Край жаворонков. Как живут и о чем мечтают в Уруссу

В 2017 году в Уруссу открылась площадка «Место встречи — Уруссу». Спустя четыре года «Инде» съездил в поселок и узнал, чем занимаются местные активисты, как там развивать культуру и чего не хватает местным жителям.

Запрещено использовать гвозди и скотч

Мы приехали к семи вечера, уже темнело. Дорога по Ютазинскому району впечатляет: разбитый асфальт без разметки, пустая трасса, умирающие деревни и совсем заброшенные дачные поселки. Казалось, мы покинули благополучный Татарстан и прибыли, например, в Ульяновскую область. Красный закат растворялся за горами — Ютазинский район граничит с Башкортостаном, здесь начинается Предуралье.

Гостиницу «Мега» нашли легко — это единственная гостиница в поселке, там останавливаются рабочие бригады. В эти два дня мы были, кажется, единственными или почти единственными посетителями. Гостиница оказалось чистой и с духом нулевых в интерьере: обои с золотыми разводами, тяжелые занавески, искусственные цветы. Позже заметили, что во всех помещениях, где нам удалось побывать, предпочитают такой стиль.

Я позвонила Кристине — из-за нее мы сюда и приехали. Спрашиваю, есть ли кафе, где мы можем встретиться и поужинать. Кристина говорит: «Дойдите до конца улицы — там есть кафе „Старый пафос“. Мне нужно зайти домой, оставить вещи, переодеться и дойти до вас. Это займет где-то 15 минут». Тайминг меня поражает: в Казани забываешь, как быстро можно действовать, если все, что тебе нужно, находится на одной улице. На улицах, несмотря на пятницу, пусто — вечером гуляют только подростки. Мы прогуливаемся по узким тротуарам и радуемся отсутствию заборов и палисадникам перед деревянными домиками.

«Старый пафос» мы находим по звуку: в двухэтажном здании несколько магазинов, со второго этажа доносится громкая музыка. Нет — очень громкая музыка. В кафе отмечают день рождения: несколько женщин в нарядных платьях танцуют посреди зала, на возвышении стоит стол с закусками. Мы обнаруживаем приватную комнатку и закрываемся там вместе с меню. На первой странице нас встречает памятка: запрещено использовать гвозди и скотч, грубить официанту и бить посуду. Приходит Кристина. Пытаясь познакомиться между треками, мы выбираем еду. Заказать ее оказывается не так просто: терминал не работает, интернет в здании почти не ловит, а банкомата поблизости нет. По карманам мы все-таки наскребаем наличные на овощи на гриле, шашлык, пиццу, облепиховый чай и теплое пиво.

Я выхожу покурить, на крыльце уже курит женщина, которая нас обслуживала. Раньше она постоянно работала в этом кафе, а теперь устроилась на производство, но иногда берет смены в кафе по выходным, когда хозяйка просит по дружбе. На вопрос, где в основном работают люди, отвечает: «А вы посмотрите, сколько здесь магазинов!»

Раньше в этом здании был кинотеатр — в детстве Кристина ходила сюда с друзьями. Детей и подростков в Уруссу довольно много: те, кто не уезжает, рано женятся и рожают по двое-трое детей. Поэтому в поселке пять детских садов, три школы, а сейчас строят четвертую — для начальных классов. Молодежи 18–24 лет почти нет, потому что нет учебных заведений: после девятого класса уезжают учиться в Бавлы или Туймазы, после одиннадцатого — в Казань. «Википедия» сообщает, что в поселке живут 10 тысяч человек, но на деле все гораздо сложнее: многие уезжают, но прописаны в поселке, молодые люди работают вахтой. Значительная часть населения — молодые семьи, где женщины воспитывают нескольких детей, а мужчины работают на Севере. При этом в Уруссу переезжают люди из деревень, потому что там жить становится совсем невозможно, многие не могут продать деревенские дома и снимают квартиры в поселке. Посчитать реальное число жителей сложно. Когда Кристина настраивала таргет на Уруссу, получилось 3000 пользователей, но интернетом пользуются не все, а еще заводят фейковые аккаунты. В группе «Уруссу — small city» кипит жизнь, обсуждается все, что происходит в поселке, но ругать администрацию от своего имени люди боятся: были случаи, когда родственников недовольных жителей увольняли, — после этого люди стали заводить фейковые странички, чтобы выражать свое мнение анонимно.

Кристина уехала из Уруссу в 2008 году, живет в Петербурге, но приезжает сюда каждое лето. Четыре года назад она открыла во дворе Дома культуры площадку «Место встречи — Уруссу», где жители общаются, пьют чай, слушают лекции и танцуют. Площадка довольно быстро стала популярной, но некоторые местные жители относились к деятельности Кристины подозрительно. Дело в том, что в 2017 году закрылась Уруссинская ГРЭС — электростанция, из-за которой и возник поселок. Кристину обвиняли, что она отвлекает внимание от по-настоящему важного события. ГРЭС обслуживала нефтепромыслы нескольких районов Татарстана и Башкортостана, давала отопление и горячую воду в районе. В 2007 году ее продали частным инвесторам. «Здесь была бешеная квартплата, у меня бабушка с мамой платили по семь-восемь тысяч за трехкомнатную квартиру!» — возмущается Кристина. Инвестор не вкладывался, оборудование на станции не обновлялось и ветшало. В 2017 году станцию закрыли, больше 300 человек лишились работы. Люди боролись, писали письма, судились, а потом несли похоронные венки к станции.

После закрытия ГРЭС в поселке начались проблемы с отоплением. Трубы в подъездах стали отрубать, а вместо центрального отопления теперь устанавливают газовый котел в каждой квартире. Котел и установка стоят 100 тысяч рублей — огромные деньги для поселка с зарплатами в 20 тысяч, поэтому их дают в лизинг. Теперь кроме платы за отопление у людей есть ежемесячный лизинговый платеж и регулярный ремонт котлов. Пару лет назад построили объездную дорогу, которая ведет к заброшенной ГРЭС, — жители Уруссу пересказывают друг другу историю, что там якобы будет небольшое производство, связанное с нефтью, а по дороге будут возить опасные вещества. Переход через объездную не предусмотрен, поэтому поселок оказался отрезан от реки Ик, единственного водоема в пешей доступности.

С 2017 года многие пытаются продать квартиры и уехать, но это далеко не всем удается. Новых предприятий не появилось, кто-то (например, мама Кристины) устроился на завод «Электросоединитель», кто-то ездит за 30 километров в поселок Октябрьский, а самые предприимчивые работают вахтой на Севере. Октябрьский находится за мостом через реку Ик, уже в Башкортостане, поэтому разница во времени с Уруссу — два часа, чтобы приехать на работу вовремя, нужно вставать в три-четыре часа утра. На гербе Уруссу изображен жаворонок, и сейчас это как никогда справедливо: уруссинцы просыпаются раньше всех в Татарстане.

Вы из Белого дома?

Утром мы, понадеявшись на барную карту, стоящую на холодильничке в номере, пытаемся заказать чай. Чая нет. Ничего другого тоже нет. Я выхожу в магазин за чайными пакетиками и каким-никаким завтраком. Магазин «Авоська» — сеть местного предпринимателя Смоленцева (Кристина говорит, что местные любят эти магазины, потому что там чуть дешевле, чем в «Пятерочке») — на учете, в здании напротив продаются только одежда и товары для дома, я дохожу до «Магнита» в конце улицы.

После завтрака отправляемся гулять по Уруссу. Начинаем не с центра поселка, а со станции — района за железной дорогой, который считается отшибом, хотя идти до него от нашей гостиницы 10–15 минут. Суббота, но прохожих на улице мало: молодежь ездит отдыхать в Октябрьский, пенсионеров мы встречаем, когда углубляемся во дворы фотографировать живописные деревянные сараи. Живописные они в самом прямом смысле: на стенах висят пейзажи в выцветших золоченых рамках, а двери разрисованы цветными портретами. Пара дверей открыты, и хозяева интересуются, откуда мы, что тут делаем и по какому каналу покажут их двор. Пожилой мужчина проводит нам экскурсию. Срывает два муляжа с яблони: «Всю зиму два красных яблока провисело!», рассказывает, что сараи разрисовали бабушки: «Они сюда выходят, в креслах сидят, на солнышке греются. У нас тут двор пенсионеров, каждый чудит что может». Сараи, по его словам, построены в 1960-х годах, раньше в некоторых были туалеты, сейчас туда скидывают мусор. В остальных хранят вещи — для гаражей эти сараи слишком узкие.

Его сосед утверждает, что за сараями хотят сделать детскую площадку и стоянку: «Все разберут, тогда чистота-порядок были бы». На наш вопрос, кто собирается это сделать, отвечает: «Они приехали толпой: гр-гр-гр-гр, и уехали. Белый дом уж, да». Жители района не считают, что живут в поселке, говорят: «на станции» или «в деревне». «Тут нечего смотреть, у нас красота вся в поселке, а мы здесь отшельниками себя чувствуем, у нас деревня».

В следующих дворах мы встречаем еще нескольких людей, которые интересуются, что здесь фотографируют: «По какой программе себя смотреть?», «А я думал, вы комиссия какая-то, что-то интересное скажете». Спрашивают, из какой мы партии, не из Белого ли дома, и показывают в сторону, где должна быть детская площадка, как на будущую достопримечательность. С одним мужчиной получается долгий разговор о политических предпочтениях, пенсионном возрасте и благоустройстве.
— У вас во дворе так чисто, красиво!
— Да, стараемся. Баллоны вот заставили убрать (имеются в виду автомобильные камеры, они относятся к опасным отходам. — Прим. «Инде»), цветники были у нас кругом. Теперь камнями обложили. Так даже красивее.
— А откуда такие хорошие камушки брали?
— С железной дороги, она тут рядом. Так вы не от Белого дома, да?

«У нас двери никогда не закрываются»

По дороге к железнодорожному вокзалу тянутся дома на несколько хозяев с ухоженными садиками. На углу деревянный дом с просторной верандой — там когда-то была библиотека при вокзале. Через Уруссу проходит железная дорога Уфа — Ульяновск, но пассажирские поезда здесь проходят редко, чаще останавливаются товарняки. Иногда Кристина приезжает сюда на поезде Санкт-Петербург — Уфа, но он идет двое суток, с тремя-четырьмя пересадками через Уфу или Казань получается быстрее. Городской общественный транспорт в Уруссу вовсе отсутствует, есть только редкие автобусы до деревень и несколько служб такси, которые вызывают по телефону.

На железнодорожном мосту стоит подросток в черном. Я предполагаю, что это зацепер и мы ему помешали, но он заговаривает с моей коллегой Гульназ, некоторое время ходит с нами и с удовольствием рассказывает о себе. Мальчик учится в девятом классе, собирается уезжать в Бугульму или в Москву: в Москву хочется больше, но родители боятся отпускать, а в Бугульме живет его девушка.

Сгущаются тучи, погода, и без того ветреная, портится. Мы собираемся спускаться с моста, и тут навстречу поднимается женщина — она увидела нас от своего дома и прибежала: «Сфотографируйте, пожалуйста, наш дом — он весь сыпется». Нашу новую знакомую зовут Альбина, восемь лет назад она переехала в Уруссу из Октябрьского. После смерти мужа у Альбины осталась трехкомнатная квартира, которую она продала, чтобы обеспечить жилье дочерям. Младшая дочь, Регина, живет в соседнем дворе, у нее трое детей, муж работает вахтой.

Следующие полчаса похожи на сцену из гоголевского «Ревизора»: нам рассказывают про клумбы, которые пришлось разобрать, потому что велели убрать автомобильные камеры; про штраф за диван во дворе; про то, что после ремонта дороги не убрали строительный мусор и он лежит прямо в палисаднике; про то, что подъезд не отапливается (как и большинство подъездов в поселке после закрытия ГРЭС) и поэтому там осыпается штукатурка. Нам показывают осыпающиеся углы, проваливающийся пол в подъезде, а когда выходит старшая по дому, Альбина шепчет ей, что это «из благоустройства». Я робко заикаюсь, что мы не можем обещать, что подъезд сразу отремонтируют, но, кажется, это не так важно — важнее услышать простые вещи: люди хотят клумбы во дворе, место, где можно посидеть на солнышке, ровные стены в квартирах и пол, который не проваливается. А еще хотят, чтобы их выслушали.

В это время начинается дождь. Альбина снимает белье (здесь его всегда сушат во дворах) и приглашает нас в гости. В квартире неровные стены, все побелено и оклеено обоями пастельных тонов, в туалете огромная печь — как русская печка, но на самом деле она газовая. В соседней комнате бурчит телевизор. Альбина ставит чайник, нарезает хлеб, сыр и колбасу, сыплет в стаканы по две ложки растворимого кофе и сахара. Забегает собака Кнопка — маленькая, верткая и жаждущая внимания. Альбина скучает по Октябрьскому, по квартире, где прожила много лет, поэтому ей особенно грустно, что новое жилье так ненадежно, его плохо ремонтируют и не признают аварийным. Кристина говорит, что с квартирой ее мамы была похожая история: «У нас в доме потолок падал, упал на туалет. Дом собирались признать аварийным, тогда его бы расселили, всем жителям дали бы новые квартиры, но пришлось бы кредит брать, потому что новая квартира дороже. Но там живут пенсионеры, которые отказались выезжать: „Нет, мы в этом доме хотим умереть“, — и не подписали никакие бумаги. А над нами жила семья с тремя детьми, отец у них пил. Он напивался и топал, чтобы пол окончательно провалился и дом признали аварийным. Так и не признали, но сделали что-то вроде капитального ремонта».

Сейчас Альбина работает уборщицей в школе, в той же, где училась Кристина. А раньше ездила на работу в Октябрьский каждое утро — вставала в четыре утра, даже зимой, и ехала по темноте. Она отмечает, что в Уруссу безопаснее: здесь она не боится ходить одна по вечерам, как боялась в Октябрьском. Теперь она созванивается с подругами, принимает гостей, но сама в Октябрьский не ездит: «Я скучаю, мне потом обратно ехать неохота». Сейчас она гуляет с внуками, водит их в школу и садик, устраивает субботники с соседями, разбивает цветники во дворе.

«У меня родители еще в своем доме жили. Я хоть кого приведу, они всегда: айда-айда-айда, сразу на столе яйца вареные, масло, хлеб, сыр, колбаса. У нас двери никогда не закрываются. Мы с соседями много общаемся, во дворе субботник делаем, я, Лена, Гузелька. И вот во дворе стол накрываем, гуляем. В День железнодорожников делаем шашлыки. Дочь мне говорит: прекращай работать. Я ей говорю: а что я делать буду? Огорода нет, родители умерли, дети взрослые уже. От безделья можно откинуться, вот и находим себе занятия».

На вопрос, о чем она мечтает, Альбина говорит: «Я вообще хочу знаете что? Чтоб мои дети из этой дыры уехали, обустроились хорошо, чтоб работа была хорошая. Вот на станции у нас ни аптек нет, ладно сейчас магазин сделали дешевый пенсионерам. Почту и то хотели закрыть. Я хочу, чтобы детям было где собраться, побольше площадок, мероприятий для подростков. Куда можно было бы сходить, посидеть, побольше парков хороших».

«В Уруссу я чувствую себя полезней, чем в Питере»

Дальше мы проезжаем по поселку и двигаемся в огороды. Если «станция» считается отшибом, то другой дальний от центра (то есть от ГРЭС) район — богатый, заполненный коттеджами «Поле чудес» и микрорайон Солнечный, в лучших традициях казанских ЖК: керамогранитные фасады, заборчики вдоль тротуаров, разноцветное здание школы с ветреным парком и искусственной елкой. Один из трех парков Уруссу появился в Солнечном, потому что его решил развивать предыдущий глава. При нем же в поселке посадили много сосен, начали ставить заборы и захотели культуру. У Кристины с главой был налажен контакт: он поддерживал идею площадки, выделял финансирование дополнительно к грантам, но жители не всегда радовались его начинаниям — какой новый район, когда старые подъезды осыпаются.

В дачном поселке небольшие участки и совсем нет заборов. Огородом занимается мама Кристины, раньше он принадлежал бабушке с дедушкой. Дедушка Рево — крещеный татарин, вырос в детском доме, всю жизнь работал на Уруссинской ГРЭС. Однажды Рево с другом пошли обедать в кафе «Березка». Он увидел девушку, которая разносила еду, и сразу сказал другу, что это его будущая жена. Так они познакомились с Соней (Сурией) — бабушкой Кристины. Через некоторое время действительно поженились, расписались в загсе во время обеда и отмечали свадьбу в том же кафе «Березка». На даче был дедушкин куст ревеня, из которого всегда варилось варенье. В год смерти дедушки куст погиб. Остались построенный им домик и раскидистая калина. Кристина говорит, что для ее мамы огород — отдушина, место, где она отдыхает и которое очень любит. Воду в огородах дают на час два раза в неделю — люди едут после работы, чтобы набрать на полив. На каждом участке есть баки, весной их набивают снегом, который потом превращается в талую воду. На соседнем участке большой бак стоит под крышей — когда Кристина была маленькой, этот дом только построили и позвали гостей со всего поселка, и мальчишки ныряли в бак прямо с крыши. Вокруг дачного поселка — горы, раньше там собирали коровяк, чтобы удобрять огороды. Про одну из гор говорят, что она была лысой и некий мужчина оставил завещание, чтобы на его средства там посадили деревья. Вдоль дороги поля гороха и пшеницы, а дальше лес, где есть любительская пасека.

С дач мы возвращаемся в город и едем на другой конец поселка — к ГРЭС. Отсюда Уруссу строился. От заброшенной станции с ржавыми трубами бежит стая бездомных собак. Кристина насыпает на крышку люка корм, купленный по дороге. Географически это край Уруссу, но в то же время его смысловой центр. Здесь Вечный огонь, парк, Дом культуры и четыре старейших в поселке дома — они строились для заводского начальства. Кристина мечтает выкупить один из этих домов: мы обходим вокруг и воображаем, как можно пить чай на резном балкончике, любоваться закатами, проводить там киновечера и принимать гостей в любое время.

Дом культуры выглядит как все провинциальные дома культуры — фронтон, колонны с лепниной, просторный холл. В ДК собирается совет ветеранов, репетируют танцевальные и хоровые студии, есть библиотека. Помещения всегда заняты, и найти место для своего мероприятия здесь сложно. Но культурных событий при этом не хватает, особенно тех, которые были бы интересны людям разного возраста: подросткам, молодым мамам, пенсионерам. Дежурная разрешает нам пройти во двор — там площадка «Место встречи — Уруссу».

В поселке есть Центр детского творчества и музыкальная школа, но мест, куда пускали бы и взрослых тоже, почти нет, поэтому Кристина решила, что площадку нужно делать в Доме культуры. Раньше во внутреннем дворе росли деревья, в советское время здесь проходили танцы, которые потом сменились дискотеками с мордобоем, потом перестали что-либо проводить. После закрытия ГРЭС рядом построили котельную, деревья пришлось срубить. Остался пустой двор с щербатым асфальтом, красивыми колоннами ДК, разбитым фонтаном и забором вокруг. В 2017 году Кристина выиграла грант на свою идею, ее поддержали глава поселка и директор ДК. Закупили технику, икеевскую уличную мебель, вместе с жителями сделали ремонт: раскрасили контейнер, починили фонтан, поставили стол для мастер-классов, полку обмена книгами, проектор, игры на траве и настольный теннис. Площадка работала в четверг и субботу с 18 до 22 часов. За три года (прошлым летом она не работала из-за ковидных ограничений) здесь образовалось свое комьюнити. Сначала приходили друзья Кристины, набралось много волонтеров-подростков, потом стали приходить родители с детьми, молодежь, пенсионеры. Каждый вечер собиралось от 100 до 250 человек, появились завсегдатаи площадки.

Культурное времяпровождение — новая вещь для жителей поселка. Хотя есть праздники вроде 1 сентября и 9 Мая, культуры посещения мероприятий в Уруссу нет: поначалу Кристина расстраивалась, что люди могут уйти посреди лекции, боятся высказываться и задавать вопросы, жмутся к забору и опасаются расположиться в пространстве как им удобно. Постепенно это приходит: люди предлагают волонтерскую помощь, высказывают свое мнение, на несколько мероприятий мальчики приносили сосиски в тесте, которые пекли вместе с бабушкой, и продавали их. Такой инициативы Кристине хочется больше, поэтому в начале этого года она собрала активных жителей поговорить о том, каких активностей не хватает. Предлагали шахматный клуб, мастер-классы и даже тикток-хаус, где можно было бы учить снимать видео. Кристина собрала заявки ремесленников — в Уруссу есть фермер, который выращивает клубнику, команда, которая строит современные деревянные дома, многие шьют, делают украшения и выжигают по дереву. Она хочет объединить тех, кто занимается ручной работой, чтобы они могли делиться опытом, помогать друг другу и делать площадку для продажи своих изделий: «В Уруссу много людей со своими умениями, но они стесняются продавать себя: здесь нет понимания, что опытом можно делиться, а твоя ручная работа может быть ценной и приносить доход».

Но есть и проблема: организовывать все в одиночку трудно, а преемника или хотя бы соорганизатора в поселке пока не нашлось. Сделать площадку на энтузиазме можно, но чтобы поддерживать и развивать начатое, нужно нечто большее: поддержка администрации, обновленная мебель (за четыре года прежняя износилась, а пианино просто развалилось), техника. Теперь Кристина перенесла площадку внутрь ДК, в помещение, где когда-то был кафетерий, а потом хранили инвентарь и обедали сотрудники ДК.

«Директор ДК предложил рассказать сельским людям, что такое гранты. Мы собрались — им вообще по барабану, какие гранты? „С кем нам делать, у нас сто человек живет“, — говорят они. Одна женщина из сельского клуба обнаружила, что есть незаконная свалка, а там пещера, где жил сам Пугачев, у нее есть какие-то подтверждения. Я предложила сделать субботник, она говорит: „Я сейчас начну собирать людей, а мне скажут: зачем ты шум-то поднимаешь? Мне глава поселения не разрешит делать там субботник“. И все упирается в это. Люди боятся, им здесь жить. Это мне легко: я пришла, смуту навела и уехала. А все напуганы тем, что сейчас всю их родню уволят: если они бюджетники, это очень легко делается. И с этим есть большие проблемы».

«В Уруссу я чувствую себя полезней, чем в Питере, — там я много всего делаю, но в Питере столько вариантов провести время, а в Уруссу — ничего, поэтому у меня внутренняя борьба за справедливость. А еще я недавно призналась себе, что хочу внимания мамы, поэтому делаю это здесь, а не в любом другом поселке, — это было для меня открытие. С момента, как я уехала, здесь умер папа, потом бабушка, дедушка, осталась только мама. Я думаю: что будет, если мамы не станет? И я поняла, что тогда бы, наверное, не приезжала больше. Для меня Уруссу — это место встречи с собой. Это про меня маленькую: я окунаюсь в детские воспоминания, приезжаю каждый год и понимаю, что за этот год стала смотреть на вещи по-другому. Это исследование самой себя. И замечание мелочей, которых раньше не замечала. Здесь я чувствую связь с собой в прошлом. В день приезда я пошла в аптеку и по дороге встретила свою преподавательницу пения, пошла ее провожать и сказала: „Благодаря вам я до сих пор увлекаюсь фольклором и народным пением“. Она такая: „Да? Я даже не помню тебя в своей студии!“ Встречаю свою школьную подружку, которая осталась в поселке, друга, с которым мы всю юность пили пивас в подъездах. И я приезжаю сюда в том числе за этим — покопаться во всем.

Иногда я сомневаюсь, нужно ли это кому-то кроме меня, потому что я в том числе удовлетворяю своего внутреннего ребенка, которому не хватало возможностей. Мой досуг был — смотреть „Дом-2“ с бабушкой, поэтому я не знала, куда поступать потом, чем заниматься. Я надеюсь, что кто-то увидит, что так можно, и это его вдохновит».

Фото: Галина Овчинникова