Человек дела. Пластический хирург — об увеличении груди в 58 лет, понятии красоты и капризных мужчинах

«У меня есть поговорка: „Чем красивее грудь у девушки в молодости, тем больше работы у хирурга впоследствии“», — говорит Хасан Губайдулин, 46-летний хирург, онколог-маммолог, заведующий дневным стационаром в Республиканском онкологическом диспансере и пластический хирург с 20-летним стажем. В новом выпуске рубрики «Человек дела» «Инде» узнал у врача, почему с женщинами работать легче, чем с мужчинами, как добиться кубиков пресса без посещения спортзала и почему постоянные клиенты — это плохо.

Мнение героя может не совпадать с мнением редакции.

Я начинал врачебную карьеру в Зеленодольске в 1990-е. Окончил Казанский медицинский институт, ординатуру Казанской государственной медицинской академии и много лет дежурил на «скорой помощи» в соседнем городе, чтобы прокормить семью. Работал в онкологическом отделении, дежурил по 30 смен подряд и оперировал ножевые ранения. Зеленодольск в те времена был бандитским районом — случалось, преступники даже нападали на приемный покой.

В маммологическом отделении я занимаюсь реконструктивной хирургией молочной железы. Бывает, удаленную железу мы реконструируем, а здоровая выглядит неэстетично — обвисшей, большой или маленькой. Так что владение методами эстетической хирургии по подтяжке, увеличению и уменьшению груди было вполне логичным навыком для онколога. Сейчас я продолжаю заниматься лечением злокачественных опухолей молочной железы и реконструкцией, но параллельно делаю эстетические операции. Опыт из одной сферы очень пригождается в другой.

Я много стажируюсь: в год несколько раз выезжаю в клиники Германии, Италии, Испании, Бразилии, США. Я считаю, что уважающий себя хирург должен постоянно работать над собой, отслеживать тенденции и новые направления в хирургии. А еще он должен делиться опытом с коллегами — например, мы с партнером сами организовываем образовательные проекты. В рамках мастер-классов я часто оперирую в других городах, и это сопряжено с большими сложностями. Все, что я знаю о пациенте перед операцией, — это его фотография. Я не могу его осмотреть, обсудить детали операции, которых очень много. Плюс к этому я работаю в чужой операционной, с чужими инструментами и чужим анестезиологом. Результат при этом должен быть максимально эффектным и красивым.

Я называю Андрея Малахова чудовищем. Благодаря его программе у общества складывается неверное представление о пластической хирургии. Люди ошибочно думают, что на операции приходят молодые, красивые и здоровые женщины, которые хотят увеличить и без того большую грудь и благодаря этому заработать большие деньги. Поверьте мне, у 99 процентов наших пациентов действительно веские причины для этой операции.

Несмотря на стереотипы, большинство людей все же перестали считать пластику чем-то неправильным, стыдным и позорным. В последние годы пациентов стало ощутимо больше — и женщин, и мужчин. Они стали требовательнее, владеют информацией. Если раньше пластику делали чаще всего звезды или женщины легкого поведения, то сейчас к нам обращаются и, скажем, учительницы начальных классов. Женщины нынче красивые, спортивные, ухоженные, в хорошей физической форме... Выглядят идеально, а грудь — как говорят они сами, как два спичечных коробка: маленькая и висит после родов. И сказать про таких, что, приходя на пластическую операцию, они бесятся с жиру, нельзя.

На первом месте в мире по популярности среди пластических операций — липосакция и увеличение груди. Дальше по убывающей идут операции на лицо, нос и другие части тела. У нас приблизительно то же самое.

За те 20 лет, что я в профессии, «ассортимент» пластических манипуляций заметно расширился. В середине 1990-х никто и предположить не мог, что с помощью иглы в тело можно будет закачивать препараты, а сегодня можно закачать в живот жир в форме кубиков пресса, чтобы не мучиться в спортзале. Сейчас пластические хирурги, как правило, имеют специализацию. Лично я специализируюсь на молочных железах, хотя могу делать операции и на остальных частях тела.

В нашей области есть три вида хирургии: пластическая хирургия — это изменение врожденных или приобретенных дефектов, реконструкция — это восстановление утраченного или сильно поврежденного органа, эстетическая хирургия — это работа со здоровым органом по улучшению его внешнего вида. Тем не менее эти три направления между собой тесно переплетаются. Если у женщины грудь размера «минус один», то назвать эту операцию пластической язык не повернется.

Исторически так сложилось, что общепринятый эталон гендерной принадлежности — это грудь. Потому что половые органы, несмотря на то что они наружные, — они сильно не выпячиваются, понимаете? Сейчас все одеваются универсально, женщина может сделать мужскую прическу, а мужские фигуры подчас выглядят примерно как женские, у мужчин очень популярны и ботокс, и средства ухода за кожей. Некоторые мужчины даже вставляют импланты в ягодицы — это сейчас одна из самых популярных мужских операций в Европе. Но именно красивая грудь — символ женской сексуальности.

Самый главный тренд в пластике груди — увеличение размера. Когда я начинал работать в пластической хирургии 20 лет назад, пациенты просили меня сделать такой размер груди, чтобы их родители, коллеги и соседи не догадались об операции. Сейчас все наоборот: нужно чтобы всем было понятно, что девушка увеличила грудь. Если раньше пациенты просили сделать размер B, то сейчас самые популярные запросы — C и D. Одна девушка мне даже сказала: «Доктор, я хочу, чтобы мужчины не смотрели мне в глаза».

Окончательное решение об операции всегда остается за врачом. Нужно учитывать анатомические особенности женщины: ширину грудной клетки, толщину покровных тканей и так далее. Грудь должна выглядеть максимально натурально, эстетично, пропорционально. Если у женщины и так все в порядке, я сразу отказываю в операции, хотя это бывает нечасто. За прошедший год таких случаев было два: одна женщина специально приехала из Москвы, другая — из Америки. Обычно я фотографирую грудь, показываю снимок пациентке, и она уходит довольной и успокоенной. Конечно, найдется другой хирург, который сделает увеличение за предложенные деньги, но я так поступать не буду.

Меняются не только методики, но и сами пациенты. Не знаю, как сказать, чтобы меня расценили правильно, но нынешним десятиклассницам в глаза смотреть невозможно: у всех четвертый, пятый, шестой размер груди. Женщины нашего поколения этим похвастаться не могли. Такое изменение объясняется в том числе переменами в наших привычках питания, ранним началом половой жизни и менструаций. Сейчас мы получаем очень много эстрогенов извне — в основном с пищей: упаковка продуктов, обработка их, добавки, консерванты; многое может повлиять на выработку гормонов в организме. А что ели наши мамы и старшие сестры? Макароны да капусту. Поэтому они и выглядели по-другому. Отсюда набирающие популярность операции по уменьшению груди у молодых женщин.

Самой взрослой пациентке, которой я увеличивал грудь, было 58 лет. Вообще моих пациентов можно разделить на две большие группы. Первая — молодые девушки до 26 лет (пластические операции проводят с 18 лет. — Прим. «Инде»). Из-за маленькой молочной железы они испытывают проблемы в личной жизни, новых знакомствах, замужестве, сексе. Увеличишь девушке грудь — и через месяц после операции она выходит замуж, а через девять — рожает ребенка. Вторая категория пациентов — женщины после 40 лет. Дети повзрослели и окончили школу, появились время и возможность исправить обвисшую грудь. При этом и в той, и в другой группе мы делаем операции не только по увеличению, но и по уменьшению груди. Бывает, что к нам приходят 21-летние девушки с большим размером или бабушки, которые устали всю жизнь носить «десятикилограммовые рюкзаки».

Кстати, в некоторых странах операции по уменьшению груди и пластику верхних век оплачивает государство — например во Франции. Большой бюст мешает женщинам нормально жить, дышать, бегать, заниматься спортом. У них возникают проблемы со спиной. Тут та же ситуация, что с блефаропластикой: нависшие веки мешают нормальному зрению. Таким образом государство переживает за качество жизни своих граждан.

Наша потенциальная целевая аудитория в Казани — порядка 100 тысяч человек, но точно посчитать невозможно. Я провожу операции каждый день. Мы оперируем только тех, кто этого хочет. Иногда я встречаю людей, грудь которых я посчитал бы нужным исправить, но если женщина говорит: «Я довольна, мужу нравится», то мы не можем ей ничего навязать.

Перед операцией пациенты сейчас показывают мне фотографии знаменитостей и кадры из Instagram, 15 лет назад приносили игральные карты и порножурналы. Показать можно все что угодно, но работать врач будет с вами. На фото — один человек, а пациент выглядит совсем по-другому, все люди разные, и универсальных рецептов красоты не существует. Фотографии врачу нужно смотреть только с одной целью: чтобы понять представление пациента о красоте молочной железы.

Этика в пластике такая же, как в других направлениях хирургии. Операция длится около двух часов. До нее проводится подготовка: нужно обследовать пациента, собрать анализы, чтобы свести все негативные риски не просто к минимуму, а к нулю. Главное, чтобы операция не навредила здоровью пациента. Считаешь, что она небезопасна, — не делай. Нередко пациенты спрашивают: «А мне не будет хуже?». Если вы считаете, что врач может назначить вам лечение, от которого будет хуже, не ходите к нему.

Если у пластического хирурга есть постоянные пациенты, значит, он плохой врач. Правда, часто бывает, что после пластики груди пациенты возвращаются с просьбой сделать им живот, ноги, попу. Это легко объяснить: если грудь получилась хорошо, пациент доверяет врачу и рассчитывает получить аналогичный результат на другой части тела. У тех, кто постоянно делает необоснованные пластические операции, есть проблемы с восприятием себя, но мне хватит пальцев одной руки, чтобы посчитать, сколько таких было в моей практике. Задача хирурга — сразу вычислять их и не связываться.

Лучше я прооперирую десять женщин, чем одного мужчину. С женщинами работать легче, потому что они терпеливые, веселые, честные, безбашенные и не ноют. Например, одна пациентка через две недели после операции ехала ко мне на перевязку двое суток из Нижневартовска — сама была за рулем. А мужчины ужасно капризные: падают в обмороки, стонут, боятся всего. Бывает, приходят спортсмены с гинекомастией, вызванной анаболиками, — пугаются даже перевязок.

Жена не ревнует меня к работе и пациенткам. Как я могу флиртовать с человеком, у которого рак молочной железы, с женщинами, которые приходят на консультацию с мужьями, или с 70-летними бабулями? Нужно уметь разграничивать: здесь — работа, а красивые женщины — на вечеринках, банкетах, фуршетах.

Человек сам определяет, где проходит грань между излишним вмешательством в организм и необходимостью. Своим пациенткам с небольшой или обвисшей грудью я говорю: «Поверьте мне, есть миллионы знакомых и не знакомых вам людей с той же проблемой, которые не пришли ко мне на консультацию. Это значит, они считают, что с их грудью все в порядке. Окружающие могут им говорить, что грудь маленькая и обвисшая, но главное, что ее обладатель так не считает». Поэтому критерий необходимости хирургического вмешательства — это представление человека о том, что такое хорошо и красиво.

Эстетика должна быть не только на лице, ногах и руках — половые органы тоже должны выглядеть симпатично. В Казани большую популярность сейчас набирает интимная хирургия. По большей части эти операции делают молодые женщины. Как правило, это вынужденная мера: например, увеличенный размер внутренних половых губ может доставлять большие неудобства вплоть до сложностей с ношением обтягивающих джинсов и шорт. Некоторые пациенты, наоборот, просят увеличить половые губы с помощью липофилинга, другими словами, закачать туда жир. Пользуется спросом и операция по восстановлению девственности.

Кто не работает, тот не ошибается. Конечно, люди бывают недовольны. Но о случаях, когда пациенты в Казани подавали в суд на пластических хирургов, я не слышал. Если такое случается, значит, мы что-то упустили и это необходимо исправить. Нужно всегда стараться найти общий язык с человеком, ведь он выбрал тебя из большого количества хирургов, дал тебе карт-бланш, доверил здоровье и внешний вид на долгие годы. Как в этой ситуации я могу сказать ему: «иди отсюда»? Речь идет о моей репутации, и я должен за нее биться.

Фото: Даша Самойлова