Оператор Юрий Данилов: «В „Кульке“ свободы больше, чем на Black Star»

В середине июля Егор Крид выпустил клип на песню «Сердцеедка» К началу сентября видео набрало почти 50 миллионов просмотров. Оператором был Юрий Данилов — 26-летний выпускник режиссерского факультета КазГИКа и операторского факультета ВГИКа. Это третья работа Юрия для Крида, также на его счету три клипа для артистов лейбла Black Star, сотрудничество с Serebro и два главных татарстанских полнометражных фильма последних лет — «Мулла» и «Байгал». «Инде» поговорил с Юрием о том, чему можно научиться в КазГИКе и как смириться с коммерческой съемкой, если любишь артхаус.

Как я понимаю, ты должен был стать пианистом?

В каком-то смысле. Я окончил среднюю специальную музыкальную школу при Казанской консерватории, а потом заочно учился в самой консерватории. Сначала учился в обычной музыкальной школе и тогда же участвовал в международных конкурсах для пианистов в Финляндии, Швеции и Австрии и занимал призовые места. Родители, увидев успехи в музыке, решили отдать меня в специализированную школу. Мне туда не хотелось, но родители пообещали купить BМХ, и я согласился. Я тогда увлекался уличной культурой, занимался брейк-дансом. Наверное, для музыкальной школы при консерватории я выглядел довольно нестандартно в своих широких джинсах и огромных белых кроссовках с зелеными шнурками.

Как в твоей жизни появилось кино?

Всегда хотелось. В старших классах с друзьями начал снимать любительские видеоролики и монтировать клипы. У нас был предмет «Мировая художественная культура», во время которого мы ходили в музеи. Иногда нам становилось скучно, и тогда я снимал на камеру какие-то скетчи, монтировал их, накладывал эффекты. Сейчас бы эти ролики назвали вайнами. Какие-то более осмысленные вещи мы стабильно снимали на Новый год, 23 Февраля и 8 Марта — показывали их на школьных мероприятиях. Один из первых роликов демонстрировали с проектора, повесив на стену простыню. Это был 2009 год.

Тогда же я познакомился со своим будущим мастером из КазГИКа Николаем Алексеевичем Морозовым. Я придумал свой дебютный фильм — «Афоризм», и мне нужна была камера. Тогда в Казани не было компаний, у которых ты мог бы взять технику в аренду. Подруга рассказала о Морозове и его продюсерском центре «Иман-фильм». Я рассказал ему идею фильма, и он дал мне бесплатно камеру на неделю. Когда возвращал ее обратно, осмелел и напросился к нему ассистентом на будущие съемки.

Но одно дело — любительские ролики и фильмы, другое — учеба в музыкальной школе с перспективой поступления в консерваторию...

Выпускники школы при консерватории поступают, естественно, в консерваторию, но я мечтал о режиссерском отделении ВГИКа. В кино мне нравится смесь искусств: тут и литература, и музыка, и живопись. Я поехал в Москву и благополучно провалил экзамены на режиссерский факультет ВГИКа. Параллельно подавал документы на звукорежиссера, так как казалось, что это подходящая для меня специальность на стыке музыки и кино. Я прошел на платное отделение, но в Казани в это время Морозов как раз набирал людей в свою мастерскую в КазГИК. И я пошел к нему, так как в 11-м классе я часто бывал у него на съемках и это в принципе очень важный человек в моей жизни.

Ты учился на режиссера, но в итоге стал оператором. Почему?

Морозов — выпускник операторского факультета ВГИКа и поэтому в обучении уделял много внимания этой стороне кино. Участие вместе с ним в документальных съемках стало для меня большой школой. Морозов учил нас вглядываться в события, детали и замечать сюжеты в жизни; рассказывал, насколько важно уметь предугадывать события, чтобы направить камеру в нужную сторону. Это понимание во многом помогает в постановочных съемках. В кино нет единственно верной съемки, перед тобой всегда несколько путей. Нужно выбрать, что тебе ближе или что нужнее фильму. Поэтому важно воспитывать в себе чутье.

При этом ты поступил и в консерваторию. Зачем тебе это было нужно?

Музыка — это моя вторая страсть. Я люблю музыку, она приносит мне умиротворение, могу, например, сидеть и импровизировать на пианино. В школе думал, что в будущем буду писать музыку для кино. В итоге пока пишу только для своих работ. В консерватории я учился заочно — спасибо преподавателям, которые всегда шли навстречу, потому что часто экзамены в вузах выпадали на одни и те же дни.

Как тебе удалось избежать стандартного пути выпускника киновуза — съемок свадеб и юбилеев?

Я снял одно свадебное видео для сестры моей лучшей подруги, это было на первом курсе. В целом я не думаю, что в съемках свадеб есть что-то стыдное: в любом деле можно показать профессионализм, и при желании даже в такой формат можно вложить частичку себя.

Частичку себя в свадебное видео? С одной стороны, ты учишься тонкому наблюдению в институте, а потом снимаешь невесту на ладошке.

Понятно, что есть шаблоны вроде этюда «Утро невесты». Но этого можно избежать — смотря как подойти. В любом случае главное — заниматься тем, что тебе нравится. Мне кажется, что свадебные операторы тоже получают удовольствие от своей работы. Если бы они действительно ненавидели это все, то переключились бы на что-то другое.

Если говорить о том, как удалось этого избежать, то мне с самого начала повезло. Я на первом же курсе участвовал в съемках фильма «Сокровища О.К.», был ассистентом звукорежиссера. Это, конечно, очень яркое впечатление: съемочная группа в 100 человек, масштаб, бюджет. После второго курса я был ассистентом оператора на съемках фильма Игоря Волошина «Скорый „Москва — Россия“». Оператором фильма был уроженец Казани и приятель моего мастера Дмитрий Яшонков, который и взял меня на практику.

Ты когда-нибудь стоял перед выбором: заработок или творчество?

В школе я подрабатывал пианистом в ресторане Kremlin. Где-то год каждый будний день играл на электронном пианино, чтобы накопить на хорошую по тем временам камеру — фотоаппарат Canon D60. Он тогда стоил около 35 тысяч, а за три часа игры я получал 750 рублей. В итоге купил и снимал на эту камеру все студенчество. На нее же снята моя первая значимая работа — «Чужая мечта».

Польза образования и выгорание в 26 лет

Проходит четыре года в КазГИКе. Что дальше?

На выпускном курсе я снял дипломный фильм «№ 9». Главную роль в нем сыграл создатель и главный дирижер оркестра La Primavera Рустем Абязов. В конце учебного года я узнал, что есть татарстанская квота во ВГИК. Можно было пойти на оператора, режиссера или продюсера. Я решил снова попробовать поступить, но на этот раз на оператора. Помню, нужно было сдавать физику, а я ее совсем не знал, так как всегда учился в гуманитарных классах. На всю школьную программу физики у меня было две недели. К счастью, на экзамене попался вопрос, ответ на который я знал точно. В день, когда мне сказали, что я поступил, я чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

Зачем тебе понадобился ВГИК? У тебя уже было кинообразование, снимать ты наверняка умел, а тут снова учеба на очном отделении.

Понятно, что после «Кулька» мы знали про кино многое, и с практикой мне повезло. Но операторское мастерство все же не было моей основной специальностью, и я хотел как-то фундаментально поучиться этому. Да и во ВГИКе сегодня самое сильное направление именно операторское.

Как ты оцениваешь уровень образования в «Кульке»?

Я не могу как-то объективно оценить его. У нас было мало практики с актерами — это, наверное, минус. А в остальном… Я любил съемки и практику. Поэтому даже не так важно, что нам говорили в аудиториях. Мы сами старались отовсюду получать знания. Ждать, что какой-то преподаватель придет и научит тебя всему, — глупо. Сидеть в аудитории, прилежно сдавать экзамены и ничем больше не интересоваться — тоже, наверное, тупиковый путь. Можно сколько угодно критиковать преподавателей, но в первую очередь профессия нужна тебе, и в твоих силах получить ее, даже если ради этого нужно делать что-то еще за пределам вуза. Во ВГИКе в общем так же.

Ты так же думал, когда был студентом?

Будучи студентом, я вообще не думал, а просто горел кино. Я каждый день узнавал что-то новое, хотелось учиться. Запал тогда был намного больше, чем сейчас. Недавно разговаривали с другом и заметили, что и вдохновения сейчас не так много. Вроде многое уже умеем, но нет какого-то яркого желания перепрыгнуть через себя.

Тебе 26 лет, а ты уже говоришь, что перегорел.

Сейчас у меня много съемок: были съемки рекламы на Кипре, потом документалка во Владивостоке, сейчас в Москве начинается работа над следующей рекламой. Этот бесконечный рабочий процесс все-таки выматывает. Хочется немного остановиться и что-то вобрать в себя, какого-то вдохновения. Меня часто вдохновляли путешествия, но в последнее время и это не приносит радости. Хочется какого-то другого уровня — снять свое кино, поработать с иностранными режиссерами.

О Black Star и татарском кинематографе

Как ты, начинающий оператор, попал на съемки клипа группы Serebro и на лейбл Black Star?

На клип для Serebro меня пригласила режиссер Анастасия Венкова, с которой мы уже однажды работали. Портфолио у меня было, но ничего существенного на тот момент я еще не снимал. Она попала в клип после того, как продюсер группы Максим Фадеев увидел ее короткометражку. На самом деле нам повезло. Это очень большое доверие со стороны такой популярной группы и их продюсера — отдать съемки очень молодому режиссеру и начинающему оператору.

А в Black Star меня изначально пригласил продакшен Grandma, с которым я до этого снимал рекламу. Видимо, меня запомнили. Первый клип снимали для нового артиста лейбла, Pabl.A. На съемках я познакомился с режиссером Александром Романовым, с которым мы позднее сняли еще пять клипов — два для Black Star и три для Егора Крида, уже после того, как он покинул лейбл Тимати. Клип на песню «Сердцеедка» набрал в YouTube уже 40 миллионов просмотров. В целом это так и работает: чем больше ты снимаешь клипы, тем чаще тебя приглашают их снимать.

Для тебя есть какая-то польза от этих 40 миллионов просмотров «Сердцеедки»? Или это просто повод для личной гордости?

Это хорошо для портфолио. Такие известные работы вызывают доверие у нового артиста и продюсера.

Тебе не скучно снимать коммерческую глянцевую картинку для подобных клипов?

Клиент настроен на конкретный тип изображения. Кроме того, образ, стиль и миф конкретного артиста порой уже подразумевают определенный визуал. Ты приходишь на площадку и точно знаешь, что и как должно быть. В коммерции, конечно, не так много творчества: даже в «Кульке» свободы больше, чем на Black Star. Но все эти рамки понятны, предсказуемы, и ты к ним готов. Видимо, это и есть профессионализм, когда ты можешь сделать четко, красиво и хорошо в рамках требований клиента.

Как ты себя в этом чувствуешь? В твоих видеозаписях во «ВКонтакте» фильмы новой французской волны, «Шультес» Бакура Бакурадзе, то есть ты определенно насмотренный киноман.

В клипах просто все другое. Может, в них и нет высокого творчества, но зато ты получаешь колоссальный технический опыт и возможности. ВГИК выделяет тебе технику и съемочную команду для съемок два раза в год (и нужно помнить, что тебе выделяют небольшой студенческий бюджет). В коммерции есть бюджет, дорогая техника, большая команда, то есть я могу освоить то, что мне недоступно в вузе. К тому же клипы — это возможность поработать с разными режиссерами. Но, наверное, в скором времени я вернусь в режиссуру, потому что все-таки не могу удовлетвориться тем, что мне предлагает коммерческая съемка.

Как тебе, человеку с классическим музыкальным образованием, снимать клипы для коммерческой рэп-музыки?

Эта не та музыка, которую я слушаю каждый день. Тем не менее ни разу при прослушивании демки, которую тебе присылают до съемок, у меня не возникало отторжения и нежелания работать. На самом деле мне просто очень нравится снимать и представлять визуальный ряд. Это похоже на то, что я делал в школе, когда монтировал любительские клипы под готовую музыку.

Ты снял самые важные татарстанские фильмы последних лет — «Байгал» и «Муллу». Как ты попал на съемки и как оцениваешь эти фильмы?

«Байгал» — мой первый полнометражный фильм. Изначально режиссер фильма Ильдар Ягафаров договаривался с другим оператором, но у того не получилось приехать. И он обратился ко мне. Мы тогда еще не были знакомы: пообщались, я отправил ему работы, а он — сценарий, и так все случилось. Помню, во ВГИКе все удивлялись, что мне удалось уже на первом курсе поучаствовать в полнометражном проекте в качестве главного оператора.

Мне очень нравится часть фильма, снятая на Волге. Мы жили группой около реки почти две недели, были максимально собраны, снимали от рассвета до заката. Вторая половина фильма снималась уже в Казани, все жили по своим квартирам, и съемочный дух распался. И тут, по-моему, есть пробелы и по сценарию, и по визуалу. Какой бы ни была картинка, зритель приходит на сценарий и историю, а сценарий в «Байгале» неожиданно менялся прямо на съемках. Изначально я читал очень короткий, компактный и хороший сценарий с цельной историей. Изменения, кажется, ему на пользу не пошли.

А «Мулла»? Ты же, наверное, понял по сценарию, что это плохой фильм?

На «Муллу» меня позвали буквально за 10 дней до старта съемок. Сценарий был очень длинный, но меня заверили, что его будут сокращать. И снова переделывали его буквально на площадке. Мне кажется, что «Мулла» — неплохое кино, но в нем заметно, что театральный текст первоисточника плохо переложен на язык кино. В нем слишком много диалогов, эпизодов, которые не работают на историю. Все это можно было сократить, а за счет этого глубже раскрыть героев. В целом сама фабула хорошая, но если бы со сценарием посидел скрипт-доктор (человек, нанятый на проект для профессиональной редактуры сценария. — Прим. «Инде»), человек со стороны, вне контекста Татарстана, татар и татарской драматургии, и вычистил бы текст с точки зрения кинодраматургии, то фильм бы от этого только выиграл.

Но съемки «Муллы» мне тоже понравились: целый август мы жили и снимали в деревне Большая Атня, была дружная съемочная группа. В кино же самое важное — команда, которая становится семьей. Без этого, какими бы крутыми ни были режиссер и оператор, никакое кино не получится.

Фото из личного архива