Режиссер Туфан Имамутдинов: «Татарский театр до сих пор не может отцепиться от голубой шали»

Сегодня на театральной площадке MOÑ пройдет первая премьера творческого объединения «Алиф» — «hава». Режиссер постановки Туфан Имамутдинов также стал одним из кураторов новой площадки и в этой роли будет отвечать за проекты, связанные с национальной тематикой. Накануне премьеры «Инде» встретился с режиссером, чтобы узнать, для чего театру кроме режиссеров нужны кураторы, чего стоит ждать от объединения «Алиф» и что не так с татарским национальным театром.

Туфан Имамутдинов — театральный режиссер и куратор. Окончил режиссерский факультет Елабужского училища культуры и искусств (курс З.И. Садриевой) и режиссерский факультет РАТИ-ГИТИС (курс О.Л. Кудряшова). Сотрудничал с московскими Театром наций («Сиротливый Запад», «Шоша», «Стеклянный зверинец»), «Современником» («Выстрел»), театром имени Маяковского. Ставил в Национальном театре Румынии.

С 2014-го по 2020 год был главным режиссером Казанского ТЮЗа. За время работы в театре поставил десять спектаклей. Его спектакль «Из глубины… (Художник Винсент Ван Гог)» был отмечен в четырех номинациях «Золотой маски», в том числе как лучший спектакль в современном танце. Также режиссер творческого объединения «Алиф». Спектакли «Алиф» и «Аллюки» были номинированы на «Золотую маску». Исполнитель «Алифа» Нурбек Батулла стал лауреатом этой премии.

MOÑ — три институции под одной крышей: «Живой город», «Алиф» и «Театр горожан». Говоря о MOÑ, нам нужно иметь в виду единую институцию или все же три отдельные организации в одном помещении?

MOÑ — это, безусловно, интеграционная инициатива, подразумевающую полноценную творческую коллаборацию разных художников. Конечно же, Нурбек Батулла или Эльмир Низамов из «Алифа» могут участвовать в проектах «Живого города». Это уже происходит: Нурбек сыграет в спектакле «Моң», который ставит петербургский режиссер Борис Павлович вместе с командой «Угла». Но это не значит, что мы сливаемся. У нас все же свое направление, у «Живого города» — свое, а у «Театра горожан» — третье.

Что вы будете делать там в качестве куратора?

Мы продолжаем делать национальные проекты, которые задумывали вместе с коллективом «Алифа». В 2021 году готовимся привлечь в Казань новых режиссеров — уже идут ранние переговоры. Прямо сейчас мы заняты переносом спектаклей «Алифа» на новую площадку в НКЦ. Вполне возможно, что часть из них мы сыграем не на театральной сцене.

Спектакли «Алифа» войдут в постоянный репертуар новой площадки?

Да. Мы переносим туда «Алиф», «Аллюки», «Дэрдменд». И будем смотреть, подходим ли мы этому месту и подходит ли оно нам. У нас никогда не было родной сцены, наши спектакли существовали в Галерее современного искусства, в театрах Камала и Кариева. Сейчас свое место появилось, и это дает нам дополнительные возможности. В первую очередь мы хотим понять, кто наша публика. Я думаю, раньше на наши спектакли приходили зрители тех площадок, где мы играли, поэтому мы не можем утверждать, что они пришли бы отдельно конкретно на нас. В общем, «Алифу» предстоит в НКЦ погрузиться в такое исследование.

Что вы имеете в виду, когда говорите: «нам нужно понять, подходим ли мы месту»?

Это чисто энергетическая штука. В НКЦ сделали прекрасно оснащенную площадку, но мы никогда не были физически привязаны к классической театральной сцене и профессиональному свету. Каждый спектакль диктует необходимость определенного места. Если «Алиф» можно поставить на театральной сцене, то «Дэрдменд» требует иного пространства. Его премьера прошла в зале Галереи современного искусства. Мы уже наметили его премьеру в НКЦ, скоро начнем репетиции. Но уже сейчас очевидно, что мы будем играть его в холле, а не на основной сцене. Мы хотим приблизиться к обстановке галереи, а там был большой светлый двухъярусный зал. Певец-контртенор стоял как раз на втором ярусе позади зрителей. Это важно, потому что только так появлялось ощущение, что голос идет откуда-то «извне», он вне плоскости зрителя и танцора. Такого же хотим добиться в НКЦ.

У MOÑ два куратора вы и театральный критик Елена Ковальская. Как вы делите с ней функции?

Елена отвечает за направление театра горожан, я — за национальную тематику. Кажется, так и должно быть. Было бы странно, если бы за национальные проекты отвечал кто-то не из Татарстана и Казани, все же нужно знать язык и менталитет. Без этого вся национальная работа превратилась бы в профанацию.

В чем, по-вашему, проблема национального татарского театра?

Мы не можем отцепиться от голубой шали (имеется в виду культовый спектакль «Голубая шаль» театра Камала. — Прим. «Инде»). А нам нужно найти свои, настоящие традиции. Я вижу национальный татарский театр чем-то вроде якутского эпического театра Олонхо. Якуты — такие же тюрки, как и мы, и их театральная традиция в какой-то степени присуща и нам. Другой пример — древний кыргызский эпос про богатыря Манаса. Почему бы нам не выстраивать национальный театр по этим принципам? Вместо этого мы идем на поводу традиции начала XX века. Все эти лирические комедии в основе своей — французская романтическая литература XIX века. В этом смысле они — абсолютно ненациональны. Поэтому я работаю с более ранними образами, например арабской каллиграфией, как в постановке «Алиф».

Кураторы будут меняться каждый год. Как вы к этому относитесь?

Ротация людей — это всегда полезно. Новые люди будут привносить новые идеи и смыслы. Через год я перестану быть куратором, останусь просто режиссером творческого объединения «Алиф».

Для чего театру нужны кураторы?

Да, это новое явление для театра, даже в масштабе России. Мы больше привыкли к кураторам в галереях современного искусства. В театре эта функция аналогичная — отбор лучшего. Мне кажется, в Казани особенно важно провести некую селекцию театральных достижений, тем более что многие из них прошли мимо широкого зрителя. Кроме того, куратор открывает новые имена. В Казани много творческих людей, у которых нет возможности выйти на большую аудиторию, так как в Казани физически мало театров. В этом смысле MOÑ может занять ту нишу, которую занимают в Москве театр «Практика» и «театр.doc».

Вы запускаете в MOÑ образовательную площадку. Его цель — как раз таки попытка найти новые таланты?

Да. Мы наберем ребят и с ними будем думать над поэмой Кул Гали «Кыйссаи Йосыф». И в первую очередь мы думаем не о режиссерах и актерах, а о людях не из театральной среды — художниках, дизайнерах, композиторах, видеохудожниках и мастерах стрит-арта. Вместе с ними попробуем актуализировать этот огромный текст во что-то совершенно новое.

Итогом этого обучения будет новая театральная постановка?

Пока не знаем. Все поймем в процессе. Если будет получаться цельная штука, то объединим, если нет — покажем по отдельности или по блокам. Мы предварительно наметили премьеру на 30 июня.

Почему вы выбрали именно «Кыйссаи Йосыф»?

Мне интересно работать с тем, чего я не понимаю. А этот текст был и остается для меня большой загадкой. Кроме того, поэма очень актуальная. Братья нарекают Юсуфа Иным и изгоняют из своего круга. В этом, конечно, есть мощная тема стигматизации, напоминающая еврейский образ Козла отпущения. Это сакральное животное, на которое возлагают все грехи и выгоняют в пустыню. Только так общество может очиститься.

Вы сами никогда не хотели поставить этот текст на сцене?

Нет. Я понимал, что это огромный материал. С ним нужно много работать, звать специалистов, которые объяснили бы все заложенные в нем коды. Мы как раз и будем всей своей группой расшифровывать поэму. Можно было бы взять и более современный текст, но мне кажется интересным работать с древним, очень глобальным материалом. Кроме того, «Кыйссаи Йосыф» — наиболее аутентичный литературный текст татарской культуры, в котором как раз и можно обнаружить подлинно национальные черты.

Кроме «Кыйссаи Йосыф» «Алиф» планирует еще две премьеры.

Да. Сначала зрители увидят спектакль «hава». Это пластическая постановка, в которой мы хотим исследовать фигуру восточной женщины и возможности национального театра. Далее я задумал спектакль-книгу «Кунегу». Но про нее пока ничего не расскажу: мне нужно, чтобы зритель пришел неподготовленным. Премьера в декабре. Тогда же мы покажем все спектакли творческого объединения «Алиф». Будет такой своеобразный смотр наших достижений.

Нурбек Батулла готовит перформанс «Сак-Сок» (татарская поэма о двух братьях, в наказание превращенных в птиц. — Прим. «Инде»). Нурбек с этим проектом заявился на танцевальный конкурс Дианы Вишневой, его заявку приняли. Это будет короткая работа. Он ее покажет сначала в Москве и Санкт-Петербурге, а потом и у нас.

Завлит театра Камала и критик Нияз Игламов считает, что контекст Национальной библиотеки — главной татарской библиотеки — неизбежно будет накладывать отпечаток на кураторов и режиссеров театральной площадки MOÑ. Что вы об этом думаете?

Я не воспринимаю библиотеку как нечто сугубо татарское. Там есть отделы и русской, и мировой литературы. В этом смысле это место мировой культуры, поэтому не думаю, что на режиссеров так уж сильно будет давить национальный код. Театр оперы и балета имени Мусы Джалиля, к примеру, в своем официальном названии имеет слово «татарский», но в его репертуаре национальных материалов практически нет.

«Дэрдменд», в котором танцор наносит себе телесные увечья, смотрелся абсолютно на своем месте в Галерее современного искусства. Было бы это так же уместно в библиотеке, в более конвенциональном месте?

Я не думаю, что функционал классической библиотеки станет критическим волнорезом на пути творческих экспериментов. Сейчас пространство и время настолько перемешаны, что не стоит давать местам какие-то жесткие определения.

В библиотеке не нужно прыгать на книгах, раскидывать стеллажи и сжигать стулья. Все остальное можно. Все же в НКЦ, кроме библиотеки, сделали отличные концертные, театральные и галерейные площадки. И я уверен, что они не должны пустовать.

Фото: Галина Овчинникова

Читайте также:

Больше не онлайн. 13 театральных премьер 2020 года

Сокровища Галиасгара Камала. Что хранят в служебных помещениях Татарского академического драмтеатра

«Есть ощущение, что за пределами Татарстана нас ценят больше». Основатели «Театра.Акт» — о скитаниях, советах Вырыпаева и победе на фестивале «Окна»