Свадьба, драма и парение в бане: как прошла премьера иммерсивного спектакля «Йорт» в Альметьевском драмтеатре

В августе прошлого года мы брали интервью у нового главного режиссера Альметьевского театра Сардара Тагировского, в котором он анонсировал премьеру иммерсивного спектакля. Спустя полгода театр представил ретроспективный проект «Йорт» («Дом юности моей») по тексту драматурга Равиля Сабыра — постановка заявлена как променад с погружением, а премьера состоялась 1-го и 2 марта.

«Йорт» собрал целое комбо дебютов: это первый иммерсивный спектакль в Альметьевске, первый иммерсивный спектакль на татарском языке и первая режиссерская работа Сардара Тагировского в городском театре. А еще проект необычен тем, что здесь одновременно разворачиваются три параллельные истории с участием 40 актеров и хора из 20 студентов Альметьевского музыкального колледжа. Журналистка «Инде. Алмет» Лилия Даумова делится впечатлениями от всех сюжетов и рассказывает, почему внимания стоит каждый.

На входе всех встречают сотрудники милиции — не пугайтесь, так задумано. Каждый зритель выбирает одну из трех историй и браслет соответствующего цвета.

Действие пролога разворачивается в фойе театра. Альметьевск, 1961 год. Первый секретарь горкома ВЛКСМ товарищ Балашов (Ильсур Хаертдинов) выступает на торжественном митинге в честь 44-й годовщины Великой Октябрьской революции. Кстати, призрак вождя мирового пролетариата тоже здесь. Красное освещение, красные флаги и гвоздики, Гагарин и Звезда, Телевизор и Антенна, хор пионеров исполняет «Орленка» — все аутентично, патетично и в эстетике советских шестидесятых.

Вдохновленные митингом зрители перемещаются на второй этаж и попадают на похороны товарища Балашова (в то время церемонии прощания с высокопоставленными альметьевцами действительно проходили в Доме техники). Прощальные слова официальных лиц и вдовы усопшего и вынос гроба внезапно сменяются веселой толпой, празднующей Новый год. Все танцуют под «Пять минут», зрителей угощают лимонадом.

Такое начало быстро и незаметно погружает в зрителей стержень сюжета и далее уже не дает оторваться от него. В центре зала появляются три ключевые фигуры — Зиляйля, Жанна и Закир (актеры Лилия Загидуллина, Алсу Сибгатуллина и Алмаз Шагимарданов). Они немолоды, одеты в серое. Именно их глазами зрители увидят все три истории. Каждый из сюжетов представлен в форме монолога: герой рассказывает о событиях, случившихся с ним в молодости, а зрители следуют за персонажем. Связывает три линии общее место — Дом техники, а также сквозной персонаж — товарищ Балашов. Все очень динамично: зрители побывают во всех локациях здания — от чердака до подвала, от буфета до сцены.

Образ Дома техники создают не только артефакты эпохи (предметы быта, архивные фотографии, афиши советских фильмов) и значимые даты, но и личный опыт освоения очевидцами этого места. Спектакль назвали словом «йорт», что в переводе с татарского — просто «дом», нечто камерное, теплое и близкое. Именно поэтому создатели «Дома юности моей» обращались не только к архивам, но и к устной истории старожилов Альметьевска. Здесь их воспоминания превращаются в хронику жизни здания, а зрители как исследователи открывают место через взаимодействие с ним. В этом большой плюс иммерсивного формата, а еще — в том, что зритель может не фокусироваться на жанровых ожиданиях. Достаточно просто побыть в предлагаемых обстоятельствах, стать частью происходящего и получить ценный психологический и сенсорный опыт.

В спектакле «Йорт» нет ни явных героев, ни антагонистов. Именно так его и нужно смотреть: не искать хронологической логики и не пытаться узнать в персонажах реальных людей, а дать себе потеряться в лабиринте воспоминаний рассказчиков.

История первая: «Соңгы, тәүге, бердәнбер» («Последняя, первая, единственная»)

Язык повествования: русский

Жанна и Евгений знакомятся на свадьбе при не самых приятных обстоятельствах: Назип, с которым у Жанны отношения, ведет себя вызывающе, чем вынуждает Евгения вмешаться и выгнать его. За знакомством следуют встречи, привязанность перерастает в крепкое чувство и желание быть вместе. Казалось бы, живи да радуйся. Но Евгений — тот самый товарищ Балашов из пролога, пятидесятилетний первый секретарь горкома ВЛКСМ и образцовый семьянин. А Жанна (Энже Сайфутдинова) — двадцатилетняя официантка, занимающаяся в хореографическом ансамбле Дома техники. С точки зрения общественности их связь — сплошное нарушение морального кодекса коммуниста. И конфликт тут в том, сможет ли Балашов ради любви отказаться от высокой должности и сдать партбилет.

Вторая сюжетная линия этой истории — голодное детство директора Дома техники Минсагита, друга Балашова. К слову, Минсагита сыграли две женщины: в пожилом возрасте его роль исполнила Резеда Хаертдинова (узнать ее в гриме совершенно невозможно), а в детстве — Лейсан Загидуллина.

Прошлое здесь зримо и физиологично. Балашов и Минсагит даже парятся в бане (ее разместили в музейном помещении), параллельно рассуждая о любви. Кстати, по одной из версий, проект здания театра был проведен по документам именно как общественная баня, ведь нефтяникам в те времена запрещалось строить объекты, не относящиеся к социальной сфере или нефтяной промышленности.

История вторая: «Сөю һөҗүме» («Любовный апперкот»)

Язык повествования: русский, татарский (с синхронным переводом)

Юная медсестра Зиляйля (Диляра Фазлиева) фанатеет от The Beatles, занимается в хореографическом коллективе Дома техники и встречается с парнем по имени Влас, музыкантом местного ВИА «Диссонанс». А двадцатилетний Хаммат (Раушан Мухаметзянов) бросил техникум и связался со шпаной, хотя «мама сказала, что надо в люди выбиться». Товарищ Балашов приводит парня в секцию бокса, которая расположена все в том же Доме техники. Вскоре Зилю приставляют к нему для развития координации: по просьбе тренера за каждым боксером закрепляют танцовщицу. Зиля с Хамматом неуклюже репетируют вальс прямо на ринге и, конечно, влюбляются друг в друга, а их первый поцелуй случайно попадает в объектив фотографа.

Свидетели этой истории послушают живое выступление ВИА «Диссонанс» и потанцуют под итальянскую эстраду. «Жизнь — то, что с тобой происходит, пока ты строишь совершенно другие планы», — говорит постаревшая Зиля словами Джона Леннона. О том, как сложится дальнейшая судьба девушки и почему Хаммат останется лишь в ее воспоминаниях, зрителю еще предстоит узнать. Воспоминания — довольно странная штука: вокруг могут происходить тысячи разных вещей, но помнить мы все равно будем самое важное.

Нельзя не отметить второстепенного трагикомического персонажа этой истории — вездесущую бабушку. Городскую сумасшедшую потрясающе сыграла актриса Гульнара Кашипова: она впервые появляется еще в прологе и далее следует за зрителями в двух первых историях. Вообще, пропорции юмора и драмы в сценарии Равиля Сабыра выверены почти лабораторно — и посмеяться, и посочувствовать, и подумать. Интересно, что у старушки был прототип: многие жители города помнят сошедшую с ума бывшую учительницу Салиму, которая так же приставала к прохожим с вопросами и досаждала ругательствами из серии «Сталина на вас нет!».

История третья: «Упкын читендә» («На краю обрыва»)

Язык повествования: татарский (с синхронным переводом)

Главный режиссер Валиахмет Гусманов (Динар Хуснутдинов) и режиссер того же театра Закир Байрамов (Айрат Мифтахов) недолюбливают друг друга. Этим решает воспользоваться ведущая актриса Райхана Бораева (Мадина Гайнуллина), тоже мечтающая ставить спектакли. Она рассказывает Байрамову о Гусманове то, что может заставить его добровольно оставить должность и покинуть город в течение суток.

Бораева — фанатка театра, готовая даже «мести его полы своими волосами». Ее актерский талант восхищает: сорокалетней актрисе ничего не стоит экстренно ввестись на роль шестнадцатилетней героини или отыграть спектакль с высокой температурой. Одна беда: «у этой женщины нет тормозов», как говорит ее муж Захид. Коллеги считают, что она откусит голову любому, кто встанет на пути. Кризис среднего возраста, семейные проблемы и поиск собственной идентичности заводят актрису слишком далеко. Как типичный истероид, она избыточна во всем: в демонстративной попытке суицида, манипуляциях, стремлении стать режиссером, желании играть исключительно героинь. Впрочем, играть-то и некого: театр на сломе эпох тоже в кризисе, народ предпочитает «Рабыню Изауру», «Маленькую Веру» и «Эммануэль». Но Райхана жизни без театра не мыслит: «В театр не приходят, в него попадают. Как попадают в тюрьму или под поезд».

Гусманов и Байрамов — почти Моцарт и Сальери в реалиях татарского театра конца восьмидесятых. Пьеса Пушкина изначально называлась «Зависть» — вот и постаревший Закир в самом начале своего монолога спрашивает у зрителей, знакомо ли им это чувство. Именно зависть (ну и отчасти желание спасти свою дочь, невольно ставшую заложницей ситуации) заставит Байрамова совершить подлость и занять место главрежа. Кстати, стилизованный кабинет Гусманова расположился в кабинете Сардара Тагировского — и это единственная история из трех, где можно его увидеть.

Соединить пространство с актерами и художественным решением, чтобы спектакль не выглядел разрозненным и ощущался как единый механизм, — задача не из простых. Но Альметьевский театр с ней справился, как и с синхронностью, сложной логистикой и другими техническими нюансами, поэтому премьера прошла без пауз и заминок. Режиссерский подход Сардара Тагировского можно обозначить как нелинейный и интуитивный: ему отлично удается видеть мир через людей и сонастраиваться с ними. Актерам веришь, персонажам сопереживаешь. Кажется, «Йорт» — тот самый случай, когда нет вопросов ни к форме, ни к содержанию.

Если хотите поностальгировать, стоит поторопиться: билетов на каждый спектакль всего 50, а следующие показы иммерсива «Йорт» пройдут 5-го и 6 апреля. Судя по опыту премьеры, солд-аут снова неизбежен.

Фото: Татьяна Афонина, Тимур Биктимеров