать товары и услуги похоронных домов) Everest выделяется мощной рекламой, которую они провели в 2016 году. К тому же Everest не только является планировщиком похорон, но и предлагает прижизненные договоры. Целевая аудитория приложения — молодые люди 20–30 лет, увлеченные работой и множеством хобби.

DIY и экопохороны

В начале XXI века появились и другие интересные тренды, которые хотя и занимают небольшое место в общем числе похорон, но все же достаточно заметны. Это так называемые DIY-похороны («сделай сам» — от англ. do it yourself). Это такие похороны, на которых церемонию прощания люди проводят без помощи похоронных агентств. Есть также экопохороны, при которых клиенты целенаправленно приобретают похоронные атрибуты, которые не могут навредить окружающей среде.

Начнем с DIY-похорон. Приведенная в самом начале главы сцена из фильма «Большой Лебовски» — это как раз пример подобных самодельных, или, как это принято называть, крафтовых похорон. В формате DIY-похорон потребители подготавливают тело к захоронению самостоятельно: они забирают его из морга, омывают, одевают и кладут в гроб.

Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия (который тоже можно изготовить самостоятельно). В интернете появилось множество видео, которые объясняют, как сделать гроб: от выбора древесины и подготовки рабочего места до покраски и внутреннего убранства. Многие компании (к примеру, Northwoods casket company) предлагают получить набор для сборки гроба всего за 1000 долларов.

Появляются и особые сообщества, так называемые Coffin club (буквально — «Гробовые клубы»), которые за небольшую плату или даже бесплатно проводят мастер-классы по изготовлению гробов. На мастер-классах участники получают возможность самостоятельно собрать гроб, раскрасить его, выбрать внутреннее убранство. Такие клубы особенно популярны у людей старшего поколения, для которых подобная деятельность есть не только возможность принять участие в своих будущих похоронах, но и определенного рода психотерапия, которая помогает бороться со страхом смерти. Как правило, собрание подобных клубов завершается чаепитием и обсуждением тем, касающихся смерти.

Есть агентства, которые помогают организовать DIY-похороны, выступая как похоронные консультанты. Например, шотландское Pushingupthedaises предлагает услуги по транспортировке тела из госпиталя домой и подготовке дома для процедуры омовения тела. В Англии и США сейчас действуют несколько сотен различных сайтов, собирающих информацию о том, как организовать и провести похороны самостоятельно. Один из самых крупных подобных проектов — это naturaldeath.org.uk. Несмотря на то что в общей сложности их не более 2%, DIY-похороны уже привлекают внимание различных производителей — в продаже появились специальные саваны, омывающие жидкости. Например, компания Kinkaraco предлагает жидкости с разными запахами для омовения тела.

Подобное увлечение DIY-похоронами можно рассматривать и как ответ на ситуацию неопределенности, связанную с переосмыслением телесности: «бриколаж, в сущности, явление инновационное и на самом деле единственный способ создавать новое в ситуациях, характеризуемых высокой степенью неизвестности, отсутствием доверия, политическим конфликтом и нехваткой ресурсов. Одним словом, бриколаж — это механизм преодоления комплексных трудностей» (Phillimore 2016: 13). Подобный интерес к DIY-похоронам является вполне логичным ответом на деритуализацию похорон, произошедшую во второй половине XX века, когда мертвые были вытеснены в медицинские учреждения и пропали из публичного поля. Может показаться, что люди пытаются вернуть себе тело близкого человека и возможность манипуляций с ним, утраченную с передачей всех похоронных функций особым профессиональным учреждениям. В этих случаях важно, что тело хоть и остается в центре ритуальных практик, но уже не эстетизируется: биологический распад начинает приниматься и рассматривается как норма. Мы готовы его принять и ускорить, поверив в новые модели бессмертия.

Самое главное, что демонстрируют DIY-похороны, — это утрата телом прежнего сакрального статуса. Родственники, забирающие тело домой и самостоятельно готовящие его к процедуре погребения, утверждают, что мертвое тело на самом деле ни в коем случае не опасно, как об этом заявляли медицина и похоронные директора. Мертвое тело не только перестает быть опасным, но и вырывается из-под власти государства и похоронных компаний, которые создавали нормативы обращения с ним. Другим трендом, неотрывным от DIY и его акцента на естественность, является тренд на экологичность похорон. Экологические аргументы являются продолжением того же разговора об антисанитарии традиционного погребения, который начали сторонники кремации еще в XIX веке. Современные адепты экопохорон убеждены, что стандартное погребение тела в землю наносит вред окружающей среде, и приводят следующие цифры: каждый год более сотни тонн бальзамирующей химической жидкости отравляет землю, а гробы разлагаются не одно десятилетие. Сторонники экологичных похорон отмечают, что производство похоронных атрибутов загрязняет выбросами окружающую природу, не говоря уже о том, что каждый гроб, который мы сжигаем или закапываем в землю, — это всегда железо, пластмасса, дерево и лак. Производить все это только затем, чтобы уничтожить, попросту нерационально.

В этом ракурсе происходит интересное возвращение — в XIX–XX веках мертвое тело, маркированное как опасное, попадает под контроль похоронной индустрии как раз с целью спасения окружающего мира. В XXI веке под эти же самые аргументы попадает и сама похоронная индустрия, которая в процессе обслуживания тела катастрофически загрязняет экологию.

Для проведения экопохорон стали появляться и специальные экокладбища. Одни из первых подобных погостов появились еще в Англии в начале 1990‑х годов. На их территории похороны проводятся согласно предписанным нормам и правилам: например, захоронения не маркируются каменными памятниками, гробы не должны содержать синтетические материалы. Сейчас в Великобритании подобных некрополей насчитывается более двухсот, чуть меньше их в США.

Если присмотреться к визуальному оформлению подобных захоронений, то можно понять, что они, несмотря на кажущуюся индивидуализацию, все же весьма сильно напоминают средневековые погосты — тела не ограничены (не сохранены) долго разлагающимися гробами и свободно распадаются в земле, кладбища не имеют заборов и четких границ. Перед нами возвращение к природе в лучших традициях «темного» Средневековья.

Экопохороны используют особые гробы. Их делают из бамбука, пробкового дерева, ивы, ротанга, банановых листьев, прессованных морских водорослей, переработанного картона, шерсти и войлока. Чтобы гроб соответствовал понятию natural, при его производстве должны соблюдаться следующие требования: гроб не должен содержать пластмассы, акрила или синтетических полимерных материалов; гроб не должен выделять токсинов при разложении; материалы должны быть произведены и собраны экологическим способом, без вреда окружающей среде; транспортировка материалов не должна превышать 3000 миль.

Некоторые сторонники экопохорон все же обращают особое внимание и на кремацию как наиболее предпочтительный вариант захоронения. В этом случае предлагается заменять дорогой гроб на картонный, а вместо урны использовать плотные картонные коробки. Такие экоурны можно захоронить вместе с прахом в лесу или парке.

Экологические похороны запрещают использование классических автокатафалков, заменяя их электрокарами. Так, британский похоронный дом Leverton & Sons представил модель Nissan Leaf, переделанную под экокатафалк с электродвигателем. Испанская компания Bergadana Solutions выпустила электрокатафалк ION. Его максимальная скорость составляет 40 км/ч и он уже работает на семи испанских кладбищах.

Разрушение мертвых тел

Если в XIX веке кремация представлялась абсолютно новаторской формой захоронения человека будущего, то в XXI веке возникают и активно продвигаются новые идеи обращения с мертвым телом. Я полагаю, что кремацию скоро потеснят другие манипулятивные практики. Например ресомация.

Ресомация — это особая технология растворения мертвого тела, разработанная шотландским ученым Сэнди Салливэном в 2007 году и продвигаемая на рынке похоронных услуг основанной им компанией Resomation Ltd. При ресомации тело помещается в герметичную камеру (она и есть ресоматор), наполняемую раствором гидроксида калия, давление в камере поднимается до 10 атмосфер, а температура достигает 180 °C. В этих условиях происходит деминерализация твердых тканей и полное растворение мягких в течение 2,5–3 часов. После охлаждения камеры ресоматора она промывается горячей водой. Нерастворившиеся останки изымаются, сушатся в специальной печи (около 10 минут) и перемалываются в белый порошок, который и выдается близким покойного — почти как кремированный прах.

Другим способом, схожим с ресомацией, является так называемая промессия: тело умершего охлаждается до –18 °C и остается замороженным в течение 10–11 дней. Затем тело погружают в жидкий азот, в котором оно становится очень хрупким. При помощи вибрации ставшие хрупкими останки разрушаются до порошкообразного состояния. Получившийся прах помещается в вакуумную камеру, где из останков методом холодного испарения удаляется вода. После этого из праха сепаратором удаляется металл, при необходимости проводится дополнительная дезинфекция, а затем останки помещаются в ящик из кукурузного крахмала и неглубоко закапываются в землю. Останки и ящик полностью разлагаются уже через 6–12 месяцев. Обычно над захороненным ящиком с останками высаживается дерево, для которого прах становится удобрением. Через корневую систему дерево постепенно впитывает в себя предложенные биоудобрения, а прах человека переходит в дерево. Данный способ активно продвигает шведская компания Promessa.

Еще одним интересным способом, который довольно активно набирает популярность, является захоронение праха в особых биоурнах, из которых затем вырастает дерево. Этим занимается компания POETREE при поддержке Proctor & Gamble. Урны, из которых мертвые тела растут ветвистыми деревьями, уже заняли свою рыночную нишу. Один из крупных игроков рынка — это компания UrnaBios. Превратить мертвое тело в дерево можно и другими способами. Итальянские дизайнеры Анна Чителли и Рауль Бретцель предлагают помещать специальным образом обработанное тело человека в кокон с корневой системой. Разлагаясь, тело является питательной средой для будущего дерева. Этот продукт получил название Capsula Mundi. Другие проекты предлагают превращать тело человека в подобие питательного компоста и удобрять этой субстанцией мемориальные парки. Эта технология похожа на вышеупомянутую промессию. Подобные проекты реализует международная компания Urban Death Project (urbandeathproject. org). Они даже привлекли около 90 тысяч долларов на реализацию своего проекта с помощью краудфандинга.

Переосмысление инфраструктуры смерти происходит не только со старыми кладбищами и благоустройством или реконструкцией новых площадок, но и с принципиально новым подходом к местам захоронения. Например, в Колумбийском университете есть целая исследовательская группа DeathLab. Это коллаборация антропологов, урбанистов, архитекторов, которые разрабатывают новые связанные со смертью и умиранием решения для городской среды. В одном из представленных ими проектов предлагается создать новое кладбище под Манхэттенским мостом в Нью-Йорке. Согласно проекту, разлагающееся тело дает энергию для источника света и медленно исчезает, излучая свет.

Несмотря на то что подобные принципиально новые практики обращения с мертвым телом пока не находят широкого отклика у потребителя, который по-прежнему предпочитает захоронение в землю или кремацию, эти услуги демонстрируют достаточно быстрый рост. Эксперты полагают, что по мере сокращения земельного ресурса и роста запроса на персонализацию подобные практики станут все более и более распространенными.

Новые лики смерти: от биомедицины к иммортализму

Закончить эту главу и книгу я бы хотел в футуристическом ключе. Я предлагаю поразмышлять о том, как современные технологии способны если и не поставить крест на похоронной индустрии, то серьезно изменить сложившиеся практики. Вышеописанные веяния похоронной индустрии строятся на отказе от прежнего понимания тела и его функций и от представления о бессмертии. Размытие границ телесности происходит не только на повседневном уровне, но и в более серьезном ракурсе — в сфере медицины и биотехнологий.

Как я отметил в самом начале главы, развитие технологий заставляет нас пересматривать сами критерии смерти человека. С 1980‑х годов в медицинской среде идут непрекращающиеся споры о моменте наступления факта смерти. На данный момент принято считать, что смертью человека является смерть головного мозга. Подобная концепция рассмотрения человеческого тела (и его жизни) исключительно через одну его часть фактически ведет к нарушению целостности тела, наделяя остальные части тела пониженным статусом.

Тони Уолтер отмечает, что сама идея починки тела и некой диалектичности природы человека уходит корнями в европейскую философию, а если быть точнее, то в картезианскую философию, в которой тело и разум рассматривались отдельно (Walter 2017). Ольга Попова придерживается схожей точки зрения, отмечая, что «в эпоху развития трансплантологии мертвое тело рассматривается фактически по-картезиански: из него при констатации смерти мозга забирают детали (органы), как из поломанной машины. Сама же проблема смерти мозга становится этическим фокусом для совокупности социокультурных установок относительно самопонимания человека в эпоху интенсивного развития медицинских технологий. Его характер задается денатурализацией умирания (смерть мозга констатируется в условиях, когда основные функции организма поддерживаются искусственно) и связанной с нею вариативностью концепций смерти: в соответствии с критериями отсутствия дыхания, на основании диагноза смерти мозга, в пределе — с возможностью субъекта самому выбирать предпочтительную концепцию собственной смерти» (Попова 2015). Развитие новых биотехнологий устанавливает между медиками и пациентами «так называемую инженерную модель взаимоотношений, в соответствии с которой врач в силу своего рационалистического восприятия видел в пациенте не подобную себе личность, а механизм, чье функционирование призвано было восстановить его „технэ“» (там же).

Но медикализация и новые технологии в современном мире проходят путь новой реконцептуализации, переосмысляя тело и приписывая ему новые образы. Как подмечает Филипп Саразин: «Сейчас распадаются старые метафоры „тела-машины“, где эта машина представала имеющей собственный „мотор“ и стабильную внешнюю границу, а параллельно стираются и различия между биологическими и информационными системами. Прежние описания иммунной системы — вплоть до 1980‑х годов — еще трактовали ее как механизм, позволяющий телу различать „свое“ и „не свое“. На сегодняшний день и это меняется: иммунная система мыслится как сеть, как открытая и гибкая система, в которой внешнее и внутреннее для тела всегда связаны между собой, более того, неразрывно соединены. Жизнеспособный индивид — этот тот, чья иммунная система способна творчески освоить вторжение внешнего» (Саразин 2005). Тело хоть и может быть починено, исправлено и доработано, оно уже не старое картезианское «тело-машина». Новым механизмам требуется новое тело.

Но в 2020 году планируется первая операция по пересадке головы. Уже сейчас успешно проводятся трансплантации органов и замена утраченных конечностей на «умные протезы» и т.д. Если человек в будущем будет несколько раз менять органы, конечности и другие органические ткани, то неизбежно встанет вопрос о том, что такое смерть человека. Еще недавно похоронная индустрия и человеческая мортальная культура убеждали, что смерть тела и является смертью человека. Но если мозг (голову) человека можно будет пересаживать на новое тело, значит, и его смерть будет наступать со смертью мозга. Увидим ли мы похороны мозга в ближайшем будущем?

Развитие биотехнологий приводит к пересмотру идей бессмертия и появлению конкурирующих дискурсов. Первые и самые важные достижения связаны с трансплантологией и генной инженерией. Судя по тому, как биология и медицина развиваются сегодня, идеи качественного продления жизни человека уже не кажутся чем-то фантастическим. В 2009 году международная геронтологическая конференция, собравшая крупнейших специалистов в этой области, постановила, что «старение человека больше не является неразрешимой биологической проблемой». В соответствии с крупнейшей базой данных по старению и продолжительности жизни животных AnAge, в настоящее время найдено семь видов практически нестареющих многоклеточных организмов — Sebastes aleutianus, Chrysemys picta, Emydoidea blandingii, Terrapene carolina, Strongylocentrotus franciscanus, Arctica islandica, Pinus longaeva.

Весьма вероятно, что в ближайшее столетие человечество увидит результаты медицинского вмешательства в организм человека, которые приведут к радикальному продлению жизни. В 2016 году китайский бизнесмен Джек Ма заявил, что в будущем придется принять закон об обязательном ограничении срока жизни людей. По данным опроса 1997 года, проведенного среди ученых США, 50% из них верят в возможность личного бессмертия человека (при этом только 40% опрошенных назвали себя религиозными людьми).

Убежденность в том, что в будущем будет достигнуто биологическое бессмертие, приводит к тому, что некоторые люди уже сейчас отказываются от похорон и выбирают различные практики сохранения своего тела (или только мозга) для оживления в будущем. В том числе они рассматривают возможность крионирования или глубокой заморозки своего мертвого тела.

Впервые предположение, что экстремальная заморозка тела может сохранять человеческие останки на долгие годы, было высказано Робертом Этингером в 1964 году в книге «Вперед к бессмертию». Уже в 1967 году умиравший от рака легкого профессор психологии Джеймс Бедфорд стал первым замороженным человеком. В 1983 году женщина, в матку которой был перенесен эмбрион человека, хранившийся в жидком азоте, забеременела. В 2002 год был рожден ребенок, зачатый при помощи спермы, находившейся в состоянии глубокой заморозки 21 год. В 2016 году японские ученые оживили тихоходок, находившихся в 30‑летней заморозке.

В 2017 году в мире зарегистрировано четыре фирмы, которые предлагают криозаморозку: американские Alcor (1972), «ТрансТайм» (1972), «Институт крионики» (1976) и российская «КриоРус» (2006). Количество их клиентов хоть и небольшое, но постоянно растет. Так, за период с 2005-го по 2008 год общее число клиентов Alcor и Cryonics institute (двух крупнейших криофирм) выросло на 22%. По данным на 1 апреля 2011 года, клиентами криофирм в США являются 1832 человека, уже крионировано 206 человек. В России на 26 декабря 2013 года было крионировано 35 человек (19 крионированы целиком, у остальных 15 крионирован только мозг), а также 14 животных (5 собак, 6 кошек и 3 птицы). По данным компании «КриоРус» на 26 декабря 2016 года, в РФ крионирован уже 51 человек. 10 августа 2017 года российская криокомпания «Криорус» заключила с консорциумом «Космические технологии» долгосрочное соглашение об отправке крионированных пациентов, крионированных животных, а также образцов ДНК на орбиту для долгосрочного криосохранения. Соглашение также подразумевает проведение исследований в области крионики и гипобиоза на околоземной орбите. Ожидаемая стоимость сохранения на околоземной орбите крионированного мозга в компании «КриоРус» составляет от 250 000 долларов США. Стоимость отправки и сохранения тела крионированного человека на орбите на данный момент не установлена.

Существует открытое письмо в поддержку крионики, которое в 2016 году подписали 69 ученых из таких известных университетов и организаций, как Массачусетский технологический институт, Гарвард, НАСА, Кембриджский университет и др. Согласно этому письму, крионика является законной и научно обоснованной задачей, которая стремится сохранить людей (особенно человеческий мозг) с помощью наиболее доступных технологий.

Если же физиологическое бессмертие останется невозможным, то человек может воспользоваться цифровым бессмертием — сохранением своего опыта, эмоций, характера, конфигураций памяти на электронных носителях. Однако и цифровое бессмертие вызывает множество онтологических вопросов. Как отмечает Максим Воробьев: «Жизнь — не в физиологическом, а в феноменологическом смысле — как последовательность всех ощущений, чувств, мыслей и действий, совершаемых конкретным индивидом, появившимся на свет в определенном месте в определенный момент времени, — предполагает телесность субъекта для предписания этого опыта себе, а не кому-либо другому. Более того, такое качество опыта, как преемственность, также предполагает, что сознающее существо является телесным существом. Если учесть это, то смерть тела даже при сохранении сознания означает смерть личности. А ведь именно на сохранение личности мы чаще всего надеемся, когда пытаемся доказать бессмертие души» (Воробьев 2017). Возможен ли человек без своего телесного чувственного опыта? Как и при развитии трансплантологии, биомедицины и других биоинженерных возможностей, при концептуализации цифрового бессмертия тело человека теряет субъектную ценность, а значит, исчезает необходимость его достойного захоронения. В ближайшее время мы вообще можем перестать говорить о смерти человека как биологического тела, если добавить к вышеперечисленному и возможные последствия от клонирования и вмешательства в геном человека (биохакинг). Как это может отразиться на похоронной индустрии? Вполне возможно, что в скором времени похоронные агентства будут заняты вопросами не разрушения тела и его утилизации, а вопросами крионирования.

В 2016 году в Великобритании умирающая 14‑летняя девочка выиграла иск против своего отца, требуя признать за ней право на криозаморозку вместо захоронения после ее скорой кончины. Похоронные агентства начнут проводить процедуры захоронения отдельных частей тела, замененных в ходе процедур трансплантации.

С другой стороны, развитие медицины и контролируемого умирания уже сейчас делает хосписы важной частью индустрии смерти. Все громче звучат голоса спорящих о том, имеет ли человек право на эвтаназию, имеет ли человек право отказаться от жизни. В 1991 году мировое медицинское сообщество осудило Джека Кеворкяна, прозванного Доктор Смерть, который являлся активным популяризатором идеи эвтаназии для смертельно больных, не желающих продолжать лечение или поддерживающие процедуры. В марте 1999 года Джек Кеворкян осуществил эвтаназию 52‑летнего Томаса Юка из округа Окленд, страдавшего болезнью Лу Герига, и был обвинен в убийстве второй степени. Врачи по-прежнему считают, что биологическая жизнь человека, какая бы она ни была, есть высшая ценность. Однако в мире появляется не только все больше хосписов, которые помогают умирающим людям, но и целые направления death tourism, когда не желающие больше жить люди уезжают в другие страны для проведения процедуры эвтаназии.

Смерть становится все более контролируемым событием. Не исключено, что в ближайшем будущем похоронные агентства начнут оказывать полный спектр услуг, создавая вместе с хосписами и центрами по эвтаназии полноценные инфраструктурные кластеры по сопровождению умирания. Возможно, через несколько десятков лет крупные корпорации (как SCI, например) будут сопровождать весь процесс «перехода»: они будут подбирать умирающему (или пожелавшему умереть) человеку комфортное для этого место, обговаривать процедуру прощания, способ разрушения или превращения мертвого тела, мемориализации и диджитализации индивида. В подобных крупных похоронных центрах могут работать сотни специалистов‑психологов, оказывающих поддержку близким умирающего, и будут предлагаться тысячи услуг и товаров для умирания и похорон.

Конечно, многие из описанных в этой главе вещей могут показаться читателю фантастикой или скорее штучным товаром, чем широко распространенной практикой. Все же экопохороны, отправка праха в космос, изготовление бриллиантов, ресомация или крионирование — скорее исключения из правил, нежели серьезные тренды. Да и в России подобного почти не встретишь. Однако я предлагаю вспомнить, что всего половину столетия назад кремация в западных странах составляла менее 10%, а один век назад число кремируемых и вовсе составляло лишь тысячи случаев. Именно поэтому я бы не стал относиться скептически к тем инновациям, которые появляются в современной похоронной индустрии: не исключено, что они в ближайшие десятилетия станут такими же привычными, как кремация.

Новые парадигмы телесности диктуют новые правила. Что мы видим — смерть привычной похоронной индустрии или ее перерождение?

Сергей Мохов. «Рождение и смерть похоронной индустрии: от средневековых погостов до цифрового бессмертия». Common Place, М. 2018