«Последние 30». Учителя татарского языка

В апреле 1985 года на очередном пленуме ЦК КПСС Михаил Горбачёв объявил о начале перестройки. Эта дата стала водоразделом между историей СССР и историей новейшей России. Исследователи назвали период постсоветским, но какие явления, процессы и трансформации скрываются за этим термином? Независимый кросс-медиа проект «Последние 30» больше года ищет ответы на этот вопрос. Осенью 2015 года Сергей Карпов, Сергей Простаков и Сергей Мохов побывали в Казани и в рамках темы «Центр — регионы» проинтервьюировали 10 учителей татарского языка. «Инде» публикует монологи респондентов. Полная версия исследования — на сайте «Последних 30».

В детстве я всегда собирала всех своих сестрёнок рядом, мы играли в школу. Я как самая старшая брала журнал, ставила оценки. Мне нравилось играть в учителя. Поэтому уже в подростковом возрасте не стояло вопроса, кем я буду. Я твёрдо решила быть учителем. Татарское направление выбрала тоже осознанно — это мой родной язык, я на нём отлично говорю и думаю на этом языке, хорошо его знаю и чувствую, что могу его преподавать. Я родилась в Арске, там живёт моя семья. В Казань я приехала учиться и так тут и осталась.

В школе я второй год. Но я могу проследить динамику, как это было в 1990-е и сейчас. Я вижу, как ученики уже не боятся учителей, вальяжно себя ведут. В учебный процесс очень часто вмешиваются родители. Приходят и говорят, что детям много задают и они не успевают. А дети говорят, прям в лицо, что татарский язык им не нужен. Это неприятно слышать. У меня в этом году первый класс, и есть мальчик, который совсем не знает татарского языка.

Мне кажется, русскоязычные дети лучше знают татарский язык. У них лучше оценки. Не знаю, почему так. Вроде и мотивации нет, и интереса нет, но учатся прилежно. Татарский язык — это же не только грамматика, но и культура. Для меня важна работа в классе, за домашние задания я не ставлю оценки — я не знаю, кто их делает.

Я стараюсь мотивировать детей. Вы же живёте тут, это ваш родной город, где проходит ваше детство. Мне кажется, это важно. И дети вроде понимают это. Надо просто объяснить. Дети до 9-го класса учат ещё язык — они сдают в конце экзамен на татарском. А в 10-м и 11-м классах ситуация очень меняется. Уже ЕГЭ, а он на русском.

У нас есть надбавка за татарский язык, но совсем небольшая. За 7-й класс, например, я получаю 200 рублей.

У нас есть и татарские, и русские группы. Это ещё от министерства директивы приходят, что такие группы должны быть. В них разные подходы к обучению. Очень часто татарские дети просятся перевестись в русские группы, потому что им тяжело изучать язык. В русских группах сидят по 20 детей, а в татарских по восемь. Язык не очень учить хотят, конечно.

Мне кажется, в учителя татарского языка идут какие-то фанаты, влюблённые в родной язык и культуру. Мне даже мама говорит: «Зачем ты пошла учителем татарского языка, это же никому не нужно». Особенно в городе. Но мне нравится и хочется заниматься этим.

Россия — это Европа, а Казань тем более. В 1985 году я ничего не делала, меня ещё не было.

Я с детства хотела быть учителем. Я получила педагогическое образование, причём даже два. По первому я учитель географии, а по второму уже учитель татарского языка.

В школе, когда я училась, был только кружок татарского языка. Русские дети ходили на развитие речи. А у нас был кружок родного языка. Нас знакомили с татарской литературой, с обычаями. Мы ходили на выставки и в музеи, смотрели фильмы, ходили на спектакли. Это было некое подобие того, что потом стало уроком татарского языка.

Когда появились татарские уроки, я очень обрадовалась. Предмет хорошо развивается — появляются методические комплексы, различные медиаштуки выходят на компьютере. Раньше всё было на одном учебнике, учителя рисовали ночью цветные карточки и картинки, чтобы было интересно детям. Это такой наглядный материал — таблички, схемы, чтобы дети лучше запоминали. Татарский язык я преподаю уже 15 лет.

Мы учим и грамматику, и культуру. Детям нужно сдавать экзамен ГИА, это экзамен после 9-го класса. Поэтому учат, конечно. И понимают, для чего они это делают. Если хотят медаль. В 10-м и 11-м классах уже сложнее.

Дети общаются на разных языках. Я слышу, как в коридоре дети говорят и на русском, и на татарском. Кто как. У нас есть и чисто татарские классы — где преподавание на родном языке, где уклон в татарскую культурную среду. Мы празднуем все национальные праздники, это такое глубокое погружение в культуру. Группы формируются по желанию родителей. В каждом таком классе 25 человек, и русские дети есть. Никаких проблем нет. Конечно, после школы многие дети начинают забывать по чуть-чуть язык. Практики всё меньше, но это всё зависит от конкретной семьи.

Когда дети приходят в школу, они должны знать 60 слов на татарском. Но все дети разные и разная подготовка. Кто-то знает хорошо, кто-то совсем плохо, все по-разному. Есть семьи, где родители против языка — мол, зачем эта нагрузка. У меня проблем с этим не было, я слышала от коллег такие заявления. Хотя в каждом регионе учат язык этого региона — чувашский, марийский. В Центральной России — краеведение. Нагрузка по всей России одинаковая.

Велись споры про перевод татарского языка с кириллицы на латиницу. Я в этом ничего плохого не вижу. Свои плюсы и тут есть — проблемы произношения, фонетики.

В моих классах учатся разные национальности. В классе, что я веду, пять разных наций. В прошлом году у нас даже был праздник — каждый ребёнок показывал танец или песню своей культуры. Дети из смешанных семей почему-то не выступали.

Дети берут книги для чтения в библиотеке. Словари покупают, а книги нет. Литературы всего один час в неделю. Может, в этом причина.

В 1985 году я ходила в садик. Россия — это Европа.

Конечно, я не хотел быть учителем татарского языка. В детстве я даже подумать о таком не мог. В детском саду нас заставляли говорить на русском и отучивали от родного языка. Школа воспитывала во мне презрение ко всему татарскому — на уроках истории нам рассказывали о варварах татаро-монголах. Но, как ни странно, всё изменила служба в армии. Я тогда оказался в Туркменистане, вокруг меня было много ребят из тюркских республик, и оказалось, что татарский язык мне очень помогает в общении — много родственных слов. Мы понимали друг друга.

В 1980-е годы я уже узнал, что четырнадцатым языком по популярности в мире считается татарский. Меня это очень заинтересовало. Я понял, что «язык — это оружие в жизненной борьбе». Я полюбил наш родной язык и распознал в нём ключ к изучению многих других языков. В том числе турецкого. Сейчас я переводчик с турецкого языка.

Я не чувствую никакой обиды за эту культурную дискриминацию. Русские так же пережили разрушение церквей и гонения. Все мы испытали те или иные проблемы в связи с жизнью в Советском Союзе.

В начале 1990-х я переехал из Башкортостана в Татарстан. Преподавал в очень многих школах Казани, в самых разных классах. Что мне сразу понравилось, ученики хорошо восприняли такие уроки. Языком они прониклись, как мне кажется.

На татарском языке мало выходит литературы. Дети учат язык, а кроме как на вывесках его нигде не читают. Это плохо, практики совсем мало.

Я пытаюсь убедить учеников в том, что язык им понадобится в жизни. Татарский может быть как английский язык — стать для них интернациональным языком, если они захотят работать с регионом Средней Азии. Дети, конечно, по-разному на это реагируют. Кто-то учит с удовольствием, кто-то через силу. Как и со всеми другими предметами. Мне кажется, тут разницы нет. Да и дети приходят с разным уровнем подготовки — кто-то говорит, а кто-то ничего не понимает. Всё зависит от семьи, где рос.

Мне сложно сказать, насколько язык связан с культурой и татарской идентичностью. Кто-то считает, что для татарина главное — быть мусульманином. А кто-то — что обязателен язык.

У нас в классах есть и евреи, и язычники, например марийцы. Все учат татарский. Некоторые нетатары даже гораздо лучше знают язык. Хотя чем старше ребёнок, тем тяжелее мотивировать — им же нужно сдавать ЕГЭ.

Учителям сейчас хорошо платят — жить можно. В начале 1990-х годов, при Шаймиеве, существовала надбавка для учителей татарского языка. Вроде 25 процентов. Сейчас такой надбавки нет. Мне кажется, такого интереса к языку, какой был в начале 1990-х, уже нет.

В 1985 году я учился на биофаке, но был исключён из Казанского университета за свои взгляды на положение татарского языка.

Россия — это и Европа, и Азия. Но больше Азия.

У меня в семье тётя работала учителем. Мне нравилось за ней наблюдать, мне нравилась эта профессия. Даже когда меня спрашивали в детстве, кем я хочу быть, то отвечала, что директором школы. Да и играла я в основном в учителя. Потом меня родители отдали в татарский садик, потом я училась в татарской гимназии. В общем, у меня не было особого выбора, потому что я была безумно влюблена в татарский язык и культуру. Я без сомнений поступила после школы на факультет татарской филологии и истории в Казанском университете. На четвёртом курсе у нас была практика. В неделю мы должны были преподавать в школе по два урока. Я преподавала по пять-шесть уроков. И поняла, что это моё. Окончила университет и начала работать учителем. Ни разу не сомневалась в своём выборе.

В моём классе я была единственная, кто выбрал себе такую профессию. Да и среди моих друзей и знакомых не было таких людей. В этом смысле в своём выборе я была одинока и не имела единомышленников.

Я начала работать в средних классах: с 5-го по 8-й. У меня было классное руководство и ещё я была педагогом-организатором. Начала работать в 2012 году.

Во время практики, когда я преподавала в обычной школе, мне приходилось постоянно мотивировать детей. А вот в татарской гимназии этого делать не приходилось. Там были дети из татарских семей, и они понимали, что им необходимо знать и грамматику, и фонетику, и орфографию, и синтаксис. Но сейчас я работаю в русской общеобразовательной школе, в начальных классах, а там маленьких детей нужно постоянно мотивировать. И в данный момент я очень много над этим работаю. Например, на уроках, на которых изучается татарская кухня, они должны были принести из дома какое-то блюдо и рассказать о нём.

Согласно современным федеральным образовательным стандартам, мы должны строить свои уроки на проблемном и коммуникативном обучении. То есть я сейчас работаю меньше, а ученики больше. Я всё время их хвалю. У меня прямо иногда слёзы на глаза наворачиваются, потому что они оправдывают всё в них вкладываемое.

Но раньше всякое бывало. Помню такой обидный случай, когда мы ехали на экзамен сдавать грамматику татарского языка и говорили громко на татарском языке между собой, сидящий рядом человек начал ругаться, что зачем нужно изучать этот татарский язык, что его ребёнок мучается из-за пяти часов этого предмета. Женщина рядом с ним сказала: «Вы живёте в Татарстане. Если вам что-то не нравится, то уезжайте».

А вот сейчас я чувствую, что общество стало более умным. Ни школьникам, ни их родителям не надо объяснять, зачем нужно изучать татарский язык. Я хочу сказать спасибо нашему республиканскому правительству, потому что в школах прибавились часы татарского языка. В 3-м классе добавили один час.

Мне приходилось сталкиваться с тем, что в старших классах интерес к татарскому языку падает. Вы заметили, что я рассказывала в основном о младших классах? В этом возрасте детей легко заинтересовать. А вот когда я в прошлом году готовила к экзаменам девятиклассников, это сделать было сложнее. Они уже знают, куда хотят пойти дальше. Вот от них я слышала фразы о том, что татарский язык им не нужен, что они не будут работать в государственном аппарате, зачем его сделали экзаменом. Я тогда им указала, что Рустам Нургалиевич Минниханов заставляет даже министров, взрослых состоявшихся людей, учить татарский язык. Чем больше человек знает языков, тем он ценнее. Лишний язык тебе никогда не помешает.

Учитель татарского языка должен быть патриотом Татарстана и обязательно патриотом татарского народа, патриотом своих традиций. Человек, ставший учителем татарского, обычно воспитывался в татарской семье, где ему сумели привить сильную любовь к языку и татарской культуре. Он должен быть эрудирован во всех сферах, чтобы с разных сторон привлекать ребёнка к предмету. Учитель сейчас должен красиво одеваться, потому что ученики на внешний вид всегда обращают внимание.

Для меня важнее преподавать язык, чем культуру. Потому что я должна отчитываться о полученных учениками знаниях. У меня должны быть олимпиадники. Поэтому татарской культуре я уделяю на занятиях только 10 минут времени урока. Когда я захожу на урок, у меня в голове столько идей и мыслей, что мне 45 минут не хватает. А ведь нужно ещё так много изучить, поэтому больше времени я уделяю непосредственно языку.

Федеральный центр мало влияет на преподавание татарского языка. Это полностью прерогатива республиканских властей.

Какова роль татар в истории России? Роль огромная. Это такой политический вопрос, поэтому я не буду на этот вопрос отвечать дальше.

Я не хочу, чтобы татарский язык переводили на латиницу. Сложности бывают, но мы их преодолеваем. Я против всяких ссор. Как сверху сказано, так пусть и будет.

Я предпочту стать директором татарской гимназии. Мне работать с детьми из татарских семей проще и лучше, я могу им всё дать, что есть в моей душе. Поэтому, когда я буду директором в татарской гимназии, я смогу полностью реализовать свою любовь к татарской культуре. В русской школе всю себя я не раскрою.

Россия — это Европа.

Я больше думаю на русском языке, потому что из-за работы в русской школе мне для быстроты приходится это делать.

В 1985 году меня не было.

Когда я оканчивала школу, я не планировала даже быть учителем. Это было начало 1990-х годов, тогда только стали появляться первые частные школы, платное образование. Я приехала в Казань поступать в медицинский. Но мне сказали, что это стоит денег. Денег у меня не было, и я подала документы на отделение татарской филологии — у меня там когда-то мама училась. Так я и связала свою жизнь с татарским языком. Окончила аспирантуру, преподавала. Сейчас работаю в школе «Солнце».

В детстве я училась в советской школе в небольшом татарском селе. Во всех сёлах в СССР всегда было преподавание на родном языке. Учителей-то других не было, да и люди просто языка не знали. Сейчас до сих пор во многих сёлах говорят только на татарском. Русского языка могут вообще не знать. Учиться на родном языке нельзя было только в городских школах. Точнее, можно было, но в ограниченном количестве школ и только для татар. Поэтому я язык знала хорошо с самого детства.

Татарский язык был очень популярным в 1990-е, ему много уделялось внимания. Сейчас с каждым годом количество часов всё падает и падает. Акцент делается на иностранные языки: английский и другие европейские языки. Хотя там, где два языка, там и остальные. Татарский язык — это же ключ ко многим тюркским языкам. Это мало кто понимает.

Если честно, интереса к татарскому языку у школьников никогда особого не было. У меня есть шестиклассник, который мне заявляет: «Мне татарский в жизни не нужен». Он не татарин, конечно. На улице, даже в школьном коридоре ребята не говорят на татарском языке. Мы, конечно, стараемся их мотивировать: «Вы же живёте в Татарстане, вы должны понимать, о чём говорят бабушки и дедушки, и то, что язык помогает в жизни». Вроде помогает.

Сейчас даже родители просят, чтобы всё было на русском языке. Им нужно сдавать ЕГЭ, и они совсем не заинтересованы в том, чтобы учить татарский. Они же сдают экзамены только на русском, без права на родной язык. Потом уезжают учиться в другие города — там тоже нет татарского. Так и получается, что ещё совсем маленьких детей можно учить языку, а чем старше, тем сложнее. Интерес падает.

Татарский язык учить нетяжело. Этим летом у меня в университете был американец, он выучил язык за два месяца. Это реально. Люди приезжают, учат с нуля, интенсивно. В основном это студенты, которые пишут диссертацию по теме истории и культуры Татарстана. Это не так страшно, как кажется, легче, чем русский язык. Попробуйте!

Преподаватель татарского языка — это всегда особая категория учителей. На них лежит особая миссия, в том числе и культурная. Мы же учим не только грамматике и правилам пунктуации, но и культуре и литературе. Это всё очень важно, если ты хочешь жить здесь и чувствовать себя как дома.

Я думаю на татарском языке. Это мой основной язык. Только преподаю на русском.

В 1985 году я училась в школе.

Татарстан — это Азия, а Россия — даже не знаю.

Идея стать учителем пришла очень давно. Будучи подростком, стал осознавать, что мне нравится собирать вокруг себя ребятишек и что-то им рассказывать. Уже в старших классах все тесты по профориентации указывали, что мне нужно становиться учителем. А языки я любил с детства, поэтому захотелось реализоваться в этой сфере.

Главное выражение языка — это литература. Когда я говорю о любви к языку, я прикасаюсь ко всему многовековому наследию, к менталитету, который выражается в языке. Сложно объяснить, за что я люблю татарский язык.

У нас в лицей-интернат берут учиться только с 7-го класса. Поэтому для меня семиклассники были как первоклашки. Там учится много детей не только из Татарстана, но и из других регионов. Мне с самого начала пришлось преподавать татарский язык русским детям, детям, не росшим в Татарстане. Это очень разношёрстная публика: кто-то знает язык, кто-то знает несколько слов, а кто-то не знает его вовсе. Поэтому мы стараемся преподавать его с нуля, с основ. Преподавать мне легче среди русскоязычных ребят. Мне же ещё нравится преподавать английский язык, поэтому интересно многие методики по его изучению переносить на татарский.

Во многом я захотел стать учителем татарского потому, что был недоволен тем, как его преподавали до этого. В 1990-е годы это всё были ещё пережитки советского периода. В учебниках татарского языка отразился советский взгляд на жизнь, что уже не соответствовало изменившейся реальности. Это было совершенно не интересно современной молодёжи. В учебниках существует до сих пор «пионерский» взгляд на жизнь: «Ребята, а давайте сделаем это вместе». Современных школьников, у которых в руках гаджеты и доступ к интернету, это увлечь просто не может. Из-за этого между учителем и учениками уже нет прежней связи. Поэтому одной из причин выбора мною профессии учителя татарского языка было желание переломить сложившуюся ситуацию. Мне хотелось бы, чтобы ученики не ждали скорейшего окончания урока, а были вовлечены в процесс, чтобы видели, что татарский язык тоже современный, на нём можно разговаривать, обсуждать интернет, социальные сети, спорт.

Одна из проблем преподавания татарского языка — это необходимость постоянного мотивирования на его изучение даже не только русскоязычных ребят, но и татарских детей. Боремся за это всеми силами. Все методики признают, что если ребёнку нравится процесс обучения, то он полюбит и сам предмет. Поэтому учитель должен быть интересен как личность для учеников, уметь проводить уроки интересно. Я убедился на своём опыте: русские ребятишки любят татарский язык, делают интересные проекты. Например, сейчас мы переводим видео Ted, делая татарские субтитры. Всё это они делают с большим интересом. Где бы они ни оказались после школы, у них всегда будут базовое знание языка и уважение к нему.

Татарский язык используется в быту совсем немного, и даже у нас в Татарстане можно спокойно обойтись только русским языком. Поэтому стереотип о ненужности татарского языка у ребят есть. Мотивировать детей нужно с самого начала обучения. В первые минуты знакомства, в первые уроки я опрашиваю ребят: хотят ли они изучать татарский язык. Для них он в тот момент абсолютно новая вещь, поэтому им просто интересно. И если начать преподавать интересно, то в дальнейшем проблем с мотивированием возникать не должно.

Я не очень одобряю такое явление: есть люди, которые пишут принципиально на латинице. Для меня это не настолько важно и проблематично. Все люди, говорящие на одном языке, должны понимать, что на нём написано. А из-за того что одни пишут на кириллице, другие на латинице, а третьи вообще используют арабицу, хуже становится только самому языку и его носителям. Раз у нас федеральным законом установлено, что государственные языки в республиках должны быть на кириллице, то пусть будет так. Если же закон будет позволять использовать латиницу, то можно будет выйти на общественную дискуссию.

У нас в университете был специальный курс, на котором мы проходили старотатарский язык на арабице. Также изучали татарский язык на латинице. Это тоже история татарского языка: с 1929-го по 1939 год он был на латинице.

Периодически приходится слышать о разных инициативных группах, которые выступают против обязательного преподавания татарского языка в школах. Но мне кажется, что таких людей не очень много. Скорее всего эта проблема, как я уже сказал, возникает из-за низкого уровня преподавания татарского во многих школах. Учителям старшего поколения сложно найти общий язык с современными детьми. Многие пособия отстали от жизни. Но эту ситуацию достаточно легко исправить. Протест, направленный на татарский язык, в школах носит индивидуальный характер. Но таких людей очень мало.

Все учебники татарского языка проходят проверки в Москве. Из-за этого возникают дополнительные трудности: в Министерстве образования приходится привлекать дополнительных экспертов, знающих язык. Но эти проверки не вызывают больших проблем. Гораздо большая проблема, вызывающая много критики, — это необходимость сдавать ЕГЭ на русском языке. Это сильно ударило по школам, которые называются «татарскими». Их в республике больше половины. Теперь же эти школы вынуждены переходить к преподаванию на русском языке. Мне кажется, что это сделали уже почти все школы. В Казани осталась только одна гимназия, которая преподаёт все предметы на татарском.

Каждый учитель несёт важную миссию. Ведь именно он формирует будущее страны. Если к этому подходить спустя рукава, то и будущее будет соответствующее. Нельзя работать в школе, не осознавая собственной миссии.

Понять татар без понимания ислама нельзя. Это сильно в нашем менталитете.

Русские и татары строили Россию вместе. Поэтому роль татарской культуры в истории России очень большая.

Я думаю и на русском, и на татарском. Легко перескакиваю с языка на язык. Раньше я был администратором татарской «Википедии». При переводе статей иногда проскальзывала мысль, что это легче сказать на русском, а это на татарском. В любви я предпочту признаваться на татарском языке.

Россия — это микс Европы и Азии. Русских к Азии нельзя отнести, а татары всё-таки ближе к азиатской культуре.

В 1985 году меня ещё не было.

Я окончил факультет татарской литературы и истории и решил работать в школе по образованию. В школу я пришёл в 2010 году. В вузе у нас был человек, который отвечал за распределение, от которого я узнал, что требуется учитель в моем лицее. Так и попал. Некоторые считают это геройством. С другой стороны, у меня были знакомые, которые работали в школе. Я смотрел на них и видел, что нет ничего страшного для мужчины в работе учителем. Сломался стереотип, что в школе работают только женщины. Еще присутствовали в качестве мотива любовь к родному языку и желание обучить ему других. У меня в дипломе написано «филолог». Мне нравится изучать языки. Я ещё знаю немецкий, и если бы у меня была возможность, то я преподавал бы и его в школе. Просто школ с немецким языком очень мало. Поэтому скорее мне нравится именно преподавать язык вообще, а не конкретно татарский.

Язык неразрывно связан с культурой. Когда проходишь грамматику и орфографию, то всё равно узнаешь культуру народа, чей язык ты изучаешь. Но ученикам это тоже должно быть интересно. Нельзя изучать английский язык и не узнать, что такое Биг-Бен. Без знания о Берлинской стене нельзя до конца понять современный немецкий язык. Можно изучить татарскую культуру, не узнав язык, но до конца её всё равно не поймёшь.

В советское время общепринятым татарским символом была башня Сююмбике. Сейчас её всё чаще заменяет мечеть Кул-Шариф. Мне больше нравится, конечно, башня. Но не могу сказать, что к Кул-Шариф есть пренебрежительное отношение. Не слышал, чтобы это место называли ненамоленным. Мне же кажется, что Сююмбике всё-таки остаётся главным татарским символом.

В начале 1990-х, во время «парада суверенитетов», конечно, предпринимались попытки перевести всё образование на татарский язык. Но со временем эта тенденция сошла на нет. Сейчас чувствуется, что татарского языка в школах всё меньше. Но если сравнивать с 1990 годом, то сейчас люди, конечно, больше знают татарский язык.

Сейчас падает интерес к татарскому во многом и потому, что процессы глобализации распространяются повсеместно. Возможно, скоро не надо будет учить ни русский, ни татарский, но все будут обязаны знать английский. Языки в любом случае необходимо пропагандировать, но мирно. Например, открывать кафе национальной кухни. Сейчас очень распространены аксессуары и одежда с национальными мотивами. Это очень хорошая тенденция. Многое зависит и от руководства республики. Вот Минниханов активно ведёт Instagram, что придаёт Татарстану современность. Например, очень хорошо, что есть интерфейс «ВКонтакте» и Facebook на татарском. Отлично, что «Яндекс» сделал онлайн-переводчик с татарского на русский и наоборот. Такие моменты очень важны. Они привлекают внимание молодёжи, и поэтому язык и культура живут.

Мотивация из-за ЕГЭ, наверное, падает. Но в моей школе я не сказал бы, что падает. Всё зависит от учителя и учеников.

«Чем больше человек знает языков, тем он больше человек» — знаете такое выражение? Если человек знает лишний язык, то он абсолютно ничего не теряет, а только приобретает. Опять же мотивация учеников зависит от учителя. В Татарстане знание татарского даёт возможность подняться по карьерной лестнице.

Очень хочется исправить пособия по татарскому языку. Но решить эту проблему за один день и одному нельзя. Нужно собирать молодых и амбициозных ребят, чтобы они сделали классный учебник, как учебники английского языка. Такая идея сейчас есть. В учебнике должно быть очень много иллюстраций. А сейчас учебники татарского навевают скуку. Мне кажется, что в ближайшее время эта проблема будет решена. Правительство Татарстана очень открытое, и там готовы выслушать любые адекватные идеи. Да и федеральный центр создаёт для этого все условия.

Россия сейчас, конечно, больше Европа.

Я думаю на татарском.

В 1985 году я ещё не родился.

Стать педагогом я решила в 11-м классе. Я оканчивала школу при авиационном институте. Все мои одноклассники шли туда, а я захотела в педагогический. Одна туда из класса и пошла. А в качестве второго языка я выбрала английский. Чем больше учитель знает языков, тем более интересные у тебя уроки. Но в школу я пришла не сразу, а только через 10 лет после окончания обучения. Я работала всё равно в сфере языка, хоть и несколько иначе — на радио. Была диджеем. Потом работала в сфере авторского права. Поэтому в школе я оказалась уже с каким-то жизненным опытом, а сейчас вкладываю всё это детям. Но такой путь подходит не для всех, а только для сильных людей. Некоторым нужно сразу после пединститута идти в школу. Мне очень нравится в школе.

В детстве я говорила только на татарском. Когда я оканчивала школу, языка уже было недостаточно. Поэтому мне помогали мои учителя и репетиторы. Мне была нужна эта помощь, потому что я знала разговорный татарский, а вот с нюансами уже было сложнее. Нужно было много готовиться, раз я решила стать учителем татарского языка.

Сейчас я работаю с начальными классами. Самый старший класс, с которым я работала, был 5-й, поэтому преподавала всегда самым маленьким детям. Ребенку не важно, какой ему язык преподают. Он приходит к учителю. Мне не приходилось им говорить, что это нужно, это необходимо. Детям просто интересно. Нужно создавать условия для интереса школьников. Поэтому различий между мотивациями татар и русских я не вижу. У них разные учебники и разные методики, но дети-то одинаковые.

Но в своём преподавании я стараюсь использовать методики преподавания английского языка. При этом очень люблю преподавать и английский, и татарский. Однажды был опыт преподавания «Окружающего мира» — точно могу сказать, что не биолог и не географ.

Раньше был стереотип, что учитель татарского не может владеть другим языком. Я его по мере сил разрушаю. Дети сейчас говорят: «Руфия Фаязовна, вы у нас и английская, и татарская!». И иногда на уроках татарского, обходя русский, я начинаю объяснять некоторые слова и правила на английском языке.

Учитель должен любить ребёнка. В нашей школе один из лучших коллективов учителей татарского языка. Но я знаю других учителей, которые замкнулись на себе. Учитель татарского должен быть разносторонне развит. Нужно много читать.

В моих группах татарские дети не смеются над русскими детьми, когда те делают ошибки в татарских словах. Но в других классах это вполне может быть. Но может быть и наоборот, когда русские дети смеются над татарами. Разруливать такие ситуации приходится педагогам, а идёт всё из семьи. Путин же сейчас активно продвигает идею о любви к своему народу и уважению к чужим. Если так воспитывать детей в семье изначально, то никаких проблем не будет.

Родители говорят, что татарского слишком много. А учителя считают, что его недостаточно. На данный момент по программе у нас в школе пять-шесть часов татарского языка. Три часа мы читаем, а три часа непосредственно учим язык. В 1990-е годы языка было ещё меньше и преподавали его в основном переученные учителя. Сейчас в нашей школе такого нет.

Мне кажется, что учитель татарского языка — моя окончательная профессия. В первый год казалось, что я не на своём месте. Но потом пришла уверенность в своих силах.

Я думаю и на русском, и на татарском. Легко перехожу с языка на язык.

Россия — это Европа. А Казань — это Евразия.

В 1985 году мне было пять лет и я ходила в подготовительный класс.

Мне ещё родители посоветовали идти в педагогический институт. Это парадоксально звучит, но я приехала в Казань из Санкт-Петербурга. Я вышла замуж, приехала сюда, пошла по профилю — преподавать географию. Но в это время, а это было начало 1990-х, набирал популярность татарский язык. И директор нашей школы посоветовала мне пройти переквалификацию. Учителей географии было очень много, а учителей татарского не хватало. Я послушалась совета и пошла учиться снова. Так и стала преподавать.

Я татарка по происхождению. Крещёная татарка, нас ещё называют кряшены. Поэтому у меня такое имя, мой род давно крестился. Я считаю, что традиции татарского народа больше всего сохранились именно у нас — у крещёных татар. Мы всегда праздновали наши национальные праздники, всегда говорили на татарском языке и всегда развивали татарскую культуру. Мы не влились в общую тюркоязычную культуру, а сохранили свою обособленность. Татары-мусульмане к нам относятся по-разному. Кто-то говорит, что мы вообще не татары, а многие совсем спокойно. Некоторые даже за свой народ не считают.

Я родилась здесь рядом, недалеко от Казани, одно время жила в Питере, потом вернулась, когда вышла замуж. Я училась в небольшом селе. Учитель вёл предмет на русском языке, а мы плохо на нём говорили. Поэтому многие знания прошли мимо нас.

Меня часто спрашивали питерские татары, как дела в Казани с языком. А я не знаю, что ответить. Школы тогда было недостаточно, языку учили мало. Когда я пошла учиться татарскому языку, удивилась, как многому мне предстоит ещё научиться. На слух я всё понимала, а правила знала не очень.

За 25 лет, конечно, очень многое изменилось. В самом начале учитель татарского языка — это был такой же, как и я, прошедший переквалификацию учитель. И уровень методологического владения, и люди. Но отношение к языку у казанцев не изменилось.

Родители хотят, чтобы ребёнок получил качественное образование. У нас татарская школа, поэтому язык нужно учить. Многие русские дети учатся у нас, и часто успехи у них выше. Они становятся примером для татарских детей. Я говорю им: «Посмотрите! Русская девочка знает язык лучше, чем вы!». В этом году сократили время изучения языка. Часов в неделю всё меньше и меньше.

В Татарстане долго велись споры по поводу латиницы в алфавите. Помню, как в 1999 году даже таблички стали делать на татарском языке, но латиницей. Тут и проблема произношения, конечно. Есть и плюсы, и минусы. Но если мы перейдём на латиницу, в этом будет какое-то выделение — вся страна же на кириллице. Поэтому пусть будет так, как есть.

Мне никогда никто не говорил, что я не такая, раз я крещёная татарка. Но дискриминация есть. Если ты крещёный татарин, то у тебя мало шансов занять какой-то пост и продвинуться. Есть у нас замечательный артист Николай Дунаев. Так вот, пока он не назовётся Наиль Дунаев, его никто на афишах печатать не будет. В чём ещё выражается дискриминация? Дружить не будут. К русским относятся хорошо, а вот к нам не очень.

Мне кажется, у мысли нет языка. Это какой-то процесс другого характера.

В 1985 году я жила в Санкт-Петербурге и была начальником почтового отделения № 105.

Россия — это Европа. Помню, я была в Италии и хотела чувствовать, что я из Питера. А приехав в Египет, понимала, что я из Казани.

Выбор профессии учителя татарского языка во многом предопределила моя семья. Все мои родственники татары. Русский язык, можно сказать, я изучала как иностранный. В моей семье много филологов, но не все, правда, работают школьными учителями. Я выросла среди татарской культуры. Я ходила в татарский садик. Как раз после распада СССР здесь стали очень активно открываться татарские садики и школы. Стали появляться в обычных школах специальные группы для татарских детей. Поэтому после садика я окончила татарскую гимназию, после которой поступила в университет на отделение татарской филологии.

В 1990-е годы стали активно открываться татарские гимназии не только в Татарстане, но и в соседних регионах, где проживает много татар. В Москве тоже есть. Особенность татарских гимназий в том, что все предметы, кроме русского языка и литературы, преподаются на татарском языке. Я изучала физику, химию, математику, географию и все остальные предметы на татарском. Сейчас ситуация немного изменилась. В татарских гимназиях учатся не только татары и не все предметы преподаются на национальном языке. Связано это прежде всего с ЕГЭ, который мы не можем сдавать на татарском. Родители сейчас хотят, чтобы дети изучали предметы на русском, чтобы легче было сдать экзамены, — прагматики, получается. В общем, сейчас в Казани из 20 гимназий осталась только одна, где на татарском преподают все предметы.

Когда создавались татарские гимназии, национальная культура была очень модной. И создавались они не столько по воле государства, сколько по инициативе народа. Я читала много воспоминаний тех лет. Те, кто создавал эти гимназии, очень хотели, чтобы их дети росли в татарской культуре. В отличие от обычной школы, в гимназии давалось национальное воспитание. Это малокомплектные учебные заведения — в классах училось по 20 человек и все были татарами.

Русские там не учились. Видимо, не было такой потребности. Моя мама создавала в детском саду татарскую группу в то время. Вот туда хотели отдать малышей, а отдавать детей в гимназии хотели меньше. Те, кто всё-таки хотел, как раз объясняли это малокомплектностью школ. Хотя мне кажется, что они видели результат, ведь гимназии создавались людьми, которые вкладывали в них душу.

В русской школе я не училась, поэтому с учениками из них я сталкивалась только на уроках труда. Нам приходилось ходить в соседнюю школу, потому что у нас не было соответствующего кабинета. Для татарских гимназий было проблематично получить здание.

Они создавались буквально на пустом месте. Моя гимназия была расположена в здании бывшего детского сада. Оно было маленьким. В русской школе была другая атмосфера. Мы боялись, держались вместе, ходили с девочками за ручку вплоть до 11-го класса. У нас было всё тише, семейнее.

Сейчас в русских школах открывают татарские группы, но они с задачей воспитания человека в татарской культуре справляются хуже. Правительство республики и тогда, и сейчас помогало татарским гимназиям. Но сейчас родители не проявляют прежней инициативы. Как я уже сказала, их инициатива сейчас — это желание, чтобы дети готовились к ЕГЭ на русском языке. Хотя выпускники моей татарской гимназии сейчас кандидаты наук. Они поступали в вузы, сдавали русский язык и нормально там учились.

Есть одна стандартная фраза: «Татарский язык — это второй государственный язык Татарстана». Именно поэтому каждый житель республики должен учить язык. Это основной тезис, которым мотивируют школьников-нетатар учить язык. Всё остальное зависит уже от учителя, от его авторитета. Когда я работала в школе, любила говорить ученику, что если он хочет стать президентом Татарстана, то должен знать язык. Это шуточный приём, но работает. Ещё сильным аргументом является тот факт, что знание татарского языка позволяет понимать другие тюркские языки. Знание татарского позволяет понимать твоего соседа-татарина, когда он о тебе начинает говорить на своём языке.

Но на самом деле подобные ситуации были очень редкими. Наверное, ученики боялись вслух сказать, что они не хотят учить татарский язык. Ведь то же самое можно сказать про тригонометрию или про физику.

Кроме татарского языка преподается ещё татарская литература. Раньше в школе преподавалась история татарского народа, а теперь нет. Это случилось лет пять назад. Изучается она сейчас в рамках истории России один модуль в конце года, поэтому на неё, как всегда, остаётся мало времени. Да и учителю-нетатарину, как мне кажется, не очень интересно преподавать татарскую историю. Поэтому на уроках литературы я всегда старалась рассказать побольше об истории и культуре татар.

Я преподавала во всех классах. Если бы я не ощущала, что несу особую миссию, то, наверное, не пошла бы работать в школу. У меня не один диплом — я ещё являюсь художником-оформителем, поэтому у меня был выбор. Моя миссия — передать в чистом виде и полном объёме язык, культуру и память татарского народа. Многие татары не знают собственных писателей, композиторов, учёных. Многие из них считают, что татарский язык нужен только в деревне.

Я не сказала бы, что в 11-м классе у учеников падает интерес к татарскому языку или снижается уровень его знания. Если человек 11 лет учился хорошо, то один год мало что изменит, и наоборот. Когда я преподавала в 11-м классе, было уже мало времени, поэтому я давала ребятам читать татарских писателей в переводе на русский, чтобы они хотя бы знали о них.

Есть такая тенденция, что человек, который не смог никуда поступить, в итоге идёт учиться в педагогический. А самый неудачник при этом попадает на факультет татарского языка — татфак. Во многом это происходит из-за маленького конкурса. Сейчас учителей татарского языка особо не выделяют. Есть немного нетатар, которые поступают на татфак. Татары их очень любят выделять, говорить, что с них стоит брать пример. Кто-то из таких поступивших говорит о мелодичности языка, из-за которой захотелось его изучить. Моя знакомая Катя стала учителем татарского языка и литературы. У неё всегда было много друзей-татар, она постоянно находилась в татарской среде.

Когда я работала в Нижнекамске в гимназии-интернате, там училось много девочек из других регионов (там были раздельные классы). Со мной они начали изучать татарский язык и преуспевали в этом. Но сейчас среднестатистический выпускник школы лучше знает, конечно, русский язык.

Какое-то время велись споры о том, чтобы перевести татарский язык с кириллицы на латиницу. Сейчас я думаю, что это было бы неплохо для самих татар. Латинский алфавит лучше подходит, из-за орфографии, татарскому языку. Многие татары живут вне России, поэтому, наверное, было бы лучше, чтобы книги на татарском были на более распространённой латинице. Но, возможно, это происходит из-за простого желания выделиться.

В моей семье татарский язык точно будет всегда.

Я думаю на татарском.

Татарстан — это Европа.

В 1985 году я не родилась. Родились мои брат и муж.

Фото: Сергей Карпов