Исследование «Инде». Что не так с татарской модой и как это исправить?

К началу ХХ века в городской среде татарская женщина могла носить платье европейского кроя и проявляла национальность только калфачком. На селе долго сохранялись этнокомпоненты, а в городе, в связи с урбанизацией, ускорением жизни и удешевлением процесса изготовления одежды, этнокомпоненты быстро ушли из повседневного быта. Но у заинтересованных людей всегда оставался какой-то элемент, декор или украшение по традиционным татарским мотивам.

Экспертного и четкого видения национального нет — а экспертное не сильно отличается от популярного. Это было заметно по итогам конкурса национальных дизайнеров, где я был в жюри. Судя по результатам победителей, у экспертов нет понимания, как все должно выглядеть, — как и у самого государства. Индустрия моды в Татарстане больше связана с исламской одеждой, в которой проявляются местные черты.

Дамы носят татарские серьги, браслеты и другие украшения, великолепно сочетающиеся с современной одеждой. У нас немало дизайнеров, работающих с татарской темой, их можно найти в соцсетях.

Такого обширного, как в Европе, понятия «татарская современная мода» не существует. Да, работают, выпускают коллекции, шьют на заказ, у отдельных локальных марок есть свои клиенты. У немногих есть собственные бутики, магазины и шоурумы, но они больше представлены на маркетплейсах или в мультибрендовых проектах. Полагаю, их коллекции не идентифицируются именно как «татарские» или «татарстанские», они унифицированы под современный европейский вкус. И если отдельные коллекции и имеют национальный колорит, это единичные случаи.

Я думаю, татарской моды не существует. На Неделе моды Volga Fashion Week были представлены дизайнеры, которые достойно работают с татарской одеждой, женской и мужской. Но женская, полагаю, выглядит более уместной для каких-то специфичных семейных мероприятий, свадеб. Я не могу представить, чтобы молодая девушка носила ее как повседневную.

Из-за глобализации и урбанизации национальная одежда теряет значимость. Сейчас мужчины применяют общепринятые нормы одежды. Лишь часть старшего поколения носят тюбетей. Конечно, есть практикующие мусульмане, и носимая ими одежда состоит из нижнего головного убора, рубахи свободного кроя, иногда украшенной вышивкой по манжетам рукавов и горлышку, штанов из однотонной ткани. Однако большая часть мужчин, посещающих мечеть, ограничиваются головным убором. Среди женщин ситуация обстоит лучше, они чаще носят сумки с орнаментом, платья или украшения с национальными элементами.

Странно предполагать, что татары будут одеваться как в прошлых веках, и только тогда они истинные татары, а те, кто ходит в масс-маркет, не поддерживают отечественного производителя. Всегда можно создать что-то современное вроде свитшота и кед, используя татарские орнаменты и узоры, и подчеркнуть свою идентичность. А национальная татарская одежда закостенела в рамках фольклора: танцы, театральные постановки. Там акцент сделан на деревенскую одежду, но есть еще и городская мода. В силу истории о ней мы знаем меньше, она не сильно отличалась от нарядов людей из других городов и стран. Так и сейчас: городская мода татар содержит частицы национального, но не сильно отличается. Те, кому она интересна, и так носят национальную одежду или ее элементы: кольца, брошки, бусы, косынки, обувь. Но даже девушки, любящие татарскую моду, вряд ли имеют больше двух-трех, максимум десяти татарских платьев — все равно они ориентируются на общие тренды. Нужно делать больше акцент на элементы.

Почти за весь ХХ век это понятие практически исчезало. Возрождение началось с 1990-х.

Татарская мода не очень популярна, она интересна узкому кругу потребителей. В основном одежду с татарскими принтами берут в подарок жителям Татарстана и гораздо реже покупают туристы. Это обусловлено тем, что в экскурсионных частях города просто невозможно разместиться. Мы пробовали разместиться в магазинах сувениров на Баумана, но продукцию даже не захотели вывесить пробно на продажу. Сувенирные лавки продолжают продавать устаревшие принты на изделиях плохого качества, а новых производителей, с лучшим качеством и гораздо более интересными принтами, просто не пускают. В этом сложность продаж, так как не все гости Казани пользуются интернет-магазинами.

Татарская мода представлена достаточно — в силу спроса на нее. Она не станет популярной, если появится больше мастеров: нужно создать спрос в первую очередь, а количество производителей увеличится с его появлением.

Если судить по количеству свитшотов и шоперов с татарским орнаментом, можно сказать, что тема набирает обороты. В определенных же кругах, среди людей, любящих свою культуру и умеющих отразить ее детали в личном имидже, национальная эстетика всегда актуальна. Внешние причины актуальности татарской темы в моде тоже очевидны: серия международных спортивных событий дала Казани мощный стимул для развития, теперь хорошее время для реализации творческих инициатив.

Татарская мода, кроме просто понравившихся нам этномотивов, — это прежде всего визуализация своей идентичности носителями и потребителями. Через актуализацию этномаркеров, ношение одежды, головных уборов, обуви и украшений, изготовленных по национальным мотивам, ты декларируешь свою национальность. Но говорить, что каждый татарин / татарка готовы так выражать свою национальность, нельзя. Есть определенная часть татарского сообщества, которая выражает свою идентичность через повседневные образы, язык, интерес к своей истории, одежду с элементами традиционного костюма или орнамента и прочее. Соответственно, визуализированный в настоящее время этнообраз является способом рефлексии и осознания себя в глобальном пространстве, когда границы стираются, а потребность в собственной инаковости остается.

Надо понимать, что под понятием «успешный бренд» все понимают разное: для кого-то это сеть магазинов в городах-миллионниках, а для кого-то — работа в рамках небольшого ателье с несколькими швеями и продажа небольшими партиями в пределах десяти штук друзьям, знакомым. Друзьям друзей и знакомым знакомых. Этот вариант становится все более и более распространенным и модным.

Татарская мода непопулярна, но есть много деятелей, которые пытаются ее продвинуть. Ее невостребованность связана с современной быстротечной культурой, которая всегда будет популярнее из-за своей взрывной силы.

Национальные мотивы могут быть идеей, концепцией отдельных коллекций, но массово не используются, так как не востребованы у основной массы покупателей одежды и аксессуаров — это молодежь и люди среднего возраста. С другой стороны, это явление в принципе глобальное: не носят же в Германии национальные сарафаны в клетку, в Москве или в Нижнем Новгороде — кокошники, в Нидерландах — клоги, а в Шотландии — килты. Это больше отсылка к сувенирной истории. А конкурировать локальным брендам с крупными не просто сложно — это нереально по причине разных возможностей: от материальных до творческих ресурсов и бюджетов. Ну и надо понимать, что подразумевается под понятием «крупный». Gucci невозможно сравнивать с локальными брендами, да и Zara тоже.

Вопрос непопулярности татарской моды больше относится к дизайнерам, они не создают такие коллекции с национальным колоритом, которые хотелось бы купить. Если эти вещи были бы действительно классные, модные, то, вероятно, их бы покупали. Но нужны материальные возможности. Производство той же татарской мозаичной кожи — процесс трудоемкий и недешевый.

Если отвечать честно, то российским экспертам мало что известно о татарской моде, но мне упоминания о ней попадались. Нет ощущения, будто в Казани существует среда людей, которая занимается этим, поэтому мало что известно.

Думаю, спроса нет. Лично я не могу себе представить, что кто-то просыпается утром и говорит себе: «Так, мне срочно нужно национальное платье!» Но точно так же никто не просыпался с мыслями о технологии Bluetooth или телефоне без кнопок. Спрос можно создать, решая проблемы клиента. В одежде это эмоциональные решения: «О, классное платье! Тоже такое хочу!» Поэтому интересное предложение в данном случае определенно имеет шанс создать спрос

Современная аудитория не знает об этой индустрии, поэтому ее для нее нет. А спроса не существует, так как отсутствуют конкурентоспособные дизайнеры, в плане эстетики.

Дизайнеры экспериментируют с татарским стилем, учитывая тенденции к простой и удобной одежде, но с национальным колоритом. Благодаря недорогим материалам, как природным (полудрагоценные камни, дерево), так и синтетическим (полимерная глина, пластик), все больше молодых девушек носят серьги, кольца, браслеты с традиционными татарскими цветочными мотивами. Но сумки или обувь с мозаикой из кожи не все могут себе позволить из-за дороговизны, так как изделия ручной работы. Возможно, поэтому в этом сегменте борьбу выигрывает масс-маркет с демократичными ценами. С другой стороны, среди молодежи сейчас популярна кастомизация вещей, и роспись кроссовок или джинсовки под татарский орнамент — нечто новое в индустрии моды.

Одна из самых важных проблем производителей татарской одежды — высокая себестоимость изготовления. Дизайнеры вынуждены подстраиваться под покупателей, а в большинстве случаев народ хочет купить подешевле, но чтобы дорого выглядело. Одежды татарских дизайнеров нет в масс-маркете, потому что они не умеют вести бизнес в таких масштабах. Многие застревают на маленьком производстве, а масс-маркет нуждается в огромных производствах и оборотах, по-другому просто невыгодно.

Самая большая проблема производителей татарской одежды в узости целевой аудитории — это татары, которые интересуются татарской модой и имеют средства, чтобы приобрести такую одежду. Из-за небольшого спроса производители вынуждены увеличивать объемы искусственно — чтобы снизить себестоимость товара.

Получается, одежда в масс-маркете на порядок дешевле и цены татарских дизайнеров и модельеров остаются неконкурентоспособными. Еще один момент связан с продвижением. Рынок моды очень конкурентен, поэтому многим дизайнерам и модельерам, вне зависимости от направления, приходится работать в узком сегменте целевой аудитории.

Самая большая сложность — деньги. Кредит в банке взять практически невозможно, инвесторов найти очень сложно, потому что индустрия моды для России по сути незнакомая, то есть остается что? Собственные средства. А если их нет?! Вот главная сложность, остальное более или менее поправимо.

Недостатка в татарских дизайнерах нет, есть проблема в коммуникации с аудиторией, качестве изделий и в том, что дизайнеры не пытаются расширить аудиторию. У нас работают авторы, считающие себя дизайнерами традиционной одежды татар, обуви и украшений, у которых весьма поверхностные знания о татарской культуре.

Этнодизайнер обязан знать тему культурных традиций и историю. Например, многие авторы твердят: «Тюльпан наш, исконно татарский орнамент». Тюльпан пришел к нам вместе с исламом из Центральной Азии. Так же про тюльпан со стопроцентной уверенностью могут утверждать турки, казахи, киргизы — и будут правы.

Увы, зачастую у талантливой молодежи нет средств на реализацию своих идей. У известного модельера Ульяны Сергеенко, например, хорошее финансирование, поэтому она может для коллекции заказать елецкие кружева в старинном стиле. Мы — нет. Много лет ребята получают образование на факультете дизайна КНИТУ, есть схожие факультеты при КФУ и при КазГИК. Создание коллекции — трудоемкая и дорогая работа. Мы с деканом факультета дизайна КНИТУ Венерой Хаматовой сталкиваемся с тем, что ее талантливые ученики уходят к состоявшимся дизайнерам просто швеями или работают на подхвате. В свое время уходили и к Кате Борисовой, и на фабрику Serginnetti.

Чтобы регулярно производить коллекции для масс-маркета, нужно обладать крепкими материальными активами. Закупать ткани, фурнитуру, нанимать дизайнеров, конструкторов, закройщиков, пиарщиков, швей, арендовать помещения, фабрики, закладывать бюджет на маркетинг, аренду в торговых центрах. Все это не под силу местной легкой промышленности, так как государство пока не заинтересовано в ее поддержке.

Если в одежде будет культурный код, а не прямая цитата национального костюма, то продукт вполне может стать интересным широкой публике. Для этого в команде должны работать дизайнеры одежды, графические дизайнеры, конструкторы и портные. На мой взгляд, самая большая проблема на пути такого бренда в том, что нет отлаженной экосистемы в производстве и создании одежды. Молодые кадры не видят финансовых перспектив работы в отрасли и не идут работать по профессии. А преподаватели не имеют ни опыта работы, ни опыта построения такой экосистемы, поэтому и передать его не могут.

Сложно сказать, будет ли все хорошо, если государство займется поддержкой татарских производителей. Государство должно создавать условия, а не увеличивать количество производителей. Года два назад мы предлагали сделать в Казани систему с домиками мастеров, как в Литве — там местные производители продают свою продукцию без дополнительной наценки. С одной стороны, это поддержка производителей, с другой — стимулирование производителей к честной конкуренции и отсутствие проблем с оформлением и прочим. Как по мне, производителям татарской одежды проще прийти в магазин, повесить ценник в 1000 рублей и за эти деньги одежду продать. Вопросы с арендой, зарплатой продавцам, налогами может решать государство, и тогда бизнес только спасибо скажет.

Возможно, стоит популяризировать татарский дизайн, чтобы крупные бренды вроде Zara заинтересовались татарскими узорами, паттернами или орнаментами и использовали при производстве одежды. Это долгоиграющая история, но тогда есть вероятность, что татарская одежда появится в масс-маркете.

Здесь можно использовать опыт Китая, где существует пять стилей в работе с национальным. Первый — это абсолютное сохранение знаний, приемов и мастерства воссоздания костюма, второй — национально-популярное. Нечто понятное простому народу — то, что используют самые обычные люди, желающие продемонстрировать национальную идентичность. Третий — адаптация национального к высотам академического уровня, когда национальное используется в рамках классической культуры. К примеру, в опере и балете существует некая трансформация национального, но в рамках классического дискурса. Четвертое — гибридизация национального с современным, но с акцентом на первое. Примеры встречаются в татарской эстраде, артисты которой носят соответствующую одежду, на русской сцене это Кадышева и Бабкина. Пятый стиль работы с национальным в Китае — из сферы интеллектуального и тонкого, существующий на уровне поддержки деятелей искусства, которые умеют трансформировать и органично встроить национальное в контекст современного искусства. Но таких деятелей единицы, и вряд ли они у нас есть в сфере моды.

В Китае понимают, что национальное необходимо человеку как самоидентификация себя в мире. Молодежь, идентифицирующая себя как часть мирового культурного процесса и относящая себя к нему, разделяет эстетику модных трендов и простых атрибутов модности. Но это на первом этапе. А потом возникает потребность проявить свою индивидуальность, и одним из способов заявить о себе может стать акцент на национальном. Сейчас возникли подвижки в этом направлении. Такой путь требует таланта, глубоких знаний и любви к родине, но при этом человек должен быть очень современен, иначе может возникнуть дискредитация национального. Я считаю, это то, что делал Денис Симачев с русской модой: матрешка, балалайка и так далее. Такого в татарской моде допускать нельзя. Существуют типические черты национального кода, но они требуют избегания клише, которое складывается уже сейчас: определенный характер линий, дикие, несогласованные пестрые цвета, что отчасти свойственно татарскому, но не всегда.

Работа с современным предполагает формирование современного национального искусства — оно возможно на основе повтора и использования приемов наиболее талантливых, прорывных деятелей. Не нужно здесь стесняться, потому что в свое время такое явление, как национальный дизайн и архитектура Северной Европы — например финской и шведской, — возникло на основе творчества отдельных личностей вроде Арне Якобсона. Их суперсовременные формы были основаны на национальных традициях, но они были трансформированы — там не было спекуляции, что я в кавычках называю «водка-матрешка». Развитие и поддержка таких персонажей государством необходимы.

Свои модные национальные дизайнеры должны быть, и здесь можно обратить внимание на Грузию. Мне кажется, сейчас это один из лучших примеров существования национальной моды в постсоветском пространстве. На первый взгляд покажется, что она не национальная, но в этом ее ценность — для нас национальное грузинское не о национальном костюме, а о современном и творческом. Это является залогом и признаком живой национальной культуры, которая не зафиксировалась на музейном уровне, а развивается дальше.

Молодых дизайнеров нужно поддерживать, и мы на это нацелены в рамках института дизайна и пространственных искусств. Модой нужно заниматься, и если к ней будут благосклонны власть и общество, то все возможно — татарская культура обладает потенциалом для современного существования. При этом не всегда нужна финансовая поддержка, иногда она может мешать, если цели неправильно сформулированы. Тогда она будет провоцировать спекулятивное и показное обращение к национальной моде и дискредитирует национальную позицию. Необходимо грамотное сопровождение финансовой помощи, нужно и внимание медиа.

Масс-маркет оккупирован мировыми корпорациями, соперничать с ними бессмысленно. Хотя в последнее время появляются весьма достойные российские конкуренты, скажем, для Zara, но все равно масштабы несравнимые. Локальные бренды могут конкурировать благодаря своей уникальности. Глобальные бренды производят серийную продукцию, зачастую лишенную индивидуальности. Локальные бренды производят маленькими партиями, менее механистично, часто с использованием ручного труда, что в наши высокотехнологичные времена очень ценно. Локальная мода появляется не от того, что людям носить нечего, — как и любая мода, кстати. Масс-маркет — это вторичный продукт.

Сейчас появились вполне профессиональные ателье и мастера по пошиву национальных костюмов. Однако их не хватает для того, чтобы удовлетворить разные вкусы, особенно в плане молодежной моды. Дизайнеров надо обучать в профессиональных учебных заведениях, создавать конкурентную среду и чаще проводить конкурсные демонстрационные показы, творческие симпозиумы, мастер-классы; пропагандировать и рекламировать талантливых дизайнеров, производителей национальной одежды.

Я думаю, что из года в год можно придумывать новые площадки для презентации и реализации изделий новых мастеров. Мода как море, мы ведь не можем представить его даже без маленьких волн, из раза в раз приходящих и освежающих берег. Так что каждый дизайнер — это свежий взгляд. Носить татарское и в целом национальное — зов души, и чем сильнее дизайнеры будут призывать, тем больше душ откликнется. Привычнее купить в магазине, но уж если душа просит, то обязательно найдешь, подождешь. Отчасти это и проявления патриотизма.

Считаю, что если бизнесмены развивают, например, татарскую культуру, они должны пользоваться поддержкой Татарстана. Это может быть предоставление льготных площадей для производств, какие-то выплаты, помощь грантами.

Татарская и локальная национальная мода может ориентироваться и на историю, и на общемировые тренды. Бренды с именем, особенно итальянские, берегут свою историю, наследие, идентичность. Гордо несут ее десятилетиями. Многим из них более 100–150 лет. И понятие Made in Italy стало само по себе брендом, использовать который дозволено далеко не всем итальянским производителям. Вот прекрасный пример исторического ориентира. Если же не обращать внимания на общемировые тренды, то придется выпускать немодную, неактуальную и никому не нужную одежду и обувь. Непонятно, зачем тогда тратить ресурсы. Мода — она и есть синоним тренда. Важно и то, и другое.

Как это исправить? Продвигать татарстанские бренды на государственном уровне, давать гранты, отправлять на недели моды, искать инвесторов. Доносить до людей, что одежда с национальным колоритом — это модно и престижно. Но при этом она действительно должна быть модной и качественной.

Приведу пример. Президент Татарстана носит уникальный деловой костюм с воротником-стойкой — современную интерпретацию национального татарского костюма, который раньше назывался казакином. Такой крой был присущ традиционной мужской одежде татар в конце XIX — начале XX века и воспринимался как признак татарской интеллигенции. Кроме президента в пиджаках-казакинах были замечены мэр Казани, руководители аппарата президента, хоккеисты команды «Ак Барс». То есть наш президент запустил самый настоящий тренд. Помощник президента Татарстана Наталия Фишман-Бекмамбетова появлялась на официальных мероприятиях в татарском национальном костюме, и это вызвало восторг и у татар, и у татарстанцев, и у всех россиян, настолько это было уместно и красиво.

Я думаю, национальную моду можно сделать, и есть несколько вещей, на основании которых можно так считать. Мода — одна из самых ярких креативных индустрий, привлекающая людей, нацеленных на творческую самореализацию. Я не вижу никаких препятствий, почему это не может случиться ни в России, ни в частности в Татарстане. Здесь важно создать условия. В Париже, например, становление индустрии — долгая история, сложившаяся со временем. Индустрия — это же такая система институтов и определенная структура, которая направлена на общение. То есть человек начинает заниматься модой и не оказывается один в чистом поле: есть и Неделя моды, и музей, и система договоренности с магазинами и универмагами, которые закупаются у дизайнеров. В России и Татарстане такая система находится на зачаточном уровне. Если бы она сложилась на уровне города, помогла бы в реализации молодым талантам. В этом сейчас многие заинтересованы, потому что понимают: мода — среда, которая может активно повлиять на доходы города и на разные сферы.

В Милане или Париже мода во многом является драйвером туризма — это то, в чем заинтересованы города. У нас таких столиц нет, и было бы разумно считать, что правительство республики может предпринять какие-то усилия по построению структуры индустрии, чтобы заработали сами институты, на которых она строится. Сейчас в глобальной сфере важно быть не потребителем, а производителем. С Louis Vuitton невозможно конкурировать в люксовом сегменте, но индустрия устроена таким образом, что она должна постоянно обновляться, давать новые смыслы и идеи. Иначе, если этого не происходит, она очень быстро наскучивает и экономически проседает. Поэтому глобально, в идейном смысле, индустрия моды открыта к новым людям и идеям. Я не вижу препятствий.

Если в Казани появится яркий молодой дизайнер, думаю, все будут только рады и начнут приглашать его на показы. Но чтобы такой дизайнер появился и реализовался, нужно усилие, которое, в наших условиях, возможно со стороны власти. Либо это должен быть какой-то самородок. В Великобритании есть очень масштабная программа по развитию и поддержке молодого фэшн-дизайна — в первую очередь она связана с образованием, так как людям надо где-то учиться, и система поддержки начинается с тех мест, где можно это сделать. А продолжается поддержкой тех, кто там уже учится и выпускается. Это может быть грант, потому что у них просто нет экономической возможности поехать куда-то в Париж или Москву и представить свою коллекцию, — важно, чтобы такой шанс был. Поддержка финансовая, но она правильно встроенная, без того, чтобы деньги просто кому-то давались.

Печально, что закрылась обувная фабрика «Спартак», почему нельзя на ее базе запустить пошив традиционной татарской обуви? До революции реализовывали до 2,5 миллиона пар татарской обуви. В начале XX столетия по ним вся Европа сходила с ума. Знаменитая Айседора Дункан уплывала в Америку в татарских читеках. Проекты, темы красоты и моды, как правило, задвигают на задний план.

В 2012–2013 годах я была в командировке в Египте и посетила колледж прикладного искусства, где выпускают мастеров-ремесленников. В государственном учебном заведении готовят мастеров, затем открывают им ИП, обеспечивают заказами — вот тебе светлая дорога в будущее. Увы, у нас такого нет. Сделать коллекцию дорого, можно потратить многомиллионные средства — в зависимости от сложности, дорогих тканей и фурнитуры, количества и публики, на которую она рассчитана. Тем более что сейчас все дорожает — в Татарстане же не выпускают текстиль, фурнитуру и прочее, это все нужно закупать. Даже если заказывать в Китае, который недорого продает ту же фурнитуру, все равно придется покупать за валюту. Нужна большая программа, которая будет поддерживать талантливых людей, и не только молодежь.

Татарский национальный костюм имеет богатую историю, традиционные предметы одежды и техники декора. Это богатое наследие, с которым можно работать. Но как и любой дизайн, будь то архитектура, предметы интерьера или графика, дизайн костюма требует адаптации под актуальное время. Я думаю, никто сейчас не будет носить калфак или фартук, но благодаря экспериментам с кроем можно сделать стилизацию национальной одежды и сохранять основные элементы. Декор и мотивы для украшения одежды можно переносить в принты и вышивку.

Я думаю, потенциал развития кроется именно в подходе к образованию, ведь создание фэшн-продукта — это портные, швеи, конструкторы, продакт-менеджеры; фэшн-маркетинг продукта с грамотным анализом рынка и выстраиванием стратегий внедрения продукта на рынок, стратегий позиционирования и ценовой политики; фэшн-ритейл с продажами созданного продукта, цепочками поставок, логистикой и грамотной коммуникацией продавцов с клиентами.

На мой взгляд, нужно сформировать фэшн-инфраструктуру, которая сможет привлекать молодые кадры в отрасль, зажигать их в движении к большой цели. Показывать перспективность отрасли. Создать фэшн-кластер, какие создаются в IT-сфере. Привлекать крупные бренды и производственные компании к сотрудничеству, скорректировать систему образования. В данный момент существует инкубатор легкой промышленности, который больше отталкивает от работы в сфере, нежели затягивает в себя.

Сфера создания одежды безумно интересная и коммерчески выгодная, многоуровневая. Есть достаточное количество людей, желающих заниматься ею. Если будет ядро, формирующее фэшн-экосистему, оно сможет объединить хаотичные действия дизайнеров, стилистов, портных, конструкторов, маркетологов в единый процесс, и сфера станет понятной традиционным бизнесменам, в нее смогут привлекаться инвестиции. Так можно сделать национальное модным.