Большая Красная или Зур Кызыл? Как два языка уживаются в топонимике Казани и других городов
Одна из особенностей Казани, непривычная для туристов из моноязычных регионов, — названия улиц и вывески на двух государственных языках Республики Татарстан, татарском и русском. Топонимия региона же содержит еще больше языков: к татарскому и русскому добавляются удмуртский, башкирский, марийский, чувашский из соседних республик. Мы решили разобраться, как работает билингвальная топонимика — какой язык считается оригинальным для перевода, когда можно переименовать улицу и как соблюдать межнациональный паритет в названиях.
О кейсах Татарстана, Казани и других городов и стран нам рассказали члены топонимической комиссии Казани: историк, директор Института Марджани Радик Салахов и топонимист, заместитель директора по научной работе Института языка, литературы и искусства имени Ибрагимова Олег Хисамов. А также историк топонимии и автор книги «Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России», руководитель международного проекта «Велоночь», доцент РАНХиГС Сергей Никитин-Римский.
С чего началась топонимика
Кажется, топонимы существуют столько же, сколько человек на Земле, — как только наши предки начали выходить из пещеры, им понадобилось ориентироваться в пространстве. В древности люди относились к топонимам проще: например, если около селения находилось озеро, достаточно было назвать местность Озеро. Или подчеркнуть различия, если водоемов оказывалось больше. Иногда деревни называли по имени основателя или владельца этих земель. Так формировалась топонимия — совокупность названий географических объектов региона. Изучением таких совокупностей занимается топонимика, кросс-дисциплинарная наука на стыке лингвистики, истории и географии.
Первой работой о татарской топонимии, написанной на татарском языке, стала книга «Таварихи Булгария» Хисаметдина бине Шарафутдина Муслими — ее появление относят к концу XVI века. Древние названия мест на территории современного Татарстана можно найти в заметках арабских путешественников, например Ибн Фадлана, который в 921–922 годах в качестве секретаря посольства аббасидского халифа Аль-Муктадира посетил Волжскую Булгарию. Путешествие он зафиксировал в отчете «Рисале», где также можно найти описания быта и политических отношений огузов, башкир, булгар, русов и хазар в Средние века. В заметках Ибн Фадлана появляются реки Кама и Чарамхан (сейчас — Черемшан). Тюркские и булгарские топонимы можно встретить и в древнерусских летописях и средневековых памятниках литературы — «Повести временных лет», «Слове о полку Игореве».
Ближе к XX веку татарские топонимы исследовали краевед, археолог, профессор Сергей Шпилевский, написавший книгу «Древние города и другие булгарско-татарские памятники в Казанской губернии» (1877), и русский революционер, публицист, демократ Николай Чернышевский — он изучал татарские топонимы Саратовской губернии в 1841–1845 годах. Среди татарских ученых названиями поселений интересовались Каюм Насыри и Шигабутдин Марджани. А становление современной татарской топонимики как науки прежде всего связано с доктором филологических наук, профессором КГУ Гумаром Саттаровым. Его первая диссертация в 1975 году была посвящена антропотопонимам Республики Татарстан — то есть топонимам, образованным от имен людей.
Олег Хисамов
доктор филологических наук
Сегодня в Институте языка, литературы и искусства имени Ибрагимова АН РТ разрабатывается электронный каталог топонимов Республики Татарстан. Географические названия будут визуализированы на карте с поисковиком — чтобы не только найти конкретный топоним, но и проследить его распространение, увидеть ареал концентрации, а также определить происхождение названия, что особенно важно при изучении этнотопонимов и истории народов.
Мы собираем топонимы во время экспедиций. Сейчас включаем в каталог географические названия других регионов, где проживают татары, — Башкортостана, Чувашии и Тюменской области, добавляем информацию о населенном пункте: его историю, легенды, национальный состав, имена знаменитых уроженцев. Каждый год мы вносим 500 названий и пока собрали в базу данных более 9000 топонимов Республики Татарстан.
Точка на карте как политический инструмент
По переименованиям действительно можно изучать историю: от деекатеринизации топонимов обиженным сыном Павлом Первым до возвращения старых названий городам после развенчания культа Сталина и «православных» названий улицам в 1990-е и 2000-е. Например, нынешняя площадь Тукая до революции называлась Рыбнорядской, а в советское время — Кооперативной и Куйбышева. Хотя в перспективе это создает путаницу, потому что одно поколение помнит свое название и ориентируется по нему, тогда как следующее — другое. А если новое или официальное название не приживется, то появится «народное», которым и будут пользоваться горожане. Наглядный пример — массовые переименования советских городов после ряда смертей политических деятелей. Набережные Челны стали Брежневом, Ижевск — Устиновом, Рыбинск — Андроповом, Шарыпово в Красноярском крае — Черненко, но эти топонимы растворились в прошлом.
Интересно, что в 1914-м городская дума в составе преподавателей и профессоров Казанского университета переименовала ряд переулков Старо-Татарской слободы, дав им имена татарских купцов и просветителей: Апанаева, Марджани, Юнусова и других. Но после двух революций и Гражданской войны топонимическая карта всей страны изменилась радикально. Казань не обошло стороной сначала тотальное переименование улиц на советский манер, а затем, после распада Советского Союза, — возвращение старых названий или получение совсем новых.
В исторический центр Москвы и Санкт-Петербурга в 1990-х возвращались дореволюционные названия, связанные преимущественно с религией, «назначением» улицы или направлением — например, московская Горького стала Тверской, Кирова — Мясницкой, проспект Маркса — улицей Охотный Ряд, улицы Урицкого, Володарского и Пролетарской Диктатуры — Соборной, Адмиралтейской и Лафонской соответственно. В конце концов целый Ленинград снова стал Санкт-Петербургом.
В Татарстане же многие улицы получили новые названия в честь татарских деятелей, связанных с исламом в том числе. Например, улица Комсомольская в Старо-Татарской слободе стала улицей Шигабутдина Марджани, но советское название не отменили, а перенесли в Московский район. Предлагалось переименовать и улицу Баумана — то в честь Сююмбике, то в честь первого президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева, то вернув старое название Большая Проломная.
Радик Салихов
историк, директор Института истории имени Марджани
Всякий раз, когда топонимическая комиссия обсуждала вопрос переименования Баумана, она приходила к выводу, что это уже символ, бренд, название, известное по всей России и не привязанное к личности революционера. Переименование главной туристической улицы города будет иметь серьезные последствия, среди которых и большие финансовые расходы. На улице расположены сотни торговых предприятий, коммерческих фирм, различных учреждений, квартир, и при переименовании это все тяжким грузом ляжет на потребителей, собственников и городские службы.
Также некоторые улицы получили новые названия благодаря обращениям — например, в 2015-м улица Эсперанто стала улицей Назарбаева, тогда как другие переименования не прижились. Например, улица Клары Цеткин в 2006 году недолго пробыла улицей Бишбалта и вернула прежнее название из-за протестов жителей.
Радик Салихов
историк, директор Института истории имени Марджани
Вопросы с переименованиями в топонимической комиссии никогда не решаются волюнтаристски: всегда проводится сход с жителями города — конкретно той части, где предполагается переименовать улицу. Комиссии и органы муниципального управления работают именно на запросы общественности, но при этом есть видение общей топонимической политики: межнациональный баланс, благозвучность наименований, исключение дубляжа названий, учет истории места, культуры, мнение местных. Проходит экспертиза о вкладе человека, [чьим именем хотят назвать улицу], в историю и культуру города, республики и страны.
Если жители согласны, тогда [переименование] происходит, если не согласны, вопрос отпадает. Ни один ученый, идеолог, государственный деятель или писатель не сумеет продавить понравившиеся ему названия, если это не будет воспринято населением, которое живет на этой территории. Даже если и продавит, народ его не примет, и это будет продолжаться несколько поколений. Прагматичные интересы общества, конечно же, стоят выше.
Зачастую жители мотивируют свои предложения по переименованию личным пониманием вклада человека в историю. Мы много раз сталкивались с тем, что люди, живущие в историческом городе Казани, направляют предложения, которые не согласуются ни с историей, ни с культурой места. Восстановление исторических названий — конечно, красивое и важное действие, потому что оно возвращает нас к далекой памяти предков и к изначальной истории города, которая уже скрыта за пеленой веков. Но возвращаться к этим названиям не всегда продуктивно.
Например, были попытки увековечить Ногайскую дорогу в одной из улиц Казани. Но Ногайская дорога шире, чем городская улица. Она связывала Поволжье с Уралом, Казахстаном. Сейчас там, где проходила Ногайская дорога, — Оренбургский тракт. Но Оренбургский тракт — тоже историческое название, как и Сибирский тракт, пусть и возникло позже. Тут мы должны бережно относиться к наследию разных периодов. Лучше оставить название, которое живет сегодня, чем восстанавливать то, которое уже ушло. Наименование улиц — как имя человека: раз его дали, лучше не менять.
Сергей Никитин-Римский
историк, автор книги «Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России»
На границе Словении находится итальянский город Гориция. Его главная площадь называется Piazza della Vittoria — площадь Победы, в честь победы Итальянского королевства над Австро-Венгрией в 1918 году. Piazza della Vittoria — название официозное, к тому же присоединение Гориции к Италии стоило катастрофических жертв: 100 лет назад в окрестностях погибло более миллиона человек. Но местные жители, в большинстве итальянцы, продолжают неофициально называть эту площадь Травник. В Гориции до 1918 года жили немцы, венгры, словенцы, итальянцы, евреи, однако для площади прижился именно словенский топоним. Никто не решал, просто так получилось.
А однажды я заинтересовался чешским городом Усти-над-Лабем. Он находится на севере страны, неподалеку от границы с Германией. Замечательный городок, как из фильма Уэса Андерсона «Отель „Гранд Будапешт“». В библиотеке этого города я попросил карты. Мне принесли, но они все оказались на немецком языке. Я попросил карты на чешском. Они говорят: ну вы листайте, будут. Я листаю и наконец в 1947 году вижу первую карту на чешском языке. Но почему лишь тогда, ведь государство Чехословакия существовало с 1918 года?
Много столетий это была часть Австро-Венгрии, главным языком которой был немецкий. И люди в этом городе тоже говорили на немецком, а также на своих — чешском, словацком, идише. У них наверняка были устные названия отдельных районов города, но основным языком общения был немецкий. Даже когда Чехословакия вышла из состава Австро-Венгрии в 1918-м, новое правительство понимало абсурдность запрета немецкого языка. Если бы все перевели на чешский, никто бы ничего не понимал и не мог бы сориентироваться — а топонимы нужны как раз для этого.
В 1945 году Чехословакия освобождается от нацистской оккупации, и происходит трагедия: из страны изгоняются все немцы — при том, что многие чехословацкие города имели немецкое меньшинство и даже большинство. Тогда карта Усти-над-Лабе и выпускается на чешском языке.
Национальный паритет и трудности перевода
Официально двуязычная топонимика в России закрепилась в 1768 году, когда Екатерина Вторая распорядилась развесить в Санкт-Петербурге таблички с названиями улиц на русском и немецком языках. Когда государство верифицировало татароязычные названия улиц наравне с русскими, наверняка нам выяснить не удалось. Казань на протяжении нескольких веков была крупным губернским центром, в котором развивалась русская культура и проживало большое количество русского населения. Естественно, большинство топонимов здесь относилось к русской культуре. Татары же жили отдельно на территории Старо-Татарской и Ново-Татарской слобод, где официальные названия улиц тоже были русскоязычными, но жители района ориентировались по-своему.
Радик Салихов
историк, директор Института истории имени Марджани
Мусульмане не жили в системе европейских градостроительных координат, а мыслили махаллями (локальными общинами. — Прим. «Инде»). Они существовали в контексте конкретного места — дома, площади, завода, мечети или церкви. Для татарина того времени улиц в современном понимании в повседневной жизни не существовало. Поэтому мы не найдем татарского варианта улицы Захарьевской или Евангелистовской. Ориентирами были здания мечетей и дома знаменитых баев. Или, например, Юнусовская площадь и Сенной базар.
Восстановление баланса между русскими и татарскими наименованиями началось в 1990-х и 2000-х — к тому моменту, по оценке Радика Салихова, в Казани было около 20 процентов улиц, названных в честь татарских деятелей и имеющих национальный характер. Новые топонимы появлялись и по случаю подготовки к тысячелетию города. Тогда была создана топонимическая комиссия при участии краеведов и историков, которая переучла улицы. С 2006-го по 2023 год 165 улиц получили татарские названия и 188 — русские.
Несмотря на то что наличие и оформление табличек с названиями улиц регулируется постановлением исполкома Казани от 4 марта 2014 года, единообразия в них все равно нет. Если вы, гуляя по разным районам Казани и даже под городом, в метро, обратите внимание на таблички, карты и схемы, то обнаружите, насколько вразнобой они составлены и переведены. Например, вывески на улице Галиаскара Камала написаны татарской латиницей. Другие улицы могут быть обозначены по-татарски просто латиницей, а некоторые и вовсе переведены напрямую, что запрещено. В 2023 году владельцев частных домов даже массово штрафовали за неправильно оформленные таблички.
Новые схемы метро больше всего удивляют халатностью составителей: оказывается, со станции «Козья слобода» уже можно выйти не к Центру семьи «Казан», а к Центру Семьи «Чаша». С другой стороны, это пример живучей народной этимологии, вытесняющей официальные названия, — все-таки издали «Казан» и вправду больше похож на питьевой сосуд, чем на котел с языками пламени. А принцип перевода названий станций метро из далекого 2005-го остается непонятным до сих пор: какие-то переведены напрямую («Авиастроительная» — «Авиатөзелеш»), но какие-то просто калькируются («Горки», «Яшьлек»). Есть и смесь: «Суконная слобода» и «Сукно бистәсе», хотя по-татарски «сукно» — «постау». Точно так же для «Кремлевской» есть татарский вариант «Кирмән». А английский вариант у всех названий почему-то просто транслитерирован с русского.
Сейчас в Татарстане принято как раз не переводить топоним исторического происхождения, а транслитерировать его с учетом фонетики и грамматических норм языка, на который переводят. Первичность языка в таком случае определяется по историческим документам. Прямой перевод будет понятен носителю языка, но тогда получится новый географический объект со своим названием, так как перевод не будет совпадать с «оригиналом». Это создаст проблемы для работы городских служб и почтовой связи.
Олег Хисамов
топонимист и заместитель директора по научной работе Института языка, литературы и искусства имени Ибрагимова
Согласно позиции лингвистов, прямой перевод названий географических объектов недопустим. Единственно верным подходом считается транслитерация, поскольку использование двух разных названий для одного объекта создает юридические сложности и противоречит самой природе топонимов. Имя собственное, в отличие от нарицательного, служит для индивидуализации объекта. Это можно проиллюстрировать простым примером: никто не станет называть человека с именем Камиль на русском Совершенным, хотя именно таково его значение. Аналогично географические названия, являясь именами собственными, не подлежат переводу, а могут быть только транслитерированы на другой язык.
Если мы переведем русские названия на татарский, то должны будем и все татарские топонимы переводить на русский. Языковая политика не может быть однонаправленной. Есть обоснованные сомнения в том, что татарские варианты названий будут активно употребляться. А заодно это может привести к утрате городом своей исторически сложившейся идентичности. Казань тем и привлекательна, что здесь есть синтез разных народов, проживающих на территории нашей республики.
Я бы сказал, что топонимический портрет Казани отражает то, что город является одним из крупнейших центров Российской Федерации: лучшие улицы названы именами первых персон русской и татарской литературы и искусства, но в то же время это город многонациональный и многоконфессиональный.
Радик Салихов
историк, директор Института истории имени Марджани
У нас была непростая история, наполненная драматическими событиями, и напоминать о болезненных моментах, восстанавливая те или иные топонимы и памятники, сегодня совершенно не нужно. Топонимия должна работать на укрепление мира и дружбы, единения, потому что ханская Казань — это одно, а Казань в составе российского государства — уже другое. Например, кто-то может предложить восстановить название Большая Проломная (для улицы Баумана. — Прим. «Инде»), потому что оно историческое. Одни будут это приветствовать, но с другой стороны найдется большое количество людей, которые скажут: зачем нам напоминание о последних днях ханской Казани? Названия улиц должны объединять казанцев вокруг каких-то созидательных моментов, ведь мы славимся как многоконфессиональная и полиэтничная столица.
Сергей Никитин-Римский
историк и искусствовед, автор книги «Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России»
Продумывая маркетинг города, рассказывая о нем, мы, как правило, выбираем какие-то интересные, привлекательные черты. Иногда ими могут быть названия улиц, но они должны звучать красиво и культурно в языке того народа, с которым ты разговариваешь, иначе вся магия пропадет. Так получилось, что прославился московский Арбат, тюркское название, которое москвичам близко. И после реконструкции 1980-х годов Арбаты стали возникать по всему Советскому Союзу — в просторечии их так и называли.
Сколько людей мечтали попасть в Париж, думая, что он связан с историей любви Париса и Елены? А на самом деле это название происходит от паризиев, старинного кельтского племени. Но образ Парижа — другой. В нашем сознании это город кино, романов, канканов, импрессионистов… Топонимы не ответственны за образ и мифологию места.
Обложка: protatarstan; yakazanec; rustik68.narod; viradesign; фото: 1 — google; 2 — litfund; 3−8 — google; 9 — mirmetro; 10 — hobbysalon; 11 — hobbysalon
