Pokolenie сtrl+z: «Моя работа принадлежит улице, а улица принадлежит всем»

В конце апреля на казанских стенах появились кафельные плитки с рекомендациями ВОЗ: «Надень маску», «Не трогай лицо», «Закрой рот». Позже в «Штабе» открылась выставка «невыВОЗимо». Это первая работа анонимного уличного художника Pokolenie ctrl+z. «Инде» поговорил с художником о его работах, о том, почему он скрывает не только имя и лицо, но и любые данные о себе, о благодатной почве самоизоляции и казанском стрит-арте сейчас и 10 лет назад.

Моей реальностью был город, где максимум творческого выражения — слово «п***р» на заборе

Впервые желание сделать что-то на улице появилось после поездки в Питер в детстве. Там в каждой подворотне — принты, коллажи, барельефы в сочетании со старинными фасадами. Но тогда моей реальностью был небольшой город Татарстана без художественных галерей, зато с унылыми пейзажами и развитой субкультурой гопников. Максимум творческого выражения — слово «п***р» на заборе.

После уже были Нью-Йорк и Берлин; там нет свободного места от желающих оставить свой тег или стикер. Разные стили и техники расширяли мое представление о том, что может быть стрит-артом.

К первому проекту меня подтолкнула пандемия. Первый месяц моей самоизоляции прошел в активной работе на удаленке. Становилось даже тревожно, что не успею прочувствовать все ужасы и прелести этого времени — карантин незаметно пройдет в работе, и мне нечего будет рассказать об этом через 10 лет. Но потом карантин продлили, а рабочий проект подошел к концу; появилось время посмотреть по сторонам и вовнутрь.

После пары неоконченных онлайн-курсов, начатых с настроением «надо срочно саморазвиться», стало ясно, что я делаю что-то не то. А что реально мне бы хотелось сейчас сделать? Вспомнилась давняя идея — вынести свой арт на улицу. Материалы и идеи копились давно, а тему подсказало само время. Так родился мой первый стрит-арт — проект «невыВОЗимо».

Клеить плитки получилось, пока еще был карантин. Отправляешь СМС с номером цели — и идешь «на дело». «Нарушителям» — тем, кто выходил погулять до того, как самоизоляция закончилась, — они служили реальным предупреждением и напоминанием. А сейчас, когда меры значительно ослабили, таблички стали такими памятниками времени. Напоминание о том, что так было весной 2020-го.

Мне хотелось сохранить эти напоминания где-то, где люди находили бы их спустя долгое время, поэтому первые таблички клеились в неочевидных местах далеко от центра. Сейчас их там находят только те, кто близок мне по духу и тоже лазит по этим местам, — думаю, они понимают меня лучше, чем люди, которые ходят по центру. Но на проходных местах в центре таблички тоже появились.

У меня есть позиция не клеить плитки на фасады зданий, значительные исторические объекты, памятники — я стараюсь выбирать локации типа столбов и бетонных блоков. Но сейчас любое твое действие может стать незаконным, и моя деятельность все же ближе к вандализму. Опасно иметь мнение насчет того, что законно и на что ты имеешь право, поэтому я не хочу связывать свое имя с тем, что может быть нерадостно государству.

Это не единственная причина. Такая анонимность — удивительный опыт. Пока неизвестно, кто ты, какого ты пола, сколько тебе лет, — к тебе абсолютно чистое отношение, каждый представляет меня так, как удобно. Очень интересно за этим наблюдать — это многое говорит о самом человеке, который гадает, кто я. Цели сохранить анонимность ради анонимности нет, это не часть имиджа — просто я считаю, что мое творчество можно воспринимать отдельно от меня.

Я не даю себе времени на размышления, мое альтер-эго просто берет и делает

Во время самоизоляции мне пришла в голову идея, что я хочу прожить пару жизней, абсолютно не пересекающихся друг с другом. Это кажется невозможным, если у тебя нет диссоциативного расстройства личности. Но по сути проект Pokolenie ctrl+z — мое альтер-эго, которое может позволить себе что-то, что не могу позволить я.

Название придумалось после знакомства с графическими программами: сочетание горячих клавиш ctrl и z позволяет отменить любое действие. Для художника это большая подмога — не надо слишком много думать, прежде чем сделать что-то. В реальной жизни это не так, но мы, люди, которые родились уже с технологиями и компьютерами, — то поколение, которое делает что-то не сомневаясь, потому что привыкли, что все легко отменить.

Сейчас все, что я делаю, воспринимается с чистого листа — все равно как приехать в другой город и начать звонить, писать, стучаться в чьи-то двери. С заведениями общепита мы напечатали стикеры с теми же надписями, что и на плитках, и они распространяли их у себя: отдавали с заказами или выкладывали на стол. Было интересно посмотреть, как заведения отреагируют на предложение незнакомого человека сделать коллабу.

Выставка в «Штабе» тоже прошла анонимно. Мне написали в инстаграм — это мое единственное средство общения с внешним миром — и предложили сделать общий проект. Мы придумали концепт: те же таблички, но с QR-кодами, которые ведут на видосы в моем инстаграме, — они добавляют элемент интерактивности и помогают развить тему. Готовые плитки в «Штаб» привез курьер, ребята все сами смонтировали — мы с ними вообще не пересекались.

Я не знаю, сколько людей увидело мою работу, как они отреагировали, понравилось им или нет. Я не проверяю, на месте ли плитки, только если случайно прохожу мимо. Это тоже суперчасть стрит-арта: наклеил и забыл. Отдал. Все, акт закончен. А дальше объект живет своей жизнью, со своими историями — классно, если я о них когда-нибудь узнаю. Но мне попался на глаза такой диалог: кто-то на плитке с надписью «Сиди дома» написал «нет». Я это называю «чатом для бедных».

Один парень периодически присылает мне фотки моих плиток и даже нашел одну разбитую. Она лежала на Профсоюзной, рядом с местом, где сейчас другой стрит-арт-художник поставил свою статую из фольги. Вот за день или два до этого кто-то, рабочие или кто, отколупал мою плитку и разбил об асфальт.

Но меня не смущают такие, так скажем, посягательства на мою работу — она уже принадлежит не мне, а улице. А улица принадлежит всем. Самое важное и крутое в арте — получить от него реакцию. Как именно люди реагируют — не мне судить и осуждать, каждый может делать то, что хочет. Хочет написать что-то в ответ — пожалуйста, хочет забрать себе — пожалуйста. Или просто идет человек по городу, видит какую-то маленькую деталь, надпись, штучку — и она в нем отзывается, он отвлекается от мыслей и в момент времени становится «здесь и сейчас», реагирует как-то на этот вызов.

Я слушаю, о чем говорит Казань со своими жителями, — пока звучит невнятно

Меня очень интересует сейчас арт в городе. Казань пока не совсем готова к каким-то совместным проектам: люди то ли не понимают, как это работает, то ли не видят в этом ценности. Будем формировать арт-среду. Кто, если не мы.

Я с удовольствием замечаю какие-то новые приколюхи на улицах, выкладываю к себе в инстик каждый раз, когда нахожу что-то крутое. Но не скажу, что сильно восхищаюсь кем-то из казанских стрит-арт-художников. Мой любимый стрит-арт в Казани сделан не казанцами, и это очень печалит. Мне кажется, у каждого города должен быть свой tone of voice. Сейчас я отчаянно наблюдаю, о чем же говорит Казань со своими жителями, — пока звучит невнятно.

Возможно, это связано с тем, как власти следят за сохранностью города. На самом деле за это респект — мне нравится, что у нас нет наружной рекламы, что следят за этими стремными объявлениями на столбах. Но как будто бы иногда ребята перегибают, как со случаем, когда набережную Кабана расписали тегами. Хотя я ненавижу тегеров, прилюдные извинения за стрит-арт в 2019 году в третьей столице России выглядели довольно странно.

Мне кажется, все еще впереди, но город уже движется семимильными шагами. Очень нравится работа «Галереи 6, 57»: они сейчас с Werk проводят аукционы, ликбез по истории искусств. «Штаб» и «Смена» ликвидируют безграмотность — приглашают спикеров по стрит-арту. Все идет к тому, что скоро Казань даст о себе знать.

13 лет назад, когда у меня только появился интерес к стрит-арту, в Казани его вообще не было. Сейчас всякие олдскульщики скажут, что мне просто были неизвестны правильные места. Да, наверняка были ребята, которые рисовали баллончиками в каких-нибудь заброшках. Но горожанину, который просто ходил по улицам, этого было не видно. Для меня стрит-арт — это история про то, что ты говоришь что-то через город, значит, тебя должны видеть. Может, ты не должен орать на всех с каждого угла, но какие-то маленькие пуговки, разбросанные по городу, должны говорить, о чем думают люди в этом городе. Мне нравится так, когда тонко, почти незаметно, но это на мой вкус — я не говорю, как должно быть, а как нет. В Казани в последнее время такого стало больше.

Сейчас мой основной интерес — наполнить Казань какими-то личными моими смыслами. Если это в ком-то отзовется, это будет самое большое благо для меня, даже если я об этом не узнаю.

Эта часть моей жизни занимает совсем небольшой процент, я не хочу в это сильно погружаться — делаю только то, что хочу; делаю и забываю. Мне совершенно неинтересно на этом зарабатывать, получить признание тусовки. Пока так, но вообще — время покажет.

Я планирую продолжить историю с печатью на кафеле. Уже сейчас есть готовый проект, который еще не освещен. Это такая местная штука для нашего региона: сочетание двух авторов, Шила из «Кровостока» и Тукая, — в парке на Московской. Там несколько пасхалок: можно прийти туда и самому решить, что это.