«Я даже благодарен, что он был в ужасном состоянии». Монологи казанцев, которые сами отремонтировали свои подъезды

Ремонт в подъезде сразу входил в мои планы по перемене места жительства и покупке этой квартиры. Три года назад пространство выглядело удручающе и подходило для съемок фильмов про апокалипсис или бомбежку городов. Подъезд был захламлен скарбом жильцов, стены имели жизнеутверждающий темно-серый оттенок, из-за протекающей крыши штукатурка местами вспучилась или вовсе отвалилась, оголив кирпичную кладку. Но за всем этим я увидел великую архитектуру. В нашем доме капитальный ремонт не проводили лет 30. Ждать еще 30 лет не было желания — и я принялся за воплощение своей идеи.

Я не пытался найти финансовую поддержку со стороны соседей, в управляющую компанию тоже не обращался: считаю бесполезным тратить энергию в этом направлении. У меня был опыт общения с коммунальщиками, когда я жил в другой квартире. Такого унижения и хамства я в жизни своей не встречал. Поэтому мне оказалось проще потратить свои деньги, чем что-то требовать у них. Заручившись поддержкой дружественных соседей, я прошелся по всем восьми квартирам подъезда и получил письменное согласие на работы.

Ремонт проходил от первого этажа до чердака. Для этого я нанял бригаду из четырех рабочих, которые специализируются на ремонте подъездов. Дом построили в 1938 году, поэтому обновлять пространство решили по аутентичной довоенной технологии с использованием самых простых материалов — известковой побелки, масляной краски, шпатлевки на олифовой основе.

Перед ремонтом я провел зондаж стен. Оказалось, за 80 лет существования дома подъезд красили трижды — первоначально в охристо-желтый, затем в ядовито-бирюзовый и темно-серый цвета. Оттенок, который я подобрал для обновления стен, не совсем соответствует оригинальному: масштабы работ и цена материала не позволили отколеровать краску индивидуально, впрочем, цветовой нюанс вряд ли ощутят даже специалисты.

Затем я договорился с соседями выкинуть из подъезда все ящики с картошкой, инструментами, мебелью и прочим хламом. Сделать это было непросто: многие считали пространство подъезда личной резервной территорией, на которую не распространяются эстетические требования.

Самый долгий и грязный процесс — избавление от старой штукатурки и побелки с помощью шпателя. В подъезде кессонированный потолок. Еще один слой отделочных материалов мог попросту испортить красивый рельеф. Поэтому рабочие смывали предыдущие слои, стоя на строительных лесах высотой в восемь этажей. Затем бригада шпатлевала стены, заделывала трещины, чистила и красила перила и плинтусы.

Полностью закрашивать стены подъездов в старых домах неправильно. Для них характерно разделение на верхнюю побелочную и нижнюю цветную части, между которыми находится отбивочный кант. Это традиционный прием не только для советской, но и для европейской архитектуры — особое развитие он получил в конструктивизме и баухаусе. Такой простое, но эффектное решение делает облик стен завершенным. Оригинальный кант имел толщину два сантиметра, но мы не смогли ее воспроизвести, ограничившись одним сантиметром, знакомым многим по советским детским воспоминаниям.

В 1990-е, опасаясь воров и хулиганов, в подъездах устанавливали железные двери, при этом в нашем доме уничтожили роскошные двупольные филенчатые двери со стеклянной фрамугой поверху. Сейчас же времена поспокойнее — пора возвращать стекло во входные двери. Поэтому в глухую металлическую верхнюю часть (а двери в подъезд были когда-то трехметровые) я совершенно несложно врезал остекленную раму. Стекло сверху избавило от ослепительного перехода с ярко освещенной днем улицы в темное пространство подъезда. Еще я сделал стеклянный тамбур, чтобы добавить ощущение простора и наполнить светом нижнюю часть подъезда. Жители собственными силами поддерживают чистоту и моют стекла. Если останусь в этом доме надолго, хочу восстановить оригинальные филенчатые двупольные двери.

Каждый раз, проходя по лестнице, я наблюдаю отколотые края ступеней — видимо, во время войны на них кололи дрова. Восстановить ступени я не смог: не знаю, как это делать, да и подходящего технологического оборудования у меня нет. Мне также хотелось вернуть оригинальное расположение светильников на потолке лестничных маршей, но это сложно: связано с получением разрешений и контактом с управляющей компанией. Еще я периодически пытаюсь позвать специалистов, чтобы помыть окна, но архитектура дома не позволяет их открыть — разве что вытаскивать стекла. Менять окна на пластиковые не хочу, ведь это очаровательный артефакт советской эпохи.

Работы заняли две недели и увенчались успехом. Через несколько дней в подъезде появились самодельный консольный столик и картина. Соседи вынесли цветы и даже повесили на стене почетную грамоту. После ремонта жители обжили это пространство и начали его защищать, хотя раньше оно было чужим.

При встрече люди благодарят меня. Хотя есть и те, для кого, судя по всему, этот ремонт не важен. В подъезде по полгода может лежать строительный мусор, бычки на полу. Раздражаться по этому поводу не стоит, лучше максимально вежливо просить поддерживать порядок и с уважением относиться к соседям, ведь территория общая, иной раз проще убрать что-то самому, чем скандалить по этому поводу.

Я не буду озвучивать сумму затрат. Но зная, сколько на самом деле стоит ремонт подъезда и сколько на него выделяют средств, думаю, что обновленных пространств в городе могло быть гораздо больше. Жители соседних подъездов спрашивали: «А у нас когда ремонт?» Тогда им просто объясняли, что обновление — инициатива одного из жителей, и в нескольких подъездах тоже сделали ремонт своими силами и даже заменили окна.

Если честно, я даже благодарен, что подъезд был в руинированном состоянии: из-за него квартира стоила феноменально дешево. Ремонт сделал потому, что это реальность моей жизни. Я бываю в подъезде несколько раз в день и считаю нужным приводить пространство в соответствие. Вдобавок просто очень люблю этот дом и получаю большое удовольствие, когда восстанавливаю и забочусь о нем.

Думаю, состояние подъезда — один из маркеров культурно-бытовой ситуации в обществе. Само пространство и особенно вход в него можно сравнить с манерой разговора, ведь мы общаемся друг с другом опосредованно, через архитектуру. К сожалению, большинство подъездов начинаются с «мата» или «хамства» в лицо, это унизительно для человека. Мне кажется, нужно показывать, что все может быть иначе. В нашем подъезде так и получилось. Может, прозвучит грубо, но это удачный социальный эксперимент. Изменилось пространство, а вместе с ним и отношение жителей к подъезду.

В этот дом мы заехали семь лет назад. Я плакала, когда впервые зашла в нашу будущую квартиру. Она была в ужасном состоянии: пока жилой комплекс застраивали, в помещении жили рабочие. Но за 100 квадратных метров в мансарде просили столько же денег, сколько за однокомнатную квартиру. Муж сказал: «Ты архитектор, мы с тобой все сможем сделать». И мы решились на покупку.

Подъезд тоже выглядел печально: разнокалиберная плитка, желтые стены с подтеками. Когда мы навели красоту в квартире, нам хотелось оказываться в приятном месте уже на выходе из лифта. Соседка снизу предлагала покрасить подъезд, но в итоге никто не захотел скинуться и сделать ремонт. У нас же остались белая водоэмульсионная краска и черная эмаль, и спустя несколько месяцев, в новогодние каникулы я подумала: почему бы не покрасить подъезд? неужели я сама не смогу? Оказалось, это очень тяжело, тогда муж предложил нанять рабочего, чтобы покрасить нашу площадку. Но в процессе мы решили обновить весь марш.

Маляр работал два дня. За это время он покрасил белым стены, а черным покрыл часть мусоропровода и бетонную лестницу. Правда, весной мы поняли, что черные ступени — это непрактично: очень заметна грязь от ботинок. И центральную часть лестницы закрасили серым.

Одна соседка успела поругаться с рабочим — возмущалась, почему он не красит другие этажи, ведь ремонт надо делать везде. Пришлось ей объяснять, что мы обновляем подъезд за свой счет, и предлагать присоединиться, но дальше нашей лестничной площадки дело не пошло.

Тратить много денег на ремонт не хотелось, поэтому полы мы попросту задекорировали, используя технику декупаж. За основу я взяла рисунок плитки из коллекции Kerama Marazzi. Тогда это была новинка, которую я хотела использовать в дизайн-проектах, но мои заказчики не решались на такое яркое решение. А тут оно уместно: пятна и грязь на пестром изображении будут незаметны. Принт я нашла на сайте производителя: дизайнеры «вставляют» плитку в 3D-визуализации интерьеров, поэтому рисунок доступен для скачивания в хорошем качестве; отформатировала изображение под подъездную плитку размером 30 на 30 сантиметров — на этой площади уместилось четыре штуки, а после распечатала рисунок на обычном струйном цветном принтере. Подъездную плитку помыли, затем укрыли слоем клея ПВА, сверху положили лист с принтом и снова нанесли слой клея. Через час поверхность обработали акриловым лаком. Обычно достаточно двух слоев, но муж вошел в кураж и сделал шесть. Спустя два года пол выглядит прилично, учитывая, что в подъезде ходят в обуви и бывает грязно. Конечно, плитка не будет выглядеть как заводская, но для общественных мест декупаж — хороший вариант.

После новогодних каникул мы с мужем ездили в Алматы, неподалеку от которых находится Чарынский каньон. Он запал мне в душу, и по приезде я по фотографиям написала его на одной из стен лестничной площадки. Для этого использовала меловые краски — они позволяют рисовать на поверхности без предварительной подготовки. Мы также купили в «Леруа Мерлен» пару постеров для декорирования подъезда, обновили светильники и покрасили арочное окно. На его подоконнике стоят комнатные цветы.

В дни ремонта соседи по лестничной клетке были в отъезде. А когда приехали, были в восторге от обновлений и даже вручили нам немного денег. Мы восприняли это как благодарность: они долго не могли продать квартиру, как нам казалось, из-за «убитого» подъезда, а ремонт повысил стоимость жилья.

Не нужно никого ждать, чтобы привести подъезд в порядок. Если соседи захотят, подтянутся и предложат помощь. Если нет, будете сами жить в красивом месте и радовать окружающих.