Вне сети: истории трех жителей деревни Авлаш, собранные в день Сабантуя

Сабантуй в Казани всегда проходит с большой помпой: на трех площадках, с фудкортом, концертами и внушительным бюджетом. Его посещают и горожане, и туристы — в этом году 110 тысяч человек. В деревнях и селах праздник выглядит скромнее, но душевнее: вместо тысячной толпы все знакомые и родные, которые приезжают ради Сабантуя из соседних городов. На выходных «Инде» отправился в деревню Авлаш, чтобы увидеть, как в маленьких населенных пунктах отмечают главный народный праздник татар, и собрать истории местных жителей.

В поисках старосты

Путь из Казани до деревни занимает часа три, веселье приходится на последние 15 минут. Перед въездом в Авлаш дорогу ремонтируют, навигатор отговаривает сворачивать с основной трассы влево и предупреждает о перекрытии. Риск оказывается оправдан, проехать можно, но с легкой имитацией американских горок.

Ближе к деревне сеть пропадает начисто, не появляется даже «ешечка». Сдаются и Tele2 у журналиста, и «Билайн» у фотографа, поэтому искать старосту деревни приходится без современных способов. Идешь по единственной улице, вытянутой вдоль домов, прислушиваешься к лаю настороженных собак, почуявших чужаков, и спрашиваешь каждого встречного:

— Здравствуйте! А староста деревни где живет, не подскажете?

Нас сразу же послали далеко — то есть в другой конец улицы. По дороге встречаются три маленькие и не очень приветливые девочки, одна маленькая и чуть более приветливая собака, заброшенный магазин и вполне приличный небольшой медпункт, огороженный заборчиком с калиткой. Табличка на двери рассказывает, что это Авлашский фельдшерско-акушерский пункт. Полностью на татарском перечислены дни приема — все, кроме воскресенья. После 15:12 не принимают. Медпункт открыла Ирина Марсовна Зайцева, дом построила рядом с ним. В деревне она работает с 18 лет, а сейчас еще и носит статус депутата Авлаша.

Где-то недалеко, по подсказке местных, живет староста деревни. Но из дома напротив медпункта после семейного совещания нас отправляют в обратный путь.

— Вы же Римму Борисову ищете? Так она рядом с бывшей школой живет, это бело-зеленое здание. В другом конце.

На этот раз идем медленнее, рассматриваем детали: резные рамы на окнах, холмы за домами, гусей, которым устроили свой маленький бассейн у забора, много дерева и немного камня. Нас рассматривают в ответ — выглядывают из калиток, приглядываются из машин. Автомобилей много — приехали городские, чтобы отметить Сабантуй с семьей и соседями. До праздника еще часа два. Когда то самое бело-зеленое здание найдено и мы озадаченно озираемся вокруг, нам навстречу бежит староста деревни.

История первая. Староста деревни Римма Борисовна

Здесь отмечают и Семык, как у удмуртов, но в кряшенской версии. В этот день все идут на кладбище, устраивают поминки и ходят по гостям. А на Петров день — день святых апостолов Петра и Павла в народном календаре славян — местные переодеваются в национальные костюмы и устраивают традиционные игры. Праздник восточных народов России Нардуган в Авлаше отмечают всей деревней — наряжаются, ходят по домам, поют песни, собирают конфеты или еще что-нибудь и (шепчет Римма Борисовна) немного пьют местный самогон.

Организацией всех праздников и занимается староста деревни. Римма Борисовна стала ею два года назад. Получилось это добровольно-принудительно — соотечественники просто поставили ее перед фактом.

— Меня женили без меня, сказали: ты можешь, и все. Прежней старосте было 70 с хвостиком лет. А я еще и помощник главы сельсовета, это тоже работа как у комсомольца — на добровольных началах.

Основная работа у нее на шинном заводе в Нижнекамске, а неоплачиваемая — здесь, в деревне. Старосте к тому же полагается собирать деньги на починку чего-либо и следить за чистотой и порядком. Стараниями Риммы Борисовны в этом году деревенское кладбище обзавелось оградой. Денег сверху тут дожидаться не привыкли, бюджет почти не выделяется, скидываются сами — так все вопросы решаются оперативнее. Иерархия власти в Авлаше своеобразная: есть депутаты деревни, есть сельсовет (тоже возглавляемый женщиной, Гульнарой Саубановной Гарифуллиной) и есть неутомимая Римма Борисовна. Как и она, местные ездят работать в город, но большая часть населения — пенсионеры. По выходным с разной периодичностью к ним приезжают дети и внуки.

— У нас тут примерно 60 домов, мы все между собой очень дружные. Раньше была школа, там еще мои дети учились, а сейчас закрылась, потому что молодежи нет. В большой деревне Иштиряково была десятилетка, осталось девять классов. Кружков для малышей нет. Город же рядом, он пожирает деревни.

Продуктового тоже нет, один раз в неделю приезжает автомагазин. В основном закупаются в городе, а пожилым продукты привозят дети. Дома в деревне, говорит Римма Борисовна, передаются от поколения к поколению, но сейчас желающих вернуться на родину все меньше.

— Мы остались здесь, это дом, в котором родилась моя бабушка, передался по наследству. Маме 73 года, она живет в первом доме. Сейчас многие здания покупают русские, дети не хотят сюда. Но я надеюсь, что смогу передать дом своим и они нас не оставят. Я не хочу переезжать, хоть и есть квартира в Челнах, где дети живут. Но я даже в новую бесплатную не перееду, останусь здесь. У нас же все условия как в городе: туалет, ванна в доме, газовое отопление, а еще баня и огород. Зачем нам город? Здесь нескучно живется, постоянно что-то организуем. А вот когда заскучаем, можно и в город съездить.

После чая Римма Борисовна проводит нас по дому, показывает иконы (они есть в каждой комнате). Их обрамляют деревянные божницы, а в спальне висят люльки под старину — тоже резные, с узорами. Оказывается, их создает местный мастер Робим. После звонка Риммы Борисовны он соглашается принять нас в гости.

История вторая. Мастер по дереву Робим Порфиреевич

Пока идем к дому мастера Робима, Римма Борисовна показывает по сторонам: вот там стоит слегка приунывшая елка, зимой она выглядела совсем по-другому. Рядом с ней прямо на улице жители деревни расставили столы и вместе встретили Новый год. Каждый принес что-то к столу (и обязательно бэлеш), а потом пускали салюты.

— Эй, Римма, что, проверка приехала?
— Юк, кызлар Казандан!

По пути местные обмениваются со старостой шутками.

На дом Робима Дорофеева мы засматривались еще до этого — деревянные резные рамы на окнах выглядят как очень инстаграмная локация. Первым делом нас встречает лаем Малыш, он, кажется, вполне добрый, но слишком добросовестный пес.

Хозяин сидит в кресле перед дверью дома и благосклонно нам кивает, все обязанности вроде пригласить внутрь, предложить чай и провести экскурсию берет на себя его жена, Люция Николаевна.

— Все своими руками: тумбочка, двери, столы, стулья, скамейка, наличники. Икона — тоже ручная работа, только ее бисером сестренка вышила. А божницы сделал Робим.

В спальне кровати тоже самодельные. И рамки с фотографиями, и столешницы. За спиной Люции Николаевны появляется сам мастер и на вопрос «А этот стол откуда?» иронично отвечает:

— Купили конечно! Как и все остальное.

Больше таких вопросов не задаем. Попозировать Робим Порфиреевич соглашается после уговоров, а потом поскорее уводит во двор. Нас ведут в святая святых — мастерскую. Построить под нее здание помогали друзья и родственники, получилось одно просторное помещение и второе поменьше. В первом полутьма, доски, недоделанные изделия и большой стол, здесь идет основная работа руками. В соседней комнате разложены чертежи, а на стене — герб России и большой портрет Владимира Ильича. Когда Робим Порфиреевич оказывается под ним, сходство налицо: усы, выражение. После такого замечания мастер смеется:

— Дедушку Ленина я повесил как передовика производства. А герб России с зоны — его там кто-то вырезал, чтобы повесили в военном госпитале в Челнах, где я тогда работал. Но начальнице не понравилось, сказала, что нужно выбросить и поменять на простое фото герба. Вот я и забрал, нельзя такое выбрасывать — это же чья-то работа.

Основной заработок Робиму Дорофееву приносит должность инспектора в аэропорту, а дерево — просто хобби с детства. О своем бизнесе он никогда не думал, потому что хочет заниматься резьбой только по настроению. Почти в каждом доме в Авлаше есть что-то, сделанное его руками. Изделия заказывают и городские, но если заказ Робиму Порфиреевичу неинтересен, он за работу не берется. В деревне Дорофеевы живут 25 лет, этот дом достался по наследству от отца Робима. А в Авлаш они с Люцией Николаевной переехали вместе — их семье скоро будет 40 лет.

— Мы познакомились в деревне Бурды. Робим приехал в гости к родным и увидел меня на улице. Так мы и стали парой, с восьмого класса…

История третья. Мотоциклист Сергей Ковалевский

Старинное здание оказывается мастерской, уже перед входом друг за другом пристроились три «Ижа».

— Вот этот из Башкирии, за ним скоро приедут. А тут у меня пещера Аладдина, так сказать, — главный сборочный цех и рядом склад. Там стоит моя Ласточка, она самая лучшая во всей округе — я на нее долго запчасти собирал, отборные, очень мягко работает. Двигатель на оружейном заводе изготовлен. А катать на мотоцикле я начал в 14 лет.

Чтобы рассмотреть технику, приходится напрячь зрение — в каменном помещении темно и прохладно. На складе, где стоит та самая Ласточка, через дыру в стене кинематографично падает рассеянный свет. Она только часть коллекции Сергея, в его мотопарке еще девять мотоциклов. Каждый год через эту мастерскую проходит по 35–50 мотоциклов, за десять лет мастер починил около 400. Чем занимался раньше, Сергей отвечает очень неохотно:

— До этого я в армии служил, можно сказать, а сейчас взялся за хобби, это еще и прибавка к пенсии. А фамилию обязательно называть? Она у меня громкая — Ковалевский.

После экскурсии по мастерской (в здании, которому лет 150, по словам Сергея) мотоциклист предлагает прокатиться. Предложение, от которого нельзя отказаться, несмотря на волнообразную по рельефу деревенскую дорогу — все кочки пришлось подсчитать лично.

Деревенские тусовки и самогон в кустах

Ближе к двум музыка и разговоры с площадки, где пройдет Сабантуй, становятся громче и веселее. К месту съезжаются машины и идут толпы — загадка, как столько людей вмещает одна небольшая деревня из одной (почти) улицы. Много молодых семей с детьми — это все городские, приехавшие на родину ради праздника. Бабушки, дедушки нарядные — на ком-то щегольски надвинута шляпа в стиле Дикого Запада, кто-то достал лучшее платье и надел цветастый платок. Кажется, это не просто народный праздник, а официальное торжественное событие, к которому готовились задолго до.

Примерно так и происходит — подготовкой занимается актив деревни, он собирает на праздник деньги, продумывает программу выступлений, закупается подарками, а часть отдают местные. Накануне Сабантуя односельчане ходят по домам и берут все, чем хозяева готовы поделиться: платки, полотенца, что-то по мелочи. В этом году на подарки удалось собрать 52 тысячи — призы будущим победителям конкурсов Сабантуя везли из Набережных Челнов на «Газели», забив ее доверху. Программу составляют из традиционных национальных игр, а к ним добавляют современные.

Площадка в форме круга обрамлена скамейками и бревнами, на них сидят зрители, чуть дальше — частники с ларьками, где продаются сладкая вата, газировка, игрушки, сладости. Для детей установлены батуты. Праздник открывают два брата — местные знаменитости, которые поют, немного ведут и много шутят. Сначала зрители реагируют вяло, больше занятые разговорами, но потом начинаются конкурсы, и вместе с ними приходит атмосфера легкого безумия.

Вряд ли более чопорные казанские Сабантуи проводят что-то подобное: один из конкурсов заключается в том, чтобы ловить петуха всей деревней. Ошалевший пернатый с диким ором носится по поляне, а за ним бегут дети, подростки, взрослые и старики. Немного страшно быть поклеванной во время процесса, но все заканчивается благополучно — петух пойман и отправлен обратно в мешок. А соревнование среди пожилой и молодой пар разбивает зрителей на два лагеря: каждый болеет за своего кандидата. Пары на скорость должны отпилить кусок от целого бревна — так между собой соревнуются молодость и опыт. Последний, кстати, побеждает чаще. Чтобы пожилым не было скучно, для них есть отдельный конкурс — две самые возрастные бабушки деревни пьют квас. Побеждает та, что опустошит стакан быстрее. В этом году что-то пошло не так — одной из эби квас пришелся не по вкусу, и она сдалась после первого глотка. Традиционные игры здесь, конечно, тоже проводят: и бег в мешках, и бег с коромыслом с полными ведрами, и бег с ложкой, в которой нужно удержать яйцо. А между этим — танцы, песни, шутки от ведущих (все тоже местные).

Активнее всего участвуют люди среднего возраста, молодые прогуливаются вдоль площадки, смотрят и переговариваются. Их главное развлечение впереди — вечером они соберутся в лесопосадке за деревней, разожгут костер и будут болтать допоздна.

Часа через два после начала Сабантуя к нам подходит один из организаторов и деловито предлагает попробовать местный самогон. Сначала мы дружно качаем головами, но нас уже ведут в кусты за площадкой.

— Только совсем чуть-чуть, пожалуйста.
— Ага, и вот треугольником закусите.

Напиток слегка обжигает горло, но идет легко. Сколько градусов, спрашивать уже поздно, вопросы задавать не хочется совсем. Самым привлекательным местом начинает казаться земля — какая-то неведомая сила заставляет прижаться всем, чем можно, к траве и следить за происходящим снизу. В голову приходит философский вопрос: зачем работать, если можно лежать? Минут через 15 мы с фотографом отчетливо понимаем, что пора уезжать, пока нас не угостили новой порцией самогона. Бредем в сторону машины, но нас уже окружают деревенские:

— Коньячку выпьете? Коньячок надо попробовать!
— Давайте мы вас на мотоцикле еще прокатим.
— У нас вечером баранина будет, оставайтесь. Потом у костра посидите.
— А вы из «Шәһри Казан»?

Водитель, почуяв неладное, гудит из машины — это придает нашим движениям синхронизированность и ускорение. Уже через пять минут выезжаем из Авлаша. Позади остаются радостные крики и музыка. Появляется сеть.

Фото: Капитолина Васильева*

*Instagram — деятельность на территории РФ запрещена