Фристайло. Участники брейк-фестиваля COMBOnation — о первых геликах, травмах и актуальности стрит-культуры из нулевых

Изначально брейк меня не зацепил — во время первого посещения танцевальной школы мне не понравились ни атмосфера, ни отношение тренера. Но спустя год я предприняла вторую попытку, пошла к другому преподавателю и поняла, что теперь назад дороги нет. Новый тренер оказался наставником, который втянул меня в эту культуру, открыл ее свободу, а технике я во многом научилась сама — практически всю базу мне дали ролики на YouTube.

Я люблю сложные элементы, но в первую очередь мне хочется удивлять не судей, а саму себя. Вообще это каждый раз процесс внутреннего преодоления, зато когда ты впервые делаешь какой-то трудный move, например какую-нибудь крутилку-вертелку на голове, то ощущаешь глубокое моральное удовлетворение. По брейк-ивентам я езжу не ради того, чтобы всех порвать, а за новым опытом. Нужно смотреть, чего добились другие, чтобы самой стать лучше. Второй момент — на таких мероприятиях важны погружение в хип-хоп-культуру и знакомства с людьми, которые живут тем же, что и ты.

Я начал заниматься брейк-дансом в 2011 году — мне тогда было 11 лет. Мой тренер раздавал на улице визитки, я взял одну, пришел на занятие и почему-то решил, что мне это нужно. Понравилось сразу: это не бег, не плавание и не атлетика, а что-то гораздо большее. Этим можно удивить людей в любом месте. Брейк-данс для меня — это танец, сочетающий творчество и спорт, дающий свободу самовыражения: ты делаешь то, что тебе нравится, а не то, что тебе скажут. При этом абсолютной свободы здесь нет — все-таки брейк требует большой концентрации.

За то время, что я занимаюсь брейк-дансом, я много раз травмировался. Это обидно, потому что иногда тебя выбивает из режима тренировок и соревнований на месяц и больше. Но все проходит — нужно всегда помнить об этом. Лично я стараюсь никогда не расстраиваться, тем более что в брейке нет травм, которые выбивали бы тебя надолго.

Все началось с моего отца. С конца 1990-х он танцевал и преподавал брейк, его считают одним из основателей брейкинга в Воронеже. Потом появляюсь я, и он завязывает с танцами, потому что семья — это ответственность, а еще ее нужно кормить. Отец хотел воспитать достойного сына и в 2004 году отдал меня в секцию спортивной гимнастики. Там я занимался четыре года — до того момента, пока у моих родителей не появилась своя танцевальная школа, где и началась моя жизнь в брейкинге. С самой первой тренировки я вкалывал будь здоров. На дворе 2017 год, а я все еще танцую.

Мне нравятся турниры и батлы, потому что публика круто реагирует на то, что ты делаешь. Всю эту энергию ты чувствуешь и вбираешь в себя — это еще сильнее заряжает, и дальше начинаешь танцевать еще круче. Для меня это не просто хобби — в дальнейшем я планирую связать жизнь с танцами. Танцы, и в частности брейкинг, — это очень многосторонняя штука: можно вырасти как профессионал и учить других, а можно уйти в шоу-бизнес, например.

Брейк-данс — танец с огромной историей. Это значительная часть хип-хоп-культуры, и у людей мы, безусловно, ассоциируемся скорее с прошлым десятилетием, потому что мощная волна брейка в России пришлась на 2000-е. Тогда толпы девочек пищали от восторга на школьных дискотеках, если их знакомый крутил гелик (от англ. Helicopter — «вертолет»; вращение на спине с широко расставленными ногами. — Прим. «Инде»). Но сейчас мы выходим на новый уровень — в 2018 году в Буэнос-Айресе будут проходить Юношеские Олимпийские Игры, и брейк-данс включили в перечень соревновательных дисциплин. Надеюсь, что попаду в Аргентину, хотя в российской брейк-тусовке многие восприняли новость про Олимпиаду негативно. Кто-то считает, что брейку это не нужно, потому что он, как часть уличной культуры, должен остаться на улице. Я не согласен с этим, потому что, если мы будем мыслить узко, это ни к чему не приведет. Культуру нужно продвигать и развивать.

Помню, как друг, с которым мы до сих пор вместе тренируемся, привел меня на мою первую тренировку по брейкингу в 2008-м. В то время это было очень популярное направление — в группе одновременно занимались 40−50 человек, это был реально естественный отбор. На первой тренировке я увидел, как ребята крутят гелики и флаи (от англ. Flare — «сигнальная ракета»; стоя на руках и широко расставив ноги, танцор вращается по кругу. — Прим. «Инде»), и вдохновился. Со следующей стал дико вкалывать — я был фанатом и хотел развиваться. У меня были тренировки три раза в неделю вместе со всеми, но я понимал, что для меня это мало, и выпросил у ребят разрешение ходить в зал каждый день. Когда они увидели мою мотивацию, пригласили меня в свою команду. С того момента началась моя жизнь в хип-хоп-культуре.

До сих пор я остаюсь ей верен — стараюсь ездить на все ивенты. Недавно участвовал в программе «Танцуют все» на Первом канале, где невероятно прокачался. Мне пришлось на полтора месяца забыть о режимности и о брейкинге, потому что формат проекта требовал разнообразной хореографии, но в плане community и шоу-бизнеса это был крутой опыт. Я вообще сторонник того, что брейкинг должен выходить в телик и становиться частью большого спорта, потому что хореография объединяет людей. Я даже скажу, что танец помогает людям создавать семьи — например, свою девушку я нашел именно благодаря брейкингу. Но есть вопросы, которые нашему сообществу еще предстоит решить: например, не совсем понятно, кто будет судить брейкинг на Олимпийских Играх и какая будет система оценки участников. Я считаю, что в рамках олимпийского судейства невозможно оценить концептуальность движений, а это важная часть брейка.

Все началось с интереса: мой друг танцевал брейк, и мне тоже захотелось. Я стала пробовать самостоятельно делать какие-то элементы и фризы (от англ. Freeze — «заморозка»; техника, при которой танцор замирает в движении в трудной позе. — Прим. «Инде»), а потом записалась на занятия — это было пять лет назад.

Я учусь на хореографа, поэтому занимаюсь и классикой, и народными, и современными танцами, но больше всего меня тянет к брейку — не в каждом классическом танце можно делать сальтухи, точнее, вообще ни в каком. Когда танцую брейк, ловлю кайф и не думаю ни о каких последствиях — просто делаю все, что в моих силах и возможностях. Травмы меня обходят стороной — за всю жизнь я ломала только палец, и то не из-за танцев. Но даже с переломом я не пропускала тренировки.

Как-то раз в 2006 году у кого-то из дворовых ребят у меня на родине, в Павлодаре, появилась кассета Urbans (первая в России команда, выпустившая свои видеоуроки по брейк-дансу. — Прим. «Инде»). Тогда мы все однозначно решили, что должны попробовать так же: постелили картон во дворе и начали крутить гелики. Осознание, что этим нужно заниматься профессионально, пришло ко мне на тусе, где судил Ян (Yan The Shrimp, член одной из первых российских профессиональных брейк-команд All the Most. — Прим. «Инде»). Там я узнал, что такое настоящий брейкинг, и это изменило мое мировоззрение. Я стал выбирать школу и остановился на команде Jam Force Crew — на тот момент они были топовыми в Казахстане.

Для меня брейкинг — это только стрит-культура, хотя я спокойно отношусь к тому, что брейк-данс станет олимпийским видом спорта. Я понимаю, что это важно для би-боев, которые хотят развиваться как профессиональные спортсмены, но для меня брейк навсегда останется андеграундом, культурой, в которой выражается моя внутренняя свобода.

Я начал заниматься брейкингом семь лет назад, но узнал о нем в далеком детстве, посмотрев клипы Flying Steps. Я думаю, брейкинг — это сочетание силы и творчества. С одной стороны, я очень люблю пауэрмувы (от англ. Рowermove — движение, которое нужно выполнять, используя физическую силу; сочетание брейка и акробатических элементов. — Прим. «Инде»), а с другой, нужно понимать, что изначально брейкинг — это все же танец, а не акробатика. Сегодня все больше детей вовлекаются в хип-хоп-культуру, причем не на улице, а в профессиональных залах, с каждом годом тусы становятся масштабнее, а соревнования — крупнее. Выделились ньюскул и олдскул — они немного различаются по танцевальной манере, но вообще это скорее разделение по возрасту. Есть ребята, которые занимаются брейком 15−20 лет, а есть те, кто пришел лет пять назад, — это и есть ньюскул и олдскул.

Я занимаюсь брейкингом уже пять лет и очень хочу стать профессионалом — возможно, даже чемпионом мира. Пока я не считаю себя ровней старшим, но еще годик-два, и я смогу соревноваться с ними. Я уже был на соревнованиях в 40 городах — везде со мной ездит тренер. Родители с ним знакомы и доверяют ему, поэтому спокойно отпускают меня из дома. Конечно, они боятся, что я могу приехать с травмой, и всегда предупреждают, чтобы я был осторожен, но в целом очень поддерживают. В школе меня тоже поддерживают и закрывают глаза на пропуски занятий — завуч сама говорит, чтобы я больше тренировался. Главное, чтобы дипломы привозил.

Первая волна хип-хопа пришла в Россию в 1980-х, потом все затухло, а в конце 1990-х разразилось с новой силой, только би-бои стали еще сильнее. Танец постоянно развивается, меняется характер движений, но, на мой взгляд, ньюскула и олдскула на деле не существует. Если человек двигается красиво и оригинально, то уже не важно, олд он или нью. Здесь есть базовые движения, по которым можно определить, является ли выступление брейкингом. Иногда на соревнования приезжают танцоры, которые не знают базу, и начинают показывать что-то похожее на брейкинг, но это не он.

Брейкинг развивает тебя со всех сторон. Во-первых, тут ничего не получится без хорошей физической подготовки. Во-вторых, когда ты занимаешься брейком, развивается креативное мышление, потому что существует негласное правило: танцор должен быть оригинальным. Для меня брейкинг — это стиль жизни. Я просыпаюсь с утра, принимаю ванну, завтракаю и иду на тренировку. После нее решаю какие-то дела, связанные с организацией тусовок, потом иду на репетицию, после которой сразу выступление. И так проходит почти вся моя жизнь.